Шрифт:
Другой раз объявлялось еще яснее:
«Стрелки императорской фамилии извещают, что погребение убитого в бою 2 июня полковника князя Ник. Ар. Ухтомского состоится в субботу 8 июня». [147]
Совсем как в Вандее: императорско-христианская армия!
Черносотенцы и их пресса пользовались исключительным вниманием правящих, кадетских кругов.
Борис Суворин воспитывал добровольцев в идеях своего «Вечернего Времени». Его газета вместе с «Великой Россией» Шульгина являлись негласными официозами Доброволии.
147
Выдержка из «Великой России», помещенная в № 124 «Вольной Кубани» от 8 июня 1919 г.
Обе газеты дружно провоцировали всех инакомыслящих и очень скоро достигали цели.
«Короленко пишет, Зарудный говорит, «бабушка» едет!» — поднимали вопль суворинские и шульгинские молодцы.
В. Г. Короленко, тотчас же после беседы с начальником контр-разведки полк. Л. Щучкиным, переставал писать против добровольческих погромов. Харьковские лекции А. С. Зарудного, скорбевшего о временном правительстве, в котором он занимал пост министра юстиции, мигом приостанавливались. «Бабушка» (Брешко-Брешковская) ехала, ехала, да так и не могла добраться до своей внучки, снежной красавицы.
Поклонники «бабушки» писали, что она, прибыв на юг России, вместо отдыха займется большой культурно-просветительной работой. Большевики подхватили это известие и с иронией писали, что «бабушка» будет обучать политграмоте солдат Деникина.
Зубоскалы немедленно сочинили каламбур:
— Как сделаться дедушкой русской революции?
— Жениться на бабушке.
— Внучка готовила для бабушки шомпола.
— Бабушке захотелось козлика, а от козлика остались рожки да ножки! — издевались суворинцы.
Иногда властям приходилось для виду умерять монархический пыл «общества», особенно офицерства. Так черноморский губернатор запретил в общественных местах исполнение Преображенского марша. Правда, это случилось уже в декабре, когда дело Доброволии определенно проваливалось.
Но вообще в Новороссийске, где жило не мало иностранцев, приходилось держать ухо востро. Европа ведь как-никак — демократическая! Ее общественное мнение осудило бы помощь явным русским реакционерам. Маклаков 12 марта 1919 года телеграфировал кубанскому атаману из Парижа:
«Без широкого осведомления Европы о действительном характере борьбы с большевиками, чуждой реакционного плана, трудно надеяться на реальную помощь союзников и трудно привлечь симпатии широких демократических влиятельных кругов к делу помощи юга России». [148]
Если бы не Европа, ради которой приходилось несколько маскироваться, в Доброволии, быть-может, давно прозвучал бы ясный и определенный клич:
— За веру, царя и отечество.
Пока его скрывали под маской расплывчатых обещаний, Европе же втирали очки.
148
«Вольная Кубань» 1919 г., № 62. Эта телеграмма была оглашена в заседании Рады 15 марта.
Ни в чем так не выразилась реакционность особого совещания, как в земельном вопросе.
Оно издало приказ, который признавал право собственности на землю за прежними владельцами (помещиками) и лишь допускал фактическое владение новых, на условиях аренды, с уплатой помещику трети урожая.
Главноначальствующий в Новороссии ген. Шиллинг доносил Деникину, что в признании прав старых владельцев крестьяне видят акт, знаменующий восстановление старых порядков, полагая, что если утраченное право сегодня восстанавливается в частности, то постепенно восстановится и в целом. [149]
149
«Донская Речь», г. Ростов, 1919 г., № 2 28.
Действительно, помещики во многих местах явились в свои имения и начали хозяйничать по-старому. Им содействовала как полиция, так и многочисленные войсковые, преимущественно кавалерийские части, формировавшиеся в тылу из всякого сброда, но под командой офицеров-дворян, помещичьих детей. [150]
В Екатеринодаре даже организовался всероссийский союз земельных собственников для защиты своих классовых интересов.
Заседания его происходили не где-нибудь, а в управлении общества всероссийского красного креста, главного пристанища всех обездоленных революцией бар и бюрократов. [151]
150
Офицерский состав кавалерии в царское время пополнялся большей частью детьми помещиков, уже с малых лет привыкшими в своих имениях к верховой езде. Неимущие офицеры в кавалерии не могли служить в виду разорительных традиций, дорого стоящей формы и т. д.
151
«Великая Россия», 1919 г., номер от 20 июня.
Под самым носом у Деникина помещики хозяйничали почем зря.
«В селе Владимирском Ставропольской губернии, — сообщал «Приазовский Край» в конце 1919 года, [152] — безземельные крестьяне до сих пор не могут сговориться с помещиком Б. А. Юрьевым об аренде, несмотря на энергичное вмешательство в это дело военного губернатора. Губернатор разрешил владимирцам засеять 3000 десятин земли из угодий Юрьева, но за плату по соглашению с владельцем. Юрьев затягивает переговоры назначением неимоверных арендных ставок, сам же не засевает ни одной десятины».
152
«Приазовский Край», 1919 г., №> 232.