— Меня? — Придумать вопрос глупее было трудно. Но, честно говоря, я несколько растерялся.

— Вас, — Марочникова обворожительно улыбнулась. — Можно?

Я чуть замешкался. Полугаров не удержался от привычки балагурить по любому поводу.

— Конечно, можно, — очень серьезно сказал он. — Наш товарищ стеснителен, но он как раз мечтал…

Я не дослушал и вышел из-за стола.

На танцевальном пятачке Марочникова положила руки мне на плечи, а я обнял ее за талию, и мы начали раскачиваться в такт музыке, чуть переминаясь с ноги на ногу, насколько позволяла колышущаяся вокруг масса разгоряченных людей.

Лицо Марочниковой было совсем близко, от нее слегка пахло вином и дорогими духами.

— Вы, конечно, думаете, зачем я вас пригласила? — Марочникова заглянула мне в глаза. — Угадала?

— Нет, — ответил я чистую правду. То, о чем она спросила, я обдумал раньше, в короткие секунды, когда поднимался со стула. Потом, когда мы шли между столиками к эстраде и я поддерживал ее за руку, чуть выше локтя, ощущая гладкую горячую кожу предплечья, перепроверил свои выводы и окончательно убедился, что никаких определенных целей Марочникова преследовать не может, скорее всего ею просто руководит интерес экзальтированной девицы к человеку экзотической, на ее взгляд, профессии. Да еще, может быть, желание завести на всякий случай «нужное» знакомство. В последнем ей, бедняжке, предстоит пережить глубокое разочарование.

— Удивляюсь, как вы удерживаете равновесие.

Она хихикнула.

— Иногда я боюсь бухнуться с этих ходуль. Зато так красивей. Правда?

Увеличенные серой тушью глаза кокетливо раскрылись.

— И еще я думаю, по какому поводу и с кем вы пришли в ресторан.

— Повод? Разве для отдыха нужен повод? — Она откровенно веселилась. — Мы с Валерием часто здесь бываем. Он любит «Спутник», почти каждый вечер — сюда.

— И зарплаты инженера-озеленителя хватает?

— Что ему зарплата! Он же как-никак внук адмирала…

— Кстати, кто вам сказал эту чепуху?

— Какую чепуху? О чем вы?

— Что Золотов — внук адмирала?

— Господи, да это всем известно! Почему же так сразу «чепуху»?

— Да потому, что дедушка уважаемого Валерия Федоровича никогда не был адмиралом!

— То есть как — «не был»? Кем же он был?

— А вы поинтересуйтесь у своего приятеля.

— Не может быть! — Марочникова даже в лице изменилась. — Какая сволочь… И я, дура, — ведь знала, что врет по любому поводу, ложь у него в крови! Но про деда… и подумать не могла… Ах, мокрица!

Интересно, почему она так остро реагирует? Или притворяется?

Музыка кончилась, пары возвращались к своим столикам.

— Можно еще танец? — взвинченно спросила она. — Не хочу сейчас видеть эту падаль!

Похоже, она не притворялась.

— Однако! Вы меня удивляете! Вы же… гм, дружите с ним, отдыхаете, развлекаетесь, сейчас вот пришли в ресторан. И такая реакция… Непонятно!

Она отвернулась.

— Разве все объяснишь? Да и к чему?

— «Поспели вишни в саду у дяди Вани, у дяди Вани поспели вишни…» — радостно сообщала нам певица, по-прежнему колыхался вокруг танцующий народ, так же руки Марочниковой лежали у меня на плечах, но что-то изменилось: лицо девушки застыло, взгляд стал каким-то отсутствующим, отрешенным. Она будто постарела.

— Чья это затея с коньяком? — Все было и так ясно, но я спросил, чтобы как-то расшевелить девушку, вывести ее из подавленного состояния, причину которого понять не мог.

— Ясно чья. Золото не может, чтобы икру не метать.

— Золото?

— Это Валеркина кличка, — она презрительно скривила губы. — Только не все золото, что блестит. Дерьмо.

Последнее слово она произнесла в сторону, одними губами, но я разобрал.

Музыка кончилась, и я повел Марочникову к ее столику, в малый зал, примыкающий к основному под прямым углом. Теперь понятно, почему я не заметил знакомых лиц.

— Кого мы видим! Почет и уважение! — Золотов был изрядно навеселе и улыбался так, что можно было пересчитать все его зубы. — Ай да Куколка! Молодчина! Такого гостя нам привела.

Непонятно, объяснялась его аффектация алкоголем или укоренившимся представлением, что именно так бурно надо выражать свои чувства в подобных ситуациях.

— Познакомьтесь — Эдик и Таня.

Напротив Золотова сидел крепкий парень с грушевидным, расширяющимся книзу лицом и обвисшими щеками и смазливая, потасканного вида девица, которые притворно разулыбались и угодливо закивали головами. Эдик дернулся было, чтобы протянуть руку, но передумал, и правильно сделал.

— Это уважаемые люди, — продолжал распинаться Золотов. — Эдик — замдиректора магазина, а Таня — его помощница.

По лицу и манерам Тани нетрудно было догадаться, какого рода помощь она способна оказывать, но я еще раз подивился представлению Золотова об «уважаемости» на замдирекгорском уровне.

— А что, разве есть зависимость между занимаемой должностью и степенью уважения?

— осведомился я.

— Самая прямая. Как между нехваткой противозачаточных средств и количеством подпольных абортов, — он тоненько, визгливо засмеялся, дурашливо тряся головой.