— Я слышал, у нас важные гости?! — В комнату стремительно вошел высокий статный мужчина во вроде бы простом, но одновременно богатом походном костюме.

«Илья Муромец, не меньше!» — восхитился Володя, разглядывая вошедшего.

Следом за ним вошла молодая женщина, оперлась на его руку. Каштановые волосы, темно-красное платье… Она выглядела… необычно привлекательно. Володя поймал себя на том, что невольно следит за каждым движением красавицы.

— Отец, его сиятельство говорит, что был свидетелем нападения на караван, в котором ехала мама.

Мужчина слегка побледнел.

— Вот как…

— Да. Я лично похоронил вашу жену.

Руперт рухнул на стул. Осторн немного помолчал, потом подошел к шкафу и достал оттуда бутылку вина. Поставил на стол.

— Вы не сказали ничего нового, милорд. Я знал, что жена погибла. Мои люди перерыли на месте гибели каравана все. Они облазили весь лес, но ни жены, ни дочери не нашли. Но я благодарен вам за то, что вы проделали такой путь, чтобы сообщить мне о гибели жены и дочери.

— Про гибель вашей дочери я ничего не говорил.

Володя продолжал искоса наблюдать за красавицей, и сердце почему-то сжимала тревога. В общем-то, все было ясно, но мальчик не знал, как отреагирует Аливия.

— Что?! — Осторн выпрямился и еще больше побледнел. — Моя дочь жива?! — Он впился в Володю бешеным взглядом. — Доченька… Милорд… только скажите… Она жива? С ней все хорошо? Она с вами?

Володя даже растерялся от такого натиска. Это, безусловно, был отец, который любит дочь… но что же делать?.. Что?.. Мальчик лихорадочно искал выход. Тут его взгляд остановился на Джероме и потяжелел. Тот, почувствовав, что лично для него пахнет грозой, слегка попятился и уперся спиной в стену.

— А вы, го… — Володя вовремя остановился, вспомнив, что «господин» или «госпожа» здесь говорили только благородным. К свободным гражданам обращались «уважаемый» или «уважаемая». — А вы, уважаемая… простите, нас не представили. — Мальчик поднялся.

— Розалия Транхейм, милорд. Жена Осторна. — Она подошла к мужу и вновь оперлась на его руку.

— Что?! — Аливия вскочила, забыв про наряд и вуаль. — Как ты мог! Как ты мог!!

Она выставила вперед кулачки и бросилась на отца, отчаянно колотя его в грудь. Тот ошеломленно попятился, косясь на князя, но тот, вместо того, чтобы утихомирить девочку, как-то осунулся и с непонятной печалью смотрел на это безобразие, явно не собираясь вмешиваться.

Тут вуаль слетела вместе с удерживающей волосы лентой, Аливия еще раз стукнула отца и разрыдалась. Перепуганная Розалия попыталась дотронуться до девочки, но та отшатнулась от нее как от прокаженной и посмотрела с такой ненавистью, что даже Володя испугался.

— Не подходи! Ненавижу!!! Ненавижу тебя!!! Ты не мама!!! А ты?! — Аливия развернулась к брату.

Тот стоял, словно громом пораженный, что-то шепча.

— Доченька… — неуверенно пробормотал Осторн, ошарашенно глядя на изменившуюся дочь.

— Как ты мог?! — снова повернулась к нему Аливия. — Как ты мог забыть маму! Ты… Ты!!!

— Ленка!!! — завопил Володя, вскакивая с места, но перехватить не успел, девочка уже выскочила в коридор. — Ленка, стой! Тьфу, то есть Аливия! Филипп, за ней! — Голос мальчика сорвался. — Пожалуйста, присмотри за ней.

Филипп молча кивнул и выскочил следом. Мальчик с трудом поборол первое желание броситься за ним, потом оглядел с ног до головы замершего Джерома. Хотел что-то сказать, но махнул рукой и велел совсем другое.

— Иди следом, потом вернешься и скажешь, куда она убежала.

Джерома словно ветром сдуло.

— Да, неудачно получилось, — буркнул Володя, возвращаясь на место.

Осторн рухнул в кресло и застонал, закрыв лицо руками.

— Вы не виноваты, милорд.

Конечно. Как милорд может быть виноватым?

Володя снова встал.

— Ладно. Вы знаете дом Жерона Ордона? Это у моря.

— Ордона? — Осторн задумался. — Я знаю, милорд.

— Мы остановились там. Приезжайте завтра к обеду, я постараюсь до этого времени успокоить Аливию. По крайней мере, поговорить вы точно сможете.

— Конечно, милорд… спасибо, милорд.

Володя кивнул и вышел. Карета ждала во дворе, но никого, кроме кучера, видно не было. Мальчик огляделся, потом, не обращая внимания на предупредительно открытую кучером дверцу, вышел через калитку на улицу. Снова огляделся. За спиной заскрипели ворота, раскрываясь.

Ерунда получилась. Меньше же полугода прошло… Володя вздохнул: глупо подходить к здешнему миру со своими обычаями, но ведь в них что-то есть, если они заставляют выдерживать определенный срок траура. Но что он, по сути, знает об этом мире? Да ничего. Вот и влип по незнанию. Да еще Аливия пропала.