Русская поэзия XVIII века
вернуться

Карамзин Николай Михайлович
Шрифт:

«По смерти Откупщик в подземную страну…»

По смерти Откупщик в подземную страну

Пришел пред Сатану,

И спрашивает он: «Скажи, мой друг сердечный,

Не можно ль откупить во аде муки вечной?

Как я на свете жил,

Всем сердцем я тебе и всей душой служил,

Пожалуй, дедушка, на откуп это внуку!

Я множил цену там, а здесь умножу муку».

1760

ЭПИТАФИИ

«Прохожий! Обща всем живущим часть моя…»

Прохожий! Обща всем живущим часть моя: Что ты, и я то был; ты будешь то, что я.

1755

ПЕСНИ

«Летите, мои вздохи, вы к той, кого люблю…»

Летите, мои вздохи, вы к той, кого люблю, И горесть опишите, скажите, как терплю; Останьтесь в ея сердце, смягчите гордый взгляд И после прилетите опять ко мне назад; Но только принесите приятную мне весть, Скажите, что еще мне любить надежда есть. Я нрав такой имею, чтоб долго не вздыхать, Хороших в свете много, другую льзя сыскать.

1755

«Негде, в маленьком леску…»

Негде, в маленьком леску, При потоках речки, Что бежала по песку, Стереглись овечки. Там пастушка с пастухом На брегу была крутом, И в струях мелких вод с ним она плескалась. Зацепила за траву, Я не знаю точно, Как упала в мураву, Вправду иль нарочно. Пастух ее подымал, Да и сам туда ж упал, И в траве он щекотал девку без разбору. «Не шути так, молодец, - Девка говорила, - Дай мне встать пасти овец, - Много раз твердила, - Не шути так, молодец, Дай мне встать пасти овец; Не шути, не шути, дай мне пасти стадо». «Закричу», - стращает вслух. Дерзкий не внимает Никаких речей пастух, Только обнимает. А пастушка не кричит, Хоть стращает, да молчит. Для чего же не кричит, я того не знаю. И что сделалось потом, И того не знаю, Я не много при таком Деле примечаю; Только эхо по реке Отвечало вдалеке: Ай, ай, ай!
– знать, они дралися.

1755

«Мы друг друга любим, что ж нам в том с тобою?..»

Мы друг друга любим, что ж нам в том с тобою? Любим и страдаем всякой час, Боремся напрасно мы с своей судьбою, Нет на свете радостей для нас. С лестною надеждой наш покой сокрылся, Мысли безмятежные отняв: От сердец разжженных случай удалился, Удалилось время всех забав. Зрю ль тебя, не зрю ли, равну грусть имею, Равное мучение терплю; Уж казать и взором я тебе не смею, Ах! ни воздыханьем, как люблю. Все любовны знаки в сердце заключенны, Должно хлад являти и гореть: Мы с тобой, драгая! вечно разлученны; Мне тебя осталось только зреть. Жизнь мою приятну пременил рок в злую, Сладость обращенна в горесть мне; Только ныне в мыслях я тебя цалую, Говорю с тобою лишь во сне. Где любови нашей прежние успехи, Где они девалися, мой свет! О печально сердце! Где твои утехи! Все прошло, и уж надежды нет.

1759

«Савушка грешен…»

Савушка грешен, Сава повешен. Савушка, Сава! Где твоя слава? Больше не падки Мысли на взятки. Савушка, Сава! Где твоя слава? Где делись цуки, Деньги и крюки? Савушка, Сава! Где твоя слава? Пруд в вертограде, Сава во аде. Савушка, Сава! Где твоя слава?

1760

" Любовь, любовь, ты, сердце к утехам взманя…»

Любовь, любовь, ты, сердце к утехам взманя, Любовь, ты уж полонила меня; Тобою стал мой взор прельщен И весь мой ум; Мой гордый дух совсем разжжен От сладких дум. Можно ль противиться мне тебе в младости, Ты, страсть приличная летам моим! Рази, рази ты слабу грудь, Кто мил, того ищу, Коль розно с ним я где-нибудь, Везде грущу. Любовь, любовь, ты, сердце к утехам взманя, Любовь, ты уж полонила меня; Но я еще явить боюсь, Что я люблю, Хочу открыть, но все стыжусь И скорбь терплю. Кто это выдумал, будто порочно то, Ежели девушка любит кого? Винна ли я, что тот мне мил, Кому и я мила? А если б он не так любил, Горда б была. Любовь, любовь, ты, сердце к утехам взманя, Любовь, ты уж полонила меня; Любезный мой по всем местам Пускает стон, Но что моим так мил очам, Не знает он. Я притворяюся, взоры свирепствуют, Поступь упорная мучит его; Но полно мне его терзать, Пора печаль пресечь; Пора престати дух смущать И сердце жечь. Любовь, любовь, ты, сердце к утехам взманя, Любовь, ты уж полонила меня; Внимай, мой свет, внимай мой глас, Ты мил мне сам, Не разлучит никто уж нас, Кто злобен нам; Пусть разрываются, кто позавидует Жару любовному наших сердец; А я, влюбясь, назло им всем Пребуду ввек верна, Коль в сердце буду я твоем Всегда одна.

1770

«Не грусти, мой свет! Мне грустно и самой…»

Не грусти, мой свет! Мне грустно и самой, Что давно я не видалася с тобой, — Муж ревнивый не пускает никуда; Отвернусь лишь, так и он идет туда. Принуждает, чтоб я с ним всегда была; Говорит он: «Отчего невесела?» Я вздыхаю по тебе, мой свет, всегда, Ты из мыслей не выходишь никогда. Ах, несчастье, ах, несносная беда, Что досталась я такому, молода; Мне в совете с ним вовеки не живать, Никакого мне веселья не видать. Сокрушил злодей всю молодость мою; Но поверь, что в мыслях крепко я стою; Хоть бы он меня и пуще стал губить, Я тебя, мой свет, вовек буду любить.

1770

«Прости, моя любезная, мой свет, прости…»

Прости, моя любезная, мой свет, прости, Мне сказано назавтрее в поход ийти; Не ведомо мне то, увижусь ли с тобой, Ин ты хотя в последний раз побудь со мной. Покинь тоску, иль смертный рок меня унес? Не плачь о мне, прекрасная, не трать ты слез. Имей на мысли то к отраде ты себе, Что я оттоль с победою приду к тебе. Когда умру, умру я там с ружьем в руках, Разя и защищаяся, не знав, что страх; Услышишь ты, что я не робок в поле был, Дрался с такой горячностью, с какой любил. Вот трубка, пусть достанется тебе она! Вот мой стакан, наполненный еще вина; Для всех своих красот ты выпей из него, И будь ко мне наследницей лишь ты его. А если алебарду заслужу я там, С какой явлюся радостью к твоим глазам! В подарок принесу я шиты башмаки, Манжеты, опахало, щегольски чулки.