Открылась дверь, и в эту чужую комнату вошла Леночка с ребенком, закутанным в одеяльце. Она поспешила выписаться из роддома, чтобы быть рядом с Алешей, разделить его горе.

– Леночка, – Алеша притянул ее к себе, даже не взглянув на младенца, – Леночка, теперь я знаю, почему на нашей свадьбе, когда я поцеловал маму, она прослезилась. Она прощалась со мной, она тогда уже все знала. Второй свадьбе не бывать, так я говорю?

– Алешенька, не волнуйся, откуда у тебя такие мысли. Какая может быть свадьба без мамы, это исключено. Свадьба уже была.

Затем он услышал «уа-уа», еще не понимая, что означают эти звуки, и не осознавая радость от рождения ребенка.

Раздавленный и опустошенный маминой смертью и несвоевременным, как ему казалось, рождением девочки, Алеша иногда подходил к ее кроватке, когда она спала и не плакала. Он видел маленькую кукольную головку в чепчике, слюнявый маленький ротик, тельце было закрыто одеялом. Он садился возле окна в кресло и думал, что мамы нет, и эти мысли раздирали его душу. «С мамой не посоветуешься. Ребенок! Как с ним быть, как его воспитывать, кем он станет? Он, кажется, заплакал, да?»

Появилась тетя Груша и куда-то его понесла, а потом, через пару минут, она появилась с ребенком, походила с ним по комнате и уложила вновь в кроватку. Алеша заметил, что она положила в ротик младенцу соску и что-то ласково ему говорила.

– Тетя Груша, а где Леночка?

– Она будет с минуты на минуту. В нашем переулке женская консультация, где ее учат отцеживать молоко. У нее воспалились соски.

– Вот это да! Значит, ребенок голодный? Может быть, мне сбегать за Леночкой?

– Ребенок не голоден, а Леночка уже поднимается по лестнице.

Появились какие-то новые тревоги в жизни и заботы, которых он раньше не знал. Пришла Леночка, подошла к Алеше, поцеловала его в лоб.

– Лоб теплый, будем мерить температуру.

– Зачем? Я здоров!

– Конечно, здоров, но температуру надо измерить, Алешенька. Я же доктор, и по этой части ты меня слушайся, ладно? Ложись в постель, иди. Я покормлю малышку и подойду к тебе.

– А папа?

– Он приедет к обеду. Будем решать, как назвать нашу хорошенькую маленькую девочку.

«Интересно, хорошенькую! Ничего в ней хорошенького я пока не вижу», – про себя подумал Алеша, отправляясь в спальню. Они уже жили на втором этаже обновленного деревянного дома в Кривом переулке.

Когда он проснулся, то услышал тихий разговор папы с Леночкой.

– Что с ним?

– Переутомление, нервное истощение. Смерть мамы. Он устал. Такое состояние, как у Алешеньки, бывает при сильных потрясениях. Я ему даю необходимые лекарства. Дня через два-три острое состояние пройдет, но чувство потери, тоски по маме быстро не исчезнет. Здесь лучший врач – время и отвлекающие моменты. Ему надо переключиться на ребенка. Я ему осторожно в этом буду помогать. И, наконец, работа.

– Леночка, мне тоже тяжело, очень, дом пустой, страшный. Особенно комната, в которой нет мамы.

– Папа, может быть, вам лучше перебраться к нам, хотя бы на первое время?

– Нет, Леночка, спасибо, я буду дома. Еще когда мама была здорова, мне на работе обещали дать комнату в менее населенной квартире, с ванной, может быть, дождусь.

Вышел Алеша, обнял папу, посидел несколько минут и, сославшись на головную боль, опять ушел в спальню.

– Алеша, мы собрались, чтобы решить, как назвать девочку, – сказал папа, – останься.

– Нельзя ли перенести это собрание на пару дней?

– Нельзя. Понимаешь, у тебя чудесная дочка, ты отец, Леночка мама, я дед. Ты какой-то сонный, встряхнись! Какое счастье, у тебя родилась дочь!

– Да, счастье, вслед за горем. Мама, стержень нашей с тобой жизни, не дождалась. Это же надо осмыслить, пережить. Прости, Леночка, моя любимая Леночка и ты, па, прости. Дайте мне прийти в себя, отдохнуть от всего. Я буду любить эту девочку, но не сейчас, сейчас у меня горе. Назовите девочку Леночкой, Танюшей. Не сочтите, что у меня капризы, нервный срыв. Никакого нервного срыва у меня нет. Я в полной памяти, или как такое состояние называется, но я не могу сию минуту переключиться на девочку. Для меня это кощунственно, ко-щун-ствен-но, можно меня понять? Я еще полон мамой, простите.

Через пару дней Алеша вышел на работу, и его тут же пригласили к секретарю парткома.

– Нам известно о вашем горе и о вашей радости. Как-то сразу неудобно сообщать вам решение парткома – почетное и непростое. Уж не осудите, я сразу. Вы знаете, что партия направляет коммунистов на постоянную работу в сельское хозяйство – в колхозы и МТС. Многое там в развале, надо помогать им подниматься. Вот партком единогласно рекомендует вас на постоянную работу в МТС, ведь вы по образованию инженер-механик.