Русская поэзия XVIII века
вернуться

Карамзин Николай Михайлович
Шрифт:

1755

САТИРЫ

О благородстве

Сию сатиру вам, дворяня, приношу! Ко членам первым я отечества пишу. Дворяне без меня свой долг довольно знают, Но многие одно дворянство вспоминают, Не помня, что от баб рожденным и от дам Без исключения всем праотец Адам. На то ль дворяне мы, чтоб люди работали, А мы бы их труды по знатности глотали? Какое барина различье с мужиком? И тот и тот - земли одушевленный ком. А если не ясняй ум барский мужикова, Так я различия не вижу никакого. Мужик и пьет и ест, родился и умрет, Господский также сын, хотя и слаще жрет И благородие свое нередко славит, Что целый полк людей на карту он поставит. Ах, должно ли людьми скотине обладать? Не жалко ль? Может бык людей быку продать? А во учении имеем мы дороги, По коим посклизнуть не могут наши ноги: Единой шествуя, вдали увидя дым, Я твердо заключу, что там огонь под ним. Я знаю опытом, пера тяжеле камень, И льда не вспламенит и жесточайший пламень; По счету ведаю, что десять - пять да пять; Но это не верста, едина только пядь: Шагнуть и без наук искусно мы умеем, А всей премудрости цель дальную имеем, Хотя и вечно к ней не можем мы дойти, Но можем на пути сокровищи найти. Перикл, Алькивияд [502] наукой не гнушались, Начальники их войск наукой украшались; Великий Александр и ею был велик, Науку храбрый чтит венчанный Фридерик [503] ; Петром она у нас Петрополь [504] услаждает, Екатерина [505] вновь науку насаждает. Не можно никогда науки презирать, И трудно без нея нам правду разбирать. Мне мнится, на слепца такой судья походит, Младенец коего, куда похочет, водит. На то ль кому судьба высокий чин дала, Чтоб он подписывал, подьячий вел дела? Такою слабостью умножатся нам нищи, Лишенны им навек своей дневныя пищи. Подьячий согрешит или простой солдат: Один из мужиков, другой из черни взят, А во дворянстве всяк, с каким бы ни был чином, Не в титле - в действии быть должен дворянином, И непростителен большой дворянский грех. Начальник, сохраняй уставы больше всех! Дворянско титло нам из крови в кровь лиется; Но скажем: для чего дворянство так дается? Коль пользой общества мой дед на свете жил, Себе он плату, мне задаток заслужил, А я задаток сей, заслугой взяв чужею, Не должен класть его достоинства межею. И трудно ли сию задачу разрешить, Когда не тщимся мы работы довершить, Для ободрения пристойный взяв задаток, По праву ль без труда имею я достаток? Судьба монархине велела побеждать И сей империей премудро обладать, А нам осталося во дни ея державы Ко пользе общества в трудах искати славы. Похвален человек, не ищущий труда, В котором он успеть не может никогда. К чему способен он, он точно разбирает: Пиитом не рожден, бумаги не марает, А если у тебя безмозгла голова, Пойди и землю рой или руби дрова, От низких более людей не отличайся И предков титлами уже не величайся. Сей Павла воспитал, [506] достойного корон, Дабы подобен был Екатерине он; С Спиридовым [507] валы Орловы [508] пребегают И купно на водах с ним пламень возжигают; Голицын [509] гонит рать, Румянцев [510]– наш Тюренн [511] , А Панин [512]– Мальборуг [513] у неприступных стен; Подобно Еропкин [514] в час бдения не дремлет, И силу дерзкия Мегеры он отъемлет. [515] А ты, в ком нет ума, безмозглый дворянин, Хотя ты княжеский, хотя господский сын, Как будто женщина дурная, не жеманься И, что тебе к стыду, пред нами тем не чванься! От Августа [516] пускай влечен твой знатный род, - Когда прекрасна мать, а дочь ея урод, Полюбишь ли ты дочь, узришь ли в ней заразы, Хотя ты по уши зарой ее в алмазы? Коль только для себя ты в обществе живешь, И в поте не своем ты с маслом кашу ешь, И не собой еще ты сверх того гордишься, - Не дивно ли, что ты, дружочек мой, не рдишься? Без крылья хочешь ты летети к небесам. Достоин я, коль я сыскал почтенье сам, А если ни к какой я должности не годен, - Мой предок дворянин, а я не благороден.

502

Перикл(ок. 490–429 до н. э.) и Алькивияд— Алкивиад (ок. 450–404 до н. э.) — известные политические деятели в Афинах.

503

Фридерик— Фридрих II (1712–1786) — прусский король с 1740 года.

504

Петрополь— Петербург.

505

Екатерина— Екатерина II (1729–1796), российская императрица с 1762 года.

506

Сей Павла воспитал… — Никита Иванович Папин (1718–1783), воспитатель Павла I.

507

С Спиридовым… — Григории Андреевич Спиридов (1713–1790) адмирал, участник победоносной Чесменской битвы (1770 г.), в которой был сожжен турецкий флот.

508

Орловы— Алексей Григорьевич (1737–1803), главнокомандующий русских флотом в 1770 году, фаворит Екатерины II, и его брат Федор Григорьевич (1741–1796).

509

ГолицынАлександр Михайлович (1718–1783) — крупный военный деятель, участник русско-турецкой войны 1768–1774 годов.

510

РумянцевПетр Александрович (1725–1796) — полководец, в русско-турецкой войне 1768–1774 годов командовал 1-й действующей армией.

511

ТюреннАнри (1611–1675) — французский военачальник

512

ПанинПетр Иванович (1721–1789) — выдающийся военный деятель, под его руководством в 1770 году были взяты турецкие крепости Бендеры и Аккерман.

513

Мальборуг— Мальборо Джон Черчиль (1650–1722) — английский политический и военный деятель.

514

ЕропкинПетр Дмитриевич (1724–1805) — главнокомандующий московским гарнизоном.

515

В силу дерзкия Мегеры он отъемлет. — Еропкин руководил подавлением «чумного бунта» 1771 года.

516

От Августа… — Октавиан Август (63 г. до н. э. — 14 г. н. э.) — римский император.

1771

ПРИТЧИ

Жуки и Пчелы

Прибаску Сложу И сказку Скажу. Невежи Жуки Вползли в науки И стали патоку Пчел делать обучать. Пчелам не век молчать, Что их дурачат; Великий шум во улье начат. Спустился к ним с Парнаса Аполлон И Жуков он Всех выгнал вон, Сказал: «Друзья мои, в навоз отсель подите; Они работают, а вы их труд ядите, [517] Да вы же скаредством и патоку [518] вредите!»

517

Они работают, а вы их труд ядите. — Эта фраза стала крылатой, после того как Н. И. Новиков поместил ее в качестве эпиграфа к своему сатирическому журналу «Трутень» (1769).

518

Патока— мед.

1752(?)

Безногий солдат

Солдат, которому в войне отшибли ноги, Был отдан в монастырь, чтоб там кормить его. А служки были строги Для бедного сего. Не мог там пищею несчастливый ласкаться И жизни был не рад, Оставил монастырь безногий сей солдат. Ног нет; пополз, и стал он по миру таскаться. Я дело самое преважное имел, Желая, чтоб никто тогда не зашумел, Весь мозг, колико я его имею в теле, Был в этом деле, И голова была пуста. Солдат, ползя с пустым лукошком, Ворчал перед окошком: «Дай милостынку кто мне, для ради Христа, Подайте ради бога; Я целый день не ел, и наступает ночь». Я злился и кричал: «Ползи, негодный, прочь, Куда лежит тебе дорога: Давно тебе пора, безногий, умирать, Ползи, и не мешай мне в шахматы играть». Ворчал солдат еще, но уж не предо мною, Перед купеческой ворчал солдат женою. Я выглянул в окно, Мне стало то смешно, За что я сперва злился, И на безногого я, смотря, веселился: Идти ко всенощной была тогда пора; Купецкая жена была уже стара И очень богомольна; Была вдова и деньгами довольна: Она с покойником в подрядах клад нашла; Молиться пеша шла; Но не от бедности; да что колико можно, Жила она набожно: Все дни ей пятница была и середа, [519] И мяса в десять лет не ела никогда, Дни с три уже она не напивалась водки, А сверх того всегда Перебирала четки. Солдат и ей о пище докучал, И то ж ворчал. Защекотило ей его ворчанье в ухе, И жалок был солдат набожной сей старухе, Прося, чтоб бедному полушку подала. Заплакала вдова и в церковь побрела. Работник целый день копал из ряды [520] На огороде гряды И, встретившись несчастному сему, Что выработал он, всё отдал то ему. С ползущим воином работник сей свидетель, В каком презрении прямая добродетель.

519

Все дни ей пятница была и середа… — Среда и пятница — постные дни, установленные церковью.

520

Из ряды… — по условию, по договору о плате.

1759

Болван [521]

Был выбран некто в боги: Имел он голову, имел он руки, ноги И стан; Лишь не было ума на полполушку, И деревянную имел он душку. Был - идол, попросту: Болван. И зачали Болвану все молиться, Слезами пред Болваном литься И в перси бить. Кричат: «Потщися нам, потщися пособить!» Всяк помощи великой чает. Болван того Не примечает И ничего Не отвечает: Не слушает Болван речей ни от кого, Не смотрит, как жрецы мошны искусно слабят Перед его пришедших олтари И деньги грабят Таким подобием, каким секретари В приказе Под несмотрением несмысленных судей Сбирают подати в карман себе с людей, Не помня, что о том написано в указе. Потратя множество и злата и сребра И не видав себе молебщики добра, Престали кланяться уроду И бросили Болвана в воду, Сказав: «Не отвращал от нас ты зла: Не мог ко счастию ты нам пути отверзти! Не будет от тебя, как будто от козла, Ни молока, ни шерсти».

521

Болван— переделка басни Лафонтена «Les Grenouilles qui demandent un Roi» («Лягушки, просящие короля»), восходящей к басне Эзопа «Лягушки».

1760

Лисица и Статуя

К Елисавете Васильевне Херасковой [522]

Я ведаю, что ты парнасским духом дышишь, Стихи ты пишешь. Не возложил никто на женский разум уз. Чтоб дамам не писать, в котором то законе? Минерва - женщина, и вся беседа муз Не пола мужеска на Геликоне. Пиши! Не будешь тем ты меньше хороша, В прекрасной быть должна прекрасна и душа, А я скажу то смело, Что самое прекраснейшее тело Без разума - посредственное дело. Послушай, что тебе я ныне донесу Про Лису: В каком-то Статую она нашла лесу; Венера то была работы Праксителя. С полпуда говорит Лисица слов ей, меля: «Промолви, кумушка!» - Лисица ей ворчит, А кумушка молчит. Пошла Лисица прочь, и говорит Лисица: «Прости, прекрасная девица, В которой нет ни капельки ума! Прости, прекрасная и глупая кума!» А ты то ведаешь, Хераскова, сама, Что кум таких довольно мы имеем, Хотя мы дур и дураков не сеем.

522

Елизавета Васильевна Хераскова— писательница, жена поэта М. М. Хераскова.

1761

Спорщица

Скажи, о муза, мне, какой злой гнев жену Принудил объявить жестокую войну Противу своего возлюбленного мужа, И глупость может ли жене злой быти чужа! Муж будет побежден; сунбурщица, не трусь, И сделай нам над мужем шутку. Поставили на стол большую утку. Жена сказала: «Это гусь». «Не гусь, да утка то», — муж держит это твердо. «О сатана! — Кричит жена. — На то ли я с тобой сопряжена? Вся злобой внутренна моя разожжена». Кричит без памяти, пылит немилосердо: «Коль ты ослеп, я шлюсь на вкус, Иль я тебе такой дам туз, Что ты задремлешь, Коль гуся моего за утку ты приемлешь!» Отведал муж: «Душа! сокровище! мой свет; Гусиного и запаха тут нет». «Бездельник, это гусь, я знаю это прямо». «Пожалуй, женушка, не спорь ты так упрямо. Я шлюсь на всех людей, что утка то, не гусь, И в этом не запрусь». Но чем окончилася шутка? Жена ему дала туза, И плюнула в глаза. Признался муж: на стол поставлен гусь, не утка.

1762

Соболья шуба

Богатство хорошо иметь; Но должно ль им кому гордиться сметь? В собольей дурака я шубе видел, Который всех людей, гордяся, ненавидел. В ком много гордости, известно то, что тот, Конечно, скот. И титла этого в народе сам он просит. Носил ту шубу скот, И скот и ныне носит.

1762

Пир у Льва [523]

Коль истиной не можно отвечать, Всего полезнее молчать. С боярами как жить, потребно это ведать. У Льва был пир, Пришел весь мир Обедать. В покоях вонь у Льва: Квартера такова. А львы живут нескудно, Так это чудно. Подобны в чистоте жилищ они чухнам Или посадским мужикам, Которые в торги умеренно вступили И откупами нас еще не облупили И вместо портупей имеют кушаки, [524] А кратче так: торговы мужики. Пришла вонь Волку к носу; Волк это объявил в беседе без допросу, Что запах худ. Услышав, Лев кричит: «Бездельник ты и плут, Худого запаха и не бывало тут. И смеют ли в такие толки Входить о Львовом доме волки?» А чтобы бредить Волк напредки не дерзал, Немножечко он Волка потазал И для поправки наказал, А именно - на части растерзал. Мартышка, видя страшны грозы, Сказала: «Здесь нарциссы, розы Цветут». Лев ей ответствовал: «И ты такой же плут: Нарциссов, роз и не бывало тут. Напредки не сплетай ты лести, А за такие вести И за приязнь Прими и ты достойну казнь». Преставился Волчишка, Преставилась Мартышка. «Скажи, Лисица, ты, - хозяин вопрошал, - Какой бы запах нам дышал? Я знаю, что твое гораздо чувство нежно; Понюхай ты прилежно». Лисица на этот вопрос Сказала: «У меня залег сегодни нос».

523

Пир у Льва. — Сюжет заимствован из басни Лафонтена «La Cour du Lion» («Двор Льва»).

524

И вместо портупей имеют кушаки… — то есть вместо перевязи для шпаги (привилегия дворянства) носят кушаки (признак купеческого сословия).