Джессика знала, что навлекает на себя беду, а теперь еще нужно заботиться о мисс Као Бо.

Но больше всего ее волновала судьба Купера. Джессике нечего предложить такому мужчине, как он, но она не верила, что будет об этом помнить. Он не контролировал себя, когда целовал ее, как и она, отвечая ему и стремясь к большему. От этого желания Джессика до сих пор была в состоянии удивления, изумления. Кроме того, она со страхом думала о том, что в конце недели заканчивается контракт. Им с Купером нужно объясниться. Но как это сделать, не причиняя ему боли? Оставалась единственная надежда, что он тоже думает, что они не пара.

Джессика позволила себе увлечься этим мужчиной, он разбудил ее чувства, заставил трепетать сердце. Это опасно, но можно пережить. Она же начала заботиться о нем, что предвещало большую беду.

В полдень мисс Лангстон заказала два ленча. Они с Као Бо ели в тишине, прерываемой улыбками и маленькими жестами вежливости:

— Мисс Као хочет еще чипсов? Салата из капусты? Чая?

Все предложения отклонялись, и можно сказать, что мисс Као ела не больше птички. Материнские инстинкты Джессики не давали ей покоя все утро. В поведении молодой дамы была нервозность и что-то похожее на страх, у нее даже неестественно блестели глаза. Во время еды она все время прижимала к себе папку.

— Вы больны? — спросила Джессика, наклоняясь через маленький стол, разделявший их, и слегка коснулась руки женщины. Мисс Као вся «горела».

Джессика спросила по-другому, вкладывая в голос больше заботы:

— Вы себя плохо чувствуете? Вам нужен врач?

Женщина отрицательно покачала головой, но ее глаза говорили совсем о другом.

— Я думаю, вас нужно отвезти в больницу, — сказала мисс Лангстон, досадуя на свою невнимательность. То, что она приняла за нервозность, было лихорадкой и недомоганием, а может быть, и болью.

— Нет, — задыхаясь, ответила женщина. — Не надо ни докторов, ни больниц, пожалуйста. Я просто устала.

Джессика пытливо взглянула на нее, все еще осторожно держа за руку. Может, произношение Као Бо улучшилось от поднявшейся температуры, а может быть, она знала английский лучше, чем продемонстрировала мисс Лангстон.

— Тогда поезжайте в отель. Вам надо хорошо отдохнуть и, возможно, принять аспирин. И жидкость. Больше пейте жидкости.

— Нет отель. Я буду ждать здесь Дракона, — настаивала мисс Као.

— Дракон, — Джессика тут же исправилась, — точнее сказать, мистер Дэниэлс, возможно, приедет поздно. Вы не можете оставаться здесь в таком состоянии.

— Я буду ждать.

— Но я не буду. Вы же не останетесь здесь одна?! Это против строгих правил Дракона, — Джессика создавала правила по ходу дела, но за это ей и платили: за умение быстро принимать решения. — Я могу отвезти вас в отель совсем неподалеку отсюда и оставить Дракону записку. Он найдет вас, когда вернется.

— Нет, — мисс Као снова покачала головой, опустив глаза. — Нет отель. У меня нет бумаг.

Вообще-то у нее было много бумаг, целая папка, но Джессика поняла, о чем шла речь. Поняла, к своему большому огорчению.

— Вам не нужен паспорт, чтобы снять комнату в отеле, — сказала она, с удивлением отмечая, что только что отменила закон об эмигрантах, подстрекая к незаконному вселению. Ее репутация в глазах Купера Дэниэлса будет потеряна, и Джессика сомневалась, сможет ли за неделю восстановить ее.

— Нет.

Джессика признала, что мисс Као хорошо пользуется этим словом, придавая ему различное значение, в зависимости от ситуации.

— Хорошо, — согласилась она, быстро соображая, как поступить. Купер будет недоволен, если его «информация» свалится от угрожающей жизни болезни, и Джессика решилась.

— Мы поедем на несколько часов ко мне домой. Когда Дракон вернется, он сможет приехать и забрать вас.

Као Бо согласно кивнула. Джессика, одержав победу, облегченно вздохнула и вернулась в кабинет Купера, чтобы оставить записку.

Она еще раз проверила факс, но ничего не было. Джессика повернулась, чтобы уйти, когда зазвонил телефон. Она взяла трубку и услышала торопливо произнесенные слова:

— Помоги, Куп…

Линия замолчала, продолжения не было. Джессика сразу подумала о Купере, и ее сердце бешено забилось.

Купер нашел записку Джессики в своем кабинете за полночь и через пять минут ехал на машине к ней домой в пригород. Сначала он предупредил ее об этом по телефону, но намеренно был краток. Джессика увезла связную к себе, и он ругался, обвиняя судьбу и свое сумасбродство.