Богдан то и дело поглядывал на дверь, откуда должна была появиться императорская семья.

Император произвел на него огромное впечатление. Прямой, изящный старец в военном мундире чуть наклонял голову, приветствуя тех, кого ему представляли. Но таких было мало: в основном здесь присутствовали завсегдатаи дворцовых приемов.

Представ в свою очередь перед монархом, Богдан низко поклонился, а император даже проговорил несколько благожелательных слов, касавшихся, правда, скорее фамилии, которую Богдан носил. Разговаривая позже с придворными, то и дело вспоминавшими о майорате, Богдан отвечал вежливо, но в глубине души ворчал:

— Ну что они все заладили? Майорат, майорат…

Ослепленный приемом, он совсем забыл, что есть и другой Михоровский, гораздо более знаменитый…

Богдан стоял, неотрывно глядя на императора Франца Иосифа, беседовавшего с кем-то из придворных. Казалось, глубокие морщины на челе монарха вобрали в себя все трагедии, все несчастья Габсбургов — и кровавую драму наследника престола Рудольфа, и смерть императрицы Елизаветы, и другие печальные истории. Богдан вспомнил, что находится во дворце, где уже много лет ходят легенды о призраке, предвещающем несчастье.

Михоровский вздрогнул, стал смотреть в другую сторону — и увидел прямо перед собой эрцгерцогиню Марию Беатриче.

На его поклон она улыбнулась и слегка наклонила голову. И отошла в сопровождении придворных дам, изящная, серьезная, в белоснежном платье. Глядя ей вслед, Богдан увидел нитку крупного жемчуга на стройной шее, сверкнувший брильянт в волосах, попытался последовать за ней, но ее уже окружали шитые золотом мундиры придворных, фраки министров, пышные платьях дам.

И расстроенному Богдану осталось лишь слушать болтовню молодого галичанина, того самого «венского барона»:

— Посмотрите на ту даму в золотистом газовом платье. Какая прическа! Это герцогиня Монтано. Я сходил бы по ней с ума, догадайся она сменить прическу. А вон та, в жемчугах, — герцогиня Фюрцберг. Страшная гордячка. Вот идут две графини Грюнендорф. Одна — так себе, но вот вторая… и вовсе крестьянка. Ей бы держать поварешку, а не веер. Ничуть не годится для Бурга. Согласитесь, а?

Богдан рассеянно слушал его, ища взглядом брильянт в пышных волосах.

Барон коснулся его руки:

— Оглянитесь. Видите вон ту даму с весьма оригинальной прической, всю в буклях? Это графиня Матильда. Прилагает все усилия, чтобы выглядеть точной копией фамильного портрета своей прабабушки. А вон та, что разговаривает с герцогом Д'Эсте, с косенькими бровями а-ля гейша — графиня Гизелла Вичи. Чудесные руки! По ней сходит с ума половина Пешта…

Барон был явно горд тем, что прекрасно знает всех этих дам и может похвастаться перед Михоровским прекрасным знанием высших сфер. Однако Богдан, ничуть! не изумившись его великосветскости, бросил:

— Да вы сущий эксперт салонов… Оцениваете дам, словно падишах, отбирающий девушек для своего гарема…

Галнци, некий барончик не понял иронии и гордо кивнул:

— О да, я всех здесь знаю! Вот, смотрите, графиня Дальмн. Шея, как принято говорить, лебединая. Хотя, на мой вкус, длинная шея у женщины — это недостаток. Сейчас я вам покажу графиню Хотек. Венера!

— Немки… — пренебрежительно бросил Богдан. — Видывал я красавиц и лучше.

— Но здесь есть и мадьярки!

— Все равно…

Обиженный барончик отошел. И Богдан мог теперь отправиться на пояски Марии Беатриче.

Тут начались танцы. К большому удовлетворению Богдана, оркестр заиграл полонез. Юноша видел поляков, выделявшихся величественными движениями, и их дам-полек, казавшихся княгинями. Вскоре он увидел и Марию Беатриче. Она танцевала с каким-то сановником. И ее глаза, большие, открытые, слегка печальные и удивленные, словно глаза пришедшей в игрушечный магазин девочки, остановились на Богдане. Должно быть, он столь неотрывно и восторженно смотрел на нее, что на губах Марин Беатриче мелькнула мимолетная улыбка.

И волна танца пронесла ее мимо, словно белое перышко по глади реки.

Во второй раз Богдан увидел ее в паре с незнакомым венгерским магнатом в пышном национальном костюме. Когда они были уже близко, Богдан отломил с куста туберозы усыпанную белыми цветами веточку. Сердце колотилось, ему на хватало воздуха.

Беатриче и ее кавалер поравнялись с ним. Михоровским грациозным, изящным движением бросил цветущую веточку под ноги девушки.

Она и не заметила этого. Ее изящная туфелька мимоходом наступила на стебель, и кавалер увлек Марию Беатриче прочь.