— Нет, это знать мне нет нужды. Достаточно, если буду знать, что сам имел в виду.

— И вы так и не знаете? — спросила она. — До сих пор?

Он снова выдержал паузу.

— Право, вам лучше подождать, когда я до всего дойду своим умом. Но, — добавил он, — сколько времени вы мне на это дадите?

— Вопрос, по-моему, стоит иначе: сколько времени вы даете мне? Разве наш общий друг постоянно не знакомит вас со мной?

— Во всяком случае, не с помощью слов.

— Как? Он не говорит с вами обо мне?

— Никогда.

Она задумалась над этим фактом и, очевидно, сочтя его для себя неприятным, постаралась — не без успеха — это скрыть. Но уже минуту спустя оправилась.

— Разумеется, никогда. А вам это нужно?

Как чудесно прозвучала у нее эта фраза! И теперь он, хотя до сих пор смотрел больше по сторонам, остановил на ней долгий взгляд.

— Да, понимаю, что вы хотите сказать.

Как тактично она порадовалась своей победе! Она и впрямь владела интонациями, которые способны растрогать и судей.

— Я воочию вижу, чем он обязан вам.

— Так признайтесь же: это чего-то да стоит, — сказала она все так же сдержанно, хотя и явно гордясь собой.

Он оценил ее тонкость, но подняться до нее не смог.

— Я вижу, что вы сделали для него, но не вижу, каквы это сделали.

— О, это уже другой вопрос! — улыбнулась она. — Мне вот что важно: какой вам смысл делать вид, что вы не знаете, какая я, когда, зная мистера Ньюсема и находя его таким, каким вы делаете мне честь его находить, вы в нем узнаете меня.

— Да-да, — сказал в раздумье Стрезер, по-прежнему не отводя от нее глаз. — Мне не следовало встречаться с вами сегодня.

Она всплеснула руками.

— Какое это имеет значение! Если я доверяю вам, почему бы и вам не отнестись ко мне хотя бы с толикой доверия? И почему, почему, — переменила она тон, — вы так не доверяете самому себе? — И не дав ему времени для ответа: — О, вам ничего не стоит во мне разобраться! Во всяком случае, я очень рада, что вы поговорили с моей Жанной.

— Я тоже рад, — сказал он, — только она вам не в помощь.

— Не в помощь? — Мадам де Вионе открыто уставилась на него. — Полноте. Она — мой светлый ангел.

— Вот именно. Предоставьте ее самой себе. Не надо у нее ни о чем допытываться. То есть о том, — пояснил он, — о чем мы давеча говорили: какие чувства ею владеют.

— Потому что все равно ничего не выведаем?

— Нет. Потому что я вас об этом прошу — как о личном одолжении. Она и в самом деле прелестна. Прелестнее я не встречал. Не трогайте ее. Не нужно вам ничего знать — приглушите это желание. К тому же вы ничего и не узнаете.

Он словно молил ее — его заклинания были так неожиданны; и она отнеслась к ним со всем вниманием.

— Как о личном одолжении?

— Да… поскольку вы просили меня…

— О, пожалуйста. Все что угодно, все, что вы просите, — улыбнулась она. — Я не стану допытываться о ее чувствах. Я очень благодарна вам, — добавила она особенно мягко и повернулась, чтобы уйти.

Смысл сказанного ею запал ему в душу, и он не мог отделаться от ощущения, будто ему поставили подножку и он упал. В самом ходе разговора с ней, в котором он мнил утвердить свою независимость, Стрезер, поддавшись некоему внутреннему чувству, непоследовательно, по-дружески выдал себя с головой, меж тем как она, с ее тонким умением чувствовать свое преимущество, одним словом вогнала в него золотой гвоздик, острие которого он всеми фибрами ощущал. Он не только не сумел отстраниться, но еще больше увяз. И тут, пока он усиленно размышлял, его глаза встретились с парой глаз, только что попавших в круг его зрения и поразивших тем, что словно отражали собственные его мысли по поводу происшедшего. Он мгновенно признал в них глаза Крошки Билхема, который, по всей видимости, жаждал его общества в надежде поболтать, а Крошка Билхем отнюдь не принадлежал к тем, кому, в данных обстоятельствах, наш друг отказался бы излить душу. Минуту спустя они уже сидели в углу гостиной, как раз наискосок от того места, где Глориани все еще беседовал с мадемуазель де Вионе, и оба джентльмена молча отдали ей дань своего благосклонного внимания.

— Для меня совершенно непостижимо, — промолвил наконец Стрезер, — как молодой человек с искрой Божьей — такой, как вы, например, — может, видя эту юную леди, не влюбиться в нее по уши. Почему вы не попытаете счастья, Билхем? — Ему вспомнился тон, который он выбрал, когда они сидели вдвоем в саду на приеме у скульптора; пожалуй, произнесенное им сейчас куда больше подходило в качестве совета молодому человеку, возмещая то, что он наговорил тогда. — У вас появится оправдание.

— Оправдание? В чем?

— Что вы обретаетесь здесь.

— Если я предложу руку и состояние мадемуазель де Вионе?

— А у вас есть на примете кто-нибудь милее, кому вы могли бы их предложить? — спросил Стрезер. — Право, я не знаю девушки привлекательнее.

— Она, несомненно, чудо. Алмаз чистой воды. И в свой срок, конечно, эти нежно-розовые лепестки развернутся в пышном цветении навстречу лучам золотого солнца. Ну а я, по несчастью, всего лишь грошовая свечечка. На этом поле у никому не известного художника шансов нет.