Она протянула к нему руки, но Энтони хотелось побыстрее раздеться. Он сбросил с себя одежду так же легко и просто, как и возлюбленная. Понимающая улыбка тронула губы девушки.

— Не будут повторяться, — послышался ее тихий голос.

Кэрол села на край кровати и грациозно, как кошка, перекатилась на бок, освобождая место. Он вытянулся рядом с ней, не в силах отвести взгляда от ее лица. Она чувствовала, что битва выиграна, знала свою силу и видела, какой отклик рождает красота.

Она гладила Энтони по плечу, не отрываясь от его глаз. Ее ладонь скользнула по руке мужчины и опустилась на его талию. Кэрол наклонилась и, по-прежнему не отводя взора, поцеловала его.

Ее рука жгла огнем, медленно приближаясь к той части его тела, которая была создана для того, чтобы даровать высшее наслаждение. Энтони двинулся навстречу, и нежные пальцы сомкнулись.

Прикосновения к Кэрол не могли насытить его. Ладоней и пальцев было недостаточно. Хотелось познать ее всеми чувствами, погрузиться в нее и утонуть. Он припал губами к ее груди, наслаждаясь солоноватым привкусом теплой кожи, наполнил легкие чувственным ароматом ее плоти, не в силах оторвать глаз от точеных линий ее тела.

Она была женщиной из женщин, этих чудесных, вечных созданий, с начала начал щедро наполнявших землю себе и ему подобными. Более того — она была Кэрол, женщиной, которая хотела возвратить ему утраченное, которая могла бы не разлучаться с ним до гробовой доски, если бы он позволил это.

Чуть отодвинувшись, он склонился над ней, стремясь налюбоваться своим нежданным даром. Ее улыбка была такой же древней, как первое торжество женщины над мужчиной. Когда Энтони вновь прикоснулся к ее губами, веки чаровницы затрепетали. А когда он лег на нее — так же медленно и неспешно, как ложатся на холмы закатные тени, — Кэрол прошептала слова любви.

Она была такой живой, такой отзывчивой… Существовал ли на свете мужчина, способный сопротивляться ее чарам? Казалось, каждая клеточка его тела разрывалась от желания, но особенно в той интимной части, которая предала его после смерти Клементины. Однако с тех пор он не пытался лечь в постель с женщиной, которую любил. Секс был только средством на время убежать от действительности. Сейчас было по-другому. Совсем по-другому. Кэрол была не просто женщиной: он не собирался всего лишь воспользоваться ею, что противоречило его принципам. Она была его женщиной. Он любил ее, сам не желая этого. Он любил Кэрол, а она была его женой.

— Энтони, иди ко мне, — шепнула она.

Казалось, что на этот раз все будет по-другому, но, когда Кэрол притянула его к себе, страхи вернулись. Из каких-то неведомых закоулков и щелей все громче раздавались злобные, мертвящие голоса. Он ощущал губы, страстно ласкавшие его рот, ощущал прижимавшееся к нему теплое и нежное женское тело. На одно лишь мгновение торжества и ликования Энтони поверилось, что любимая сможет победить эти голоса, нет, что он сможет победить их и сольется с ней в единое целое.

Но он тут же опомнился. Нет, победы не будет.

Желание не исчезло. Никогда еще оно не было таким сильным. Его тело кричало криком отчаяния, требуя освобождения, и в то же время лишало его возможности сделать это. За какие-нибудь несколько секунд он превратился из мужчины в евнуха. В полумужчину. Энтони сник на девушке, не в состоянии завершить начатое ею. Кэрол впилась пальцами в его спину, а затем принялась нежно поглаживать, целуя в щеки, в лоб, в глаза…

— Отдохни минутку, и мы попробуем снова, — прошептала она.

Энтони попробовал бы, если бы в этой попытке был какой-нибудь смысл. Но его не было. Он слишком хорошо знал это.

— Нет…

Кэрол на мгновение умолкла.

— Я говорила тебе, что это неважно, и это действительно так, — после паузы сказала она. — Важно то, что ты хочешь меня и веришь мне.

Ему хотелось верить и в то же время хотелось крикнуть, что она лжет, пытаясь успокоить и обнадежить его. Он отодвинулся и лег рядом, прикрыв ладонью глаза.

Кэрол отвела его руку. Ее волосы соблазнительно раскинулись по его груди, глаза заглянули в глаза.

— Ты чудесный любовник, милый, — томно вымолвила она. — Нам надо будет только немножко поучиться, как завершать прекрасное начало.

Он прижал искусительницу к себе и не отпускал, стараясь не видеть выражение ее лица. Короткий, удивленный всхлип раздался в ту секунду, когда рука Энтони раздвинула ей ноги и нашла самый потаенный уголок. Она снова судорожно вздохнула, вздрогнула, но не отстранилась, а расслабленно подставила тело его ласкам.

Он быстро понял, как доставить ей наслаждение. Несмотря на овладевшее им чувство безнадежности, его гордость — или то, что от нее осталось, — все же была спасена. Энтони мог заставить ее испытать оргазм и получить удовольствие, хотя ему самому и было в этом отказано. Он был способен не брать, а отдавать. Значит, кое-чего стоил.