Инга кивала, ее влажные глаза горели безграничной любовью.

– Я долго думал, как это сделать. Когда я увидел, каким способом тебе приходится добывать деньги, чтобы продолжить съемку фильма, я решил стать спонсором…

– Миленький ты мой, миленький, – не сдержавшись, прошептала Инга и погладила меня по колену.

– Я продам золото антикварам, а доллары переведу на счет фильма. Мой процент с кассового сбора будет уже легальным источником дохода, к которому не прицепится ни одна прокуратура. Мне хорошо, и вам неплохо. Правильно?

Инга кивнула. Слеза сорвалась с ресницы и разбилась вдребезги о поверхность столика.

– Я бы сделал это раньше, – вдохновенно продолжал я, – но дело в том… дело в том, что мне мешал Виктор. Ты ведь еще многого не знаешь! Эта сволочь меня шантажировала! Он требовал деньги в обмен на молчание!

Инга нервно теребила поясок халата.

– Ты дочитай договор до конца! – сказал я, чувствуя, что Инга от избытка чувств уже теряет над собой контроль.

Отрицательно качая головой, она тянулась ко мне, как собачонка к миске с косточкой. Я на всякий случай привстал с кресла, но, как потом выяснилось, это был опрометчивый поступок. Инга кинулась мне на шею и повалила на кровать.

Через четверть часа, с перьями в головах, как индейцы племени сиу, мы вышли из номера.

– Сейчас поднимемся ко мне, – сказал я, – позавтракаем и на спокойную голову обсудим все детали договора. А уже после этого я буду говорить с Бразом.

Инга шлепала по паркету банными тапочками, как утка перепончатыми лапками по прибрежному песку. Я шел за ней, глядя ей в затылок, и поймал себя на той мысли, что теперь мне в ней нравится только шея. Она нежная и тонкая, к ней хочется прикоснуться пальцем и пощекотать.

Мы вышли на лестницу.

– Ты еще не был у себя? – спросила Инга и притворно зевнула.

– Нет, только приехал, – ответил я. – Был в сервисе, тормозные колодки менял.

Мы поднялись на третий этаж. Я нарочно шел следом за Ингой, хотя она еле передвигала ноги, надеясь, что я ее обгоню. Наконец она остановилась, повернулась ко мне и сказала:

– Я чувствую твой взгляд. Мне неприятно.

– А там, в твоем номере, ты говорила, что тебе приятно, когда я тебя рассматриваю, – тотчас нашел я отговорку.

– Рассматривать и смотреть – разные вещи, – ответила Инга и нахмурилась.

И все же я предоставил ей право первой увидеть письмо в двери, а значит, первой отреагировать на него.

– Тебе почта, – сказала Инга нарочито безразличным голосом, подойдя к двери, и прислонилась плечом к косяку.

Пришел мой черед вступать в игру.

– Черт возьми! – выругался я и, оттолкнув Ингу, выдернул конверт из-за ручки. – Так и знал! Опять двадцать пять!

– От кого это? – заморгала глазами Инга.

– Теперь уже не знаю, – тяжелым голосом ответил я, отпирая дверь. Зашел, на ходу разрывая конверт, встал у стола, прочел уже знакомый текст и со сдавленным стоном смял письмо в кулаке.

– Что?! – испуганно вскрикнула Инга.

– Кажется, я поторопился, – пробормотал я.

Инга подошла ко мне, разжала пальцы и выдернула из кулака письмо. Она читала его, мотая из стороны в сторону головой, читала намного дольше, чем требовалось для такого короткого письма.

– Как это понять? – спросила она, подняв взгляд.

– А понимать это надо так, – ответил я, – что в одиннадцать вечера я должен буду отвезти все свое золото этому таинственному господину N.

– Кто он? Ты знаешь, кто этот человек?

Я покачал головой.

– Теперь уже нет. А был уверен, что письма мне писал Виктор. Значит, я ошибался.

Инга села в кресло и закрыла лицо ладонями. Я нервно ходил из угла в угол.

– И что ты думаешь делать? – спросила Инга, не отрывая рук от лица.

– Ехать.

– А если послать этого N к едрене фене? Пусть шлет свои писульки, пока у него бумага или чернила в принтере не закончатся.

– Я бы так и сделал. Но дело в том, что N грозится перегнать в милицию машину. – Я поднял голову и выразительно уточнил: – Ту самую машину, которую ты побила.

– Может, блефует? – коротко спросила Инга.

– Может быть, – согласился я. – Но у меня нет ни одного доказательства, что это блеф. А в самом деле, где машина?

Инга наконец убрала ладони с лица и удивленно посмотрела на меня.

– Как где? Мы же сдали ее в ремонт!

– Сдать-то мы ее сдали. А вот забрать я ее не смог. Машину кто-то угнал из мастерской. Собственно, теперь понятно, кто это сделал.