— Еще мой сын, — догадалась о его мыслях леди, — но он тяжело ранен и находится наверху. Он совсем мальчик. Надеюсь, ты…

— Ты же сказала, что не боишься! — скривился Брехт и, решительно отстранив лучницу, шагнул к столу. — И давайте уже есть.

Леди перевела дух и кивнула домочадцам, чтобы рассаживались. Брехт занял ближайшее место, не особо заботясь о том, что вокруг него образовалось пустое пространство, а за столом в продолжение всей трапезы воцарилось тягостное молчание. Лишь дети время от времени подавали голос, но их быстро одергивали матери. Какое ему дело до этих перепуганных мирных жителей? Завтра он уйдет отсюда и никогда не вернется. Убийство сородичей служило словно неким знаком — в Империи Ирч ему больше делать нечего. Каждая светловолосая девушка теперь будет напоминать ему ту шаманку, которую он любил и которую потерял, отдав другому. Каждый соплеменник напомнит ему о могиле в лесу, ибо орк не должен убивать орка иначе, как защищая свою жизнь.

…Нет, существовали еще и изгои, покинувшие Землю Ирч во времена Верховного Паладайна или даже чуть раньше. Говорили, что император Хаук привел с собой нескольких таких изгоев, один из которых, некий Эйтх, по возрасту даже младше самого Брехта, стал его советником и собирается жениться на эльфийской девушке. Многие изгои покинули родину предков потому, что не смирились с режимом, установленным Верховным Паладайном, другие погнались за лучшей долей, третьи просто-напросто скрылись от правосудия. Вот к ним-то он и присоединится, к бывшим преступникам, осужденным, но сбежавшим от казни.

Решено!

Обдумывая эту мысль, он не спал полночи, ворочаясь на постели и размышляя, куда податься. Так уж получилось, что мир людей он не знал совершенно — даже не мог назвать самые крупные государства. Помнил лишь, что император Хаук откуда-то привел тех изгоев — значит, в каком-то государстве людей орки непременно есть. И он отыщет этих орков и присоединится к ним, ибо именно там его место.

Утром он засобирался в путь, не дожидаясь, пока проснется замок. Но, спускаясь по ступенькам, услышал за спиной негромкий голос:

— Воин?..

Та самая леди, оказывается, стояла на верхнем лестничном пролете и явно поджидала его.

— Я хочу кое-что тебе предложить, воин, — подойдя вплотную, промолвила она.

— Сейчас? — оскалился Брехт. — «Кое-что» предлагать надо было раньше. Ночью!

Ее лицо слегка дрогнуло, но женщина тут же справилась с собой.

— Воин, я хотела…

— Женщина, у меня есть имя, — рыкнул Брехт.

— У меня тоже. Меня зовут Бордирель, как древнюю королеву, которая…

— Брехт, — перебил он.

— Брехт, я… — Женщина опустила ресницы, но тотчас подняла глаза. — Ты не хочешь остаться?

— Что? — Ему показалось, что он ослышался. Задержаться в эльфийском замке?

— Понимаю, это по меньшей мере странно, — продолжала эльфийка, — но я обязана заботиться о своих домочадцах и подданных. Я совсем одна, мой муж и старший сын погибли, а после вчерашнего в замке нет ни одного взрослого эльфа, только женщины, дети и подростки. Альфары не в счет — они не воины, а слуги… Мы беззащитны, и если опять придут…

— Не придут, — снова перебил ее Брехт. — Мне сказали, что на Острове больше нет банд мародеров. Это последняя и…

— Все равно. — Она покачала головой. — Нам всем будет спокойнее, если у нас появится защитник. А ты производишь впечатление настоящего воина и…

— Не понимаю. Ты хочешь меня нанять? И сколько собираешься мне платить? И чем?

Леди вдруг покраснела, опуская глаза, и Брехт почувствовал что-то вроде мстительной радости. Он уже был однажды защитником — спасая светловолосую шаманку — и до сих пор чувствовал боль, вспоминая о девушке. Она ушла от него к своему жениху. Она его не любила. И эта женщина такая же. Ей и ее подданным нужен сторожевой пес.

— Я прошу тебя, — прошептала леди. — Мы остались совсем одни. А ты… Ты смог бы…

— Я орк, — напомнил он. — Такой же, как те, которые не далее как вчера разложили тебя на полу и…

Тонкие пальцы легли ему на губы, приказывая замолчать.

— Ты не такой. И я… верю тебе!

Брехт скрипнул зубами. Прикосновение женской руки было таким… приятным.

— Я должен уйти, — промолвил он. — Сейчас…

Женщина быстро кивнула и, заведя руки назад, расстегнула застежку короткой цепочки на своей шее. На цепочке болтался маленький кулончик.

— Я поняла, — промолвила она и вложила подарок ему в ладонь. — Возвращайся. Здесь тебя будут ждать!

Она положила руки ему на плечи, приподнялась на цыпочки и осторожно поцеловала в щеку.

Снаружи храм Девы Мира производил совсем не то впечатление, что изнутри. Снаружи его слагали серые мрачные каменные плиты, плотно пригнанные друг к другу. Никаких украшений, архитектурных излишеств и прочей мишуры — только уверенность и основательность. Широкие массивные двери казались пастью неведомого чудовища, которое обречено вечно пожирать людские тела и души — во всяком случае, большинство тех, кто переступал сей порог, в определенный момент начинали верить в то, что так оно и есть. И что мир жесток и груб и людей в нем ждут одни испытания.