Тело Кэти пронзила горячая молния. Ее колени подогнулись, и, чтобы избавиться от наваждения, она оттолкнула Гарри и тут же увидела, что в дверях столовой стоит Мэри-Энн. Тонкие брови Барби вскинулись на лоб. Она резко повернулась и ушла обратно.

Гарри вовсе не смутился, как можно было бы ожидать. Он посмотрел на Кэти, весело подмигнул ей и отправился объясняться со своей Барби. А Кэтрин, переполненная радостью, сбежала по ступенькам в кухню, бросилась к чернокожей Полли и чмокнула ее в толстую мягкую щеку.

…Когда она вкатила в спальню сервировочный столик со снедью, приготовленной Полли, миссис Браун уже безмятежно спала.

На следующее утро хозяйка, казалось, забыла, что произошло накануне вечером. Не вспомнила она и о том, что легла спать, не дождавшись ужина. Миссис Браун проснулась в странном настроении. Его нельзя было назвать хорошим. Но это было настроение светлой грусти, которое, видимо, было не свойственно этой женщине. Ее состояние можно было даже назвать кротким и нежным.

Боже мой! — думала Кэти. Что это с ней? Надо разобраться…

Погода тоже была под стать настроению хозяйки виллы. Пасмурная пелена окутала старый парк, а едва заметный дождик как будто изливал печаль чьей-то изболевшейся души.

Во время прогулки, обязательной в любую погоду, миссис Браун в основном молчала или просила Кэтрин почитать стихи. Однако дождевики, в которые были одеты обе женщины, мешали своим шелестом восприятию речи, а тем более стихов. И они замолчали, предавшись своим мыслям и любованию старым парком.

Первая мысль, посетившая Кэти и сейчас, и утром после пробуждения, была мысль о Гарри. Как она ни гнала ее от себя, воспоминания о вчерашнем поцелуе не покидали ее. Она чувствовала, что этот поцелуй не был только знаком благодарности. В него были вложены и восхищение, и нежность, и… страсть. Душа Кэтрин пела. Этому ликованию не могла помешать даже сумрачная погода. Правда, девушку смущало присутствие в доме Мэри-Энн, но сам факт, что она нравится Гарри, а его мать в восторге от нее, чего не скажешь относительно Барби, поднимал Кэти на новый уровень в этом доме.

Конечно, он провел с ней ночь, подумала Кэти с некоторой досадой. Но ведь, скорее всего, он давно с ней встречается, убеждала она себя. Хотя что-то не похоже, чтобы между ними была большая любовь…

В этот момент разум и логика взяли верх над эмоциями, и ее радость потускнела.

Ты не забыла, кто ты? — хихикнул внутренний голос. — Сиделка, прислуга… А отношение господ к прислуге всегда однозначно. Да, случаются романы между господскими сыновьями и хорошенькими горничными, но кончаются они всегда печально. Для глупеньких горничных…

— Поедем домой. — Голос миссис Браун прервал все более мрачневшие мысли Кэти.

Усевшись в гостиной перед камином, который предусмотрительно затопил кто-то из слуг, миссис Браун попросила:

— Почитай мне что-нибудь из пьес Шекспира. Ну, например, «Короля Лира». Когда-то я играла Корделию.

Миссис Браун улыбнулась, предавшись приятным воспоминаниям.

Кэтрин умела хорошо читать и делала это с удовольствием. Миссис Браун не прерывала ее: чувствовалось, что ей нравится чтение девушки. Но постепенно, по мере нарастания трагизма пьесы, волнение хозяйки тоже стало увеличиваться. Она прижала руки к груди, подалась вперед. Элен прекратила чтение и хотела переключить внимание миссис Браун на что-нибудь более легкое. Но хозяйка попросила читать дальше. Кэти повиновалась. Девушка дошла до того места, когда Лир рассказывал дочери Регане о том, как его выгнала из дома ее сестра Гонерилья.

«Она как коршун мне вонзила в грудь жестокости своей дочерней когти»…

При этих словах миссис Браун закрыла лицо руками, и раздались глухие звуки подавляемого рыдания. Кэти бросилась за успокоительным, но когда вернулась обратно, пожилая дама, как ни в чем не бывало, восседала в своем кресле, и на ее лице не было ни малейших следов слез или волнения. Тем не менее она все же выпила мензурочку лекарства, протянутую Кэти.

Зазвонил телефон. Миссис Браун взяла трубку, и ее голос прозвучал, как обычно, величественно и спокойно:

— Да, Гарри. Ты откуда? Как, вы уже уехали? Я думала, вы спите…

Она подмигнула Кэтрин, как бы приглашая ее в сообщницы.

— Как жаль, что она решила уехать. — Сожаление миссис Браун казалось очень искренним. — Значит, ты не смог быть гостеприимным хозяином. Ведь тебе никто не мешал. Ты приедешь сегодня вечером? Ну конечно, завтра только воскресенье. Ты успеешь отдохнуть… Мы тебя ждем.

Она положила трубку и весело воскликнула:

— Кажется, Барби у нас не понравилось!