Оливия заерзала на своем кресле.

— Моя похвала смущает вас? А я думал, вы привыкли слышать комплименты.

— Да. Нет. Я не знаю.

— Понятно.

— Довольно трудно принять ваши комплименты, милорд, зная другую вашу манеру общаться со мной.

— Другую манеру?

— Да, когда вы меня оскорбляете.

Джейсон расхохотался.

— Я вовсе не собиралась вас веселить, — сказала она.

— И тем не менее развеселили. Вы кажетесь мне весьма забавной. Это тоже можно истолковать как оскорбление?

Он опять засмеялся.

— Эдвард этой ночью спал? — спросила Оливия.

Было ясно, что мисс Уэстон решила сменить тему разговора. Хорошо. Джейсон готов был проявить великодушие. Он не помнил, чтобы в последнее время так от души веселился.

— Не совсем. Он проснулся, и вы должны благодарить меня, мисс Уэстон. Он хотел разбудить вас, чтобы послушать окончание вашей истории, но я сказал, что будет лучше послушать новую историю утром, чем окончание старой среди ночи. Он согласился.

— Разумное решение, — одобрительно сказала Оливия.

— Да, надо уметь убеждать детей.

— Говоря о разумном решении, я имела в виду Эдварда, — последовал лукавый ответ.

— Браво! Я думал, что являюсь единственным, кто способен обратить комплимент в оскорбление.

Ливви улыбнулась:

— Я способная ученица. — Затем лицо ее сделалось серьезным. — Должно быть, Эдвард был совсем юным, когда вы потеряли жену.

—Да.

Джейсон переключил свое внимание на еду.

— Очевидно, вам было очень тяжело.

Он издал неопределенный звук, отчасти потому, что его рот был полон, но в основном потому, что он не хотел говорить с ней о Лоре.

Мисс Уэстон это поняла.

— Я размышляла над симптомами болезни Эдварда. Похоже, у него бронхит.

—. Эдвард не страдает бронхитом, — резко сказал Джейсон.

— Я этого не утверждаю. Ясно одно — его состояние заслуживает внимания, даже если болезнь не очень серьезная. Скажите, врач, наблюдавший Эдварда, применял природные средства?

Шарлатанские снадобья не применялись, хотя экономка предлагала различные средства лечения в течение последних лет. Миссис Мэддок — добрая и заботливая женщина, но ее представления о врачевании были весьма специфическими. Пока она никому не причинила вреда, тем не менее, однажды выбросив в окно одно из ее снадобий от головной боли, Джейсон тем самым нанес ущерб кустам роз внизу.

Он был разочарован, узнав, что мисс Уэстон верила в такую чепуху, хотя казалась разумной женщиной, по крайней мере настолько разумной, насколько это можно ожидать от женщины.

— Я не допущу, чтобы мой сын трижды ходил вокруг свиньи в полнолуние, хотя это когда-то помогло какой-то кузине бабушки.

Мисс Уэстон недоуменно посмотрела на него:

— Трижды вокруг свиньи?

— Так утверждает миссис Мэддок.

— К сожалению, я еще не имела удовольствия говорить с вашей экономкой о целебном влиянии домашних животных при полной луне. — Оливия заговорщически подмигнула. — Лично я не стала бы уповать на это.

— Я тоже.

— В таком случае мы пришли к согласию по крайней мере в этом. Находясь в Шотландии, я обратила внимание на некоторые книги о целебных растениях и домашней медицине. Могу я поискать подобные книги в здешней библиотеке?

Джейсон кивнул:

— Я не думаю, что вы найдете там нечто полезное, однако скажу Говеру, чтобы тот открыл комнату.

Оливия искоса взглянула на него.

— Это ваша обычная практика запирать библиотеку?

— Нет, — признался он.

Она скривила губы.

— Понятно.

— Мисс Уэстон…

Оливия покачала головой:

— Просто не верится. Вы заперли библиотеку, чтобы я не могла проникнуть туда.

Затем она внезапно расхохоталась.

Джейсон пришел в замешательство.

— Значит, вы не сердитесь?

— Сначала рассердилась, но потом подумала, что не стоит считать хождение под луной таким уж нелепым действием. Запирание комнаты, чтобы ваша гостья не принялась наводить там порядок, — вот крайнее безумие!

— С момента нашей встречи безумие стало моим обычным состоянием. Хотя неизвестно, кто из нас более безумен: вы со своим маниакальным стремлением наводить порядок в библиотеках или я, пытающийся остановить вас. Как сказал Петрарка: Libri quosdam ad scientiam, quosdam ad insaniam deduxere.