Склон стал настолько крут, что приходилось опускаться на колени, цепляться за тощие кусты. Скоро пошли в дело колья и веревки. Скаут взбирался вверх, вбивал кол и спускал веревку, по которой подтягивались остальные. Действовали с чрезвычайной осторожностью, потому что падение к подножию было смертельным.

К девяти часам Бен Реддл, Самми Ским и мастер, добравшись в очередной раз до Билла Стелла, преодолели половину склона. Там все сделали передышку, глотнули несколько глотков из фляг и снова двинулись, точнее — поползли по склону.

Уже можно было отметить: хотя вулкан курится, что свидетельствует о деятельности подземных сил, но никакого гула не слышно и почва нигде не сотрясается. Видимо, толща пород с этой стороны была значительна, и вулкан выбрасывал газы через боковые кратеры в северной либо в западной части массива.

Восхождение становилось все более трудным и даже опасным. Но о том, чтобы так и не достичь плоского среза конуса, не могло быть и речи. Разве то, что удалось проделать несколько месяцев назад двум французам [103] , окажется не под силу Скауту и его компаньонам?

Однако на какой-то миг величайшей опасности подвергся Самми Ским. Он подтягивался за Скаутом на одном из почти вертикальных участков, как вдруг не выдержал колышек и Самми полетел вниз с бесполезной веревкой в руке.

Бен Реддл издал дикий вопль. Он увидел, как его кузен катится по склону и вот-вот сорвется к подножию, где его ждет неминуемая гибель.

На счастье, Лорик, замыкавший группу, сумел уцепиться за глубоко сидящий куст, и, когда Самми Ским пролетал мимо него, ухватил его своей сильной рукой. Куст выдержал обоих, и трагического конца удалось избежать.

— Ах, дружище! — воскликнул Бен Реддл, соскальзывая к нему.

— Да, Бен, мне повезло.

— Ты не ранен?

— Нет. Несколько царапин, которые не требуют присутствия доброго доктора Пилкокса или забот наших сестер Марты и Мадлены. А знаешь, что я говорил себе под нос, когда катился вниз?

— Что?

— Что вулкан изрыгнул меня как какой-нибудь паршивый самородок.

— Через полчаса, — сказал Билл Стелл, — мы будем наверху.

— Так в путь! — бодро ответил Самми Ским.

Не больше двухсот футов отделяло поднимавшихся от вершины Голден-Маунт, но этот отрезок был самым трудным. Трава почти отсутствовала, кустов не было совсем, каменистая поверхность не давала точек опоры, и приходилось соблюдать крайнюю осторожность. Но теперь колья, вбиваемые в расщелины, сидели прочно, и с помощью веревок, натягиваемых наискосок то вправо, то влево, Скаут и его друзья продолжали восхождение, отдыхая чаще обычного, чтобы перевести дух. Дым из кратера им не мешал, потому что уносился ветерком в другую сторону.

Часы Бена Реддла показывали десять часов тринадцать минут, когда компания оказалась на вершинном плато.

Все, изнуренные, пусть и в разной степени, уселись на кварцевые обломки по краю плато, которое по окружности было длиной в три или четыре сотни футов. Примерно в центре его открывался кратер, откуда вился дымок цвета сажи, перемежавшийся струйками желтоватой смеси водяного пара с газами. Прежде чем приблизиться к этому дымоходу, который не выбрасывал ни пепла, ни обломков пород и не изливал лавы, Бен Реддл и остальные решили как следует отдохнуть и оглядеть широкую панораму, открывшуюся их взорам. С этой высоты дальность обзора достигала пяти-шести миль.

На юге простиралась зеленая равнина, которую пересек караван, переправившись через Пил-Ривер и пройдя по ее левому берегу. На самом горизонте были видны всхолмления, за которыми скрывался Форт-Мак-Ферсон, занимая господствующую позицию по отношению к окружающей местности.

На западе тянулись песчаные берега Северного Ледовитого океана, изгибаясь вдали к северо-западу; где-то там проходил сто сорок первый меридиан, отделяющий американскую Аляску от британского доминиона. В полутора милях и дальше простирался обширный лес [104] .

На востоке, близ подножия Голден-Маунт, виднелись одна за другой дельтовые протоки Маккензи, несшие свои воды в широкий залив, обрамленный пустынными, голыми островками и серо-черными скалами.

Далее восточный берег поворачивал прямо на север и заканчивался возвышенным мысом, почти горой, угрюмой и закрывающей часть горизонта. За дельтой опять простиралась испещренная ручьями равнина, но уже не такая плоская. Несколько возвышенностей, между рощицами деревьев, всхолмили местность, а далеко на юге можно было различить первые отроги Скалистых гор.