— Не отвечать на письма матери — это тоже от утонченности? — спросил он.

Она замялась.

— О, я бы сказала, — и еще какой!

— Хорошо, — сказал Стрезер. — Меня вполне устроит считать это проявлением утонченности, а к дурной стороне я отношу то, что, как мне известно, Чэд уверен, будто сможет делать со мной все что пожелает.

Это, видимо, ее удивило.

— Откуда вы это знаете?

— Да уж знаю. Кожей чувствую.

— Что он может сделать с вами все что пожелает?

— Нет, конечно. Но он так считает. А это может свестись почти к тому же, — засмеялся Стрезер.

Однако тут она с ним не согласилась.

— Нет, что касается вас, такое исключено.

И, вложив в эти слова особый смысл, она, по-видимому, сочла их достаточными, чтобы заговорить напрямик:

— Вы сказали — если он порвет здесь, то дома получит солидное место в деле.

— Совершенно верно. Он получит шанс — шанс, за который ухватился бы любой воспитанный в должных понятиях молодой человек. Фирма разрослась, и вакансия, о которой вряд ли могла бы идти речь три года назад, но которую его отец, считая, что она при определенных условиях может появиться, учел в своем завещании, оговорив преимущественное право на нее Чэда, — эта вакансия, поскольку условия для нее созрели, теперь его ждет. Миссис Ньюсем оставила ее за сыном и будет, несмотря на сильное противодействие, удерживать до последней возможности. Однако этот пост, поскольку он несет с собой крупный куш, большую долю в доходах, требует пребывания на месте и значительных усилий для достижения значительных результатов. Вот что я имею в виду, говоря об открывшемся шансе. Если Чэд его упустит, то не только не получит, как вы изволили выразиться, солидного места — он ничего не получит. И вот, чтобы он не упустил свой шанс, я и примчался сюда.

Она слушала, вникая.

— Иными словами, вы примчались сюда, чтобы оказать ему огромную услугу.

Стрезеру ничего не оставалось, как согласиться:

— Ну… если вам угодно.

— Стало быть, если вы уломаете его, он, как говорится, окажется в выигрыше.

— Он получит огромные выгоды. — Стрезер явно знал их все наперечет.

— Под каковыми вы, разумеется, понимаете кучу денег.

— Не только. Я вступил в эту игру ради него, имея в виду и многое другое. Всеобщее уважение, покой души, обеспеченность — прочное положение человека, ставшего на якорь с крепкой цепью. Чэд, насколько мне дано судить, нуждается в защите. В защите, я имею в виду, от жизни.

— Voil`a! [14] — Она мгновенно схватила суть. — Ах, от жизни! Говорите уж прямо: вы жаждете вернуть его, чтобы женить.

— Да, примерно так.

— Ну, разумеется, — сказала она. — Дело нехитрое. А на ком именно?

Он улыбнулся — и, судя по виду, несколько насторожился.

— Вы все умеете вынуть.

На мгновение глаза их встретились.

— А вы — вложить!

Он принял эту дань, сообщив:

— На Мэмми Покок.

Мисс Гостри удивилась. И тотчас сдержанно, даже осторожно, словно осмысливая такую странную возможность, спросила:

— На собственной племяннице?

— Извольте сами определить, кем ему доводится Мэмми. Она — сестра его зятя. Золовка миссис Джим.

Эти сведения не оказали, видимо, на мисс Гостри смягчающего действия.

— А кто такая, собственно, миссис Джим?

— Сестра Чэда — Сара Ньюсем в девичестве. Я же вам говорил: она вышла замуж за Джима Покока.

— Ах да, — сказала она, вспоминая про себя: он много о чем говорил!.. И тут же как можно натуральнее спросила: — А кто такой, собственно, Джим Покок?

— Как кто? Муж Салли. В Вулете мы только так и отличаем друг друга, — пояснил он добродушно.

— И это очень высокое звание — быть мужем Салли?

Он задумался:

— Пожалуй, выше некуда — разве только, но тут речь о будущем — быть женой Чэда.

— Ну а как отличают вас?

— Никак — или, как я уже докладывал вам, по зеленой обложке.

Глаза их снова встретились, и она не сразу отвела свои.

— По зеленой обложке? Ах, оставьте! Ни зеленая — и никакая иная обложка — у вас со мной не пройдет. Вы мастер вести двойную игру! — Однако при всей своей жажде узнать истину она готова была простить ему этот грех. — А что, эта Мэмми считается хорошей партией?

— Лучшей в нашем городе. Очаровательнее и умнее у нас нет.

Мисс Гостри устремила на Мэмми мысленный взгляд:

— Да-да. Я ее хорошо себе представляю. И с деньгами?

— Скорее, не с очень большими — зато со многими другими достоинствами, так что об отсутствии денег мы не жалеем. Впрочем, — добавил Стрезер, — в Америке, знаете ли, вообще не слишком гоняются за деньгами, коль скоро речь идет о хорошеньких девушках.

— Пожалуй, — согласилась она. — Правда, я знаю, за чем вы гоняетесь. А вам, — спросила она, — вам самому Мэмми нравится?

Такой вопрос, подумал он про себя, можно по-разному истолковать, и тут же решил свести его к шутке.