— Непонятная тревога. Волнение. Изменения погоды. — Он сделал руками всеохватывающий жест. — Некоторые кажущиеся неопасными события и эмоции способны вызвать приступ. Он может лечь в постель в полном здравии и внезапно проснуться через час или два, страдая от удушья.

— Какой ужас, — сказала Оливия с чувством.

—Да, — тон лорда Шелдона был довольно резким, — и если вы вернетесь в свою спальню, я смогу заняться своим сыном.

Оливия проскользнула мимо маркиза и направилась к его кровати. Возможно, потому, что у нее было много младших братьев и сестер или, может быть, потому, что она обладала врожденным материнским инстинктом, она не могла оставаться в стороне, зная о страданиях больного ребенка.

Лорд Шелдон схватил ее за руку и остановил:

— Нет. Мальчик стесняется незнакомых людей, и симптомы его болезни могут обостриться.

— Ребенок явно чего-то боится и оттого чувствует недомогание. — Ливви отстранила руку маркиза и подошла к кровати. — Привет, Эдвард. Меня зовут Оливия, но ты, если хочешь, можешь называть меня просто Ливви. Шарлотта так зовет меня. Я ее кузина.

Эдвард был красивым мальчиком. С темными волосами и глазами, он являл собой уменьшенную копию отца, хотя его юные черты были гораздо мягче. Он выглядел слишком бледным, и его затрудненное дыхание вызывало страх у Ливви. Приступ кашля потряс его хрупкое тело, и она невольно отступила назад. Она никогда прежде не имела дела с такой серьезной болезнью.

Осознание этого вызвало у нее чувство беспомощности и бесполезности. Что она делает здесь? Не только в спальне маркиза, а вообще в замке Арлисс. Какое безумие овладело ею, если она, Оливия Уэстон, решила, что сможет помочь маркизу или его сыну? Она уже была готова убежать в свою комнату, как вдруг ощутила спокойствие и внезапно поняла, что надо делать. Она не представляла, откуда пришло к ней это знание: то ли от глубоко укоренившегося инстинкта, то ли извне. Может быть, это был дар привидений, существующих вне пространства и времени и наблюдающих за обитателями замка. Откуда бы это знание ни пришло, она была благодарна за это.

Оливия поняла, что болезнь мальчика являлась следствием его страха подвергнуться нападению. Его надо чем-то отвлечь. Она заметила, что Эдвард смотрел на нее с любопытством. Если его внимание будет сосредоточено на ней, он в меньшей степени будет подвержен страху. Она также поняла, что он не будет бояться, если не будет оставаться в одиночестве.

Кроме того, Ливви твердо верила в целебную силу прикосновения. Когда она болела, прикосновение матери, казалось, облегчало страдания. Она не была матерью Эдварда, но, возможно, ее присутствие и забота помогут мальчику.

— Можно я сяду рядом с тобой, Эдвард, и расскажу тебе историю? Ты не возражаешь?

— Я не думаю… — начал маркиз, но замолчал, когда Эдвард утвердительно кивнул и резко поднялся в постели.

В комнате было слышно его затрудненное дыхание.

Оливия присела на огромную кровать и привлекла мальчика к себе. Он доверчиво прижался к ней, и она натянула на него одеяло.

Маркиз подошел к креслу у камина и устроился там, скрестив руки на груди; выражение его лица было непроницаемым. Оливия, не обращая на него внимания, сосредоточилась на Эдварде.

— Жил-был, — начала она, поглаживая шелковистые волосы мальчика, — юный принц по имени Эдвард, обладавший особым талантом. Он мог разговаривать с драконами…

Джейсон не знал, как поступить, слушая бессмысленный рассказ мисс Уэстон. Ему претило то, что она ворвалась в его комнату и овладела ситуацией. Она проигнорировала его опасения, что от ее вмешательства состояние Эдварда может ухудшиться.

С другой стороны, эта девушка явно умела найти подход к детям. Ее нелепая история отвлекла Эдварда, и дыхание ребенка заметно улучшилось. Напряжение Джейсона немного спало. На его глаза неожиданно навернулись слезы облегчения. Он закрыл лицо ладонями и уперся локтями в колени.

Иногда ему казалось, что когда он стоит и беспомощно наблюдает за страданиями сына, — это своеобразное наказание за смерть жены. Несчастный случай с Лорой можно было предотвратить.

Если бы он был более требовательным…

Если бы поступился своим самолюбием…

Если бы настоял…

Если бы, если бы, если бы…

— Если бы каждое произнесенное слово «если» превращалось в кухонную утварь, не было бы нужды в лудильщике, — пробормотал он себе под нос, цитируя любимую пословицу отца.

Он не хотел больше думать о покойной жене и сосредоточился на голосе мисс Уэстон. Через некоторое время он окончательно расслабился и, перед тем как уснуть, подумал, что, вероятно, поспешил осудить ее способности рассказчицы.

— Милорд?

Джейсон не среагировал на голос. Тот, кто обращался к нему, должен видеть, что он отдыхает.

— Милорд?

Снова раздался голос, на этот раз более громкий и твердый. Проклятие, неужели человек не может хоть немного поспать?

Легкое прикосновение руки к его плечу заставило Джейсона очнуться. Он открыл глаза и в замешательстве огляделся.