— Полагаю, тебе хотелось бы видеть меня с каким-нибудь джентльменом вроде Джона, человеком нашего круга.

Джейн сделала упор на слове «нашего», но ее сарказм остался незамеченным.

— Что ж, Джон — прекрасный молодой человек, — сказал Мартин.

— К сожалению, твой избранник, этот плейбой, самый обыкновенный алкоголик. И к тому же непроходимо глуп.

— Не забудь, он из хорошей семьи…

— Твой сиятельный Джон подрался на прошлой неделе в каком-то притоне и оказался в полиции. Вряд ли такой образ жизни украсит репутацию «хорошей семьи» Ниверов. Фрэнк был прав. Когда он оказался у нас, то сразу решил, что в этом роскошном особняке живет избалованный, богатый, равнодушный сноб. Он подумал, что это я. Но он ошибся — этим снобом всегда был ты, просто я не догадывалась об этом.

Джейн говорила в пустоту — отца уже не было в комнате: он не выдержал откровений дочери и тихо удалился. Только теперь Джейн поняла, как смертельно устала. Она прилегла на кровать и незаметно уснула.

Проснулась она с первыми проблесками зари, чувствуя себя разбитой, как после тяжелой болезни. Но воспоминания о Фрэнке вновь вернули ее к жизни.

Где он? Куда уехал? Она знала, что Фрэнк собирался уехать. Но куда? Возможно, дядя Уильям посвящен в таинственные планы, нужно поговорить с ним. Джейн привела себя в порядок и направилась к лестнице. Около библиотеки она встретила Ниниан и по ее расстроенному лицу поняла, что отец все рассказал преданной экономке.

— Ты, конечно, уже знаешь, что я впала в немилость?

— Детка, ваш разрыв разбивает мне сердце: вы оба мне дороги.

— Отец разбил и мое сердце. Я не узнаю его, Ниниан. Можно понять его гнев, но не жестокость и глумление над собственной дочерью и ее чувствами.

Из библиотеки послышался голос Мартина Ренкли, и Ниниан испуганно вскрикнула.

— Я хочу поговорить с тобой, Джейн. Немедленно. Ниниан, оставь нас одних.

Джейн почувствовала, как насторожилась добрая женщина, готовая, если понадобится, защищать «свою девочку» от кого угодно.

— Иди, Ниниан. Не волнуйся, со мной ничего не случится. — И Джейн открыла дверь библиотеки.

— Не сомневаюсь, что ты более не намерена считаться со мной, — сразу перешел в наступление Мартин Ренкли.

— Так же как и ты со мной, — спокойно парировала Джейн.

— Неправда. Это Беррингтон вселил в тебя дух неповиновения. Раньше я был для тебя авторитетом.

— Теперь многое изменилось. Прежде ты просил, а не приказывал!

— А если бы я попросил тебя порвать с Беррингтоном?

— Это невозможно! Ты мой отец, и я люблю тебя. По крайней мере, того отца, которого я помню, а не бездушного самодура-собственника, которого узнала вчера. Пойми раз и навсегда. Я люблю его, папа. Никогда раньше мне и в голову не приходило, что я смогу так полюбить. Я боялась, что во мне нет чего-то самого главного для женщины: обаяния, чувственности, темперамента. Но встреча с Фрэнком рассеяла все сомнения. Я поняла себя, папа.

Щемящее душу выражение жалости на миг появилось в глазах пожилого человека, который вырастил Джейн.

— Ты никогда не говорила мне об этом, девочка.

— И не сказала бы, если б не встретила Фрэнка. Как и всякая девушка, я создала себе идеальный образ возлюбленного: мужественного, умного, преданного, доброго… Наверное, требования были завышены, но на меньшее я бы не согласилась, а потому боялась остаться одна.

— Ты открываешь мне глаза, Джейн.

— Фрэнк пробудил во мне то ощущение полноты жизни, которое придает смысл всему на свете. Которое соединяло тебя с моей матерью.

Легкая тень пробежала по лицу Мартина, его глаза стали непроницаемыми. Джейн поняла, что вторглась в запретную область, где навсегда поселились мучительные воспоминания о матери, и почувствовала неловкость. Ей захотелось сказать отцу что-то доброе, может быть, попробовать еще раз достучаться до его сердца. Но он, протянув какой-то листок, сухо произнес:

— Ты не оставляешь мне выбора, Джейн.

Джейн взяла клочок бумаги, прочитала номер телефона и с надеждой взглянула на отца.

— Позвони ему, — сказал он.

— Фрэнку? Ты хочешь, чтобы я позвонила ему?

— Да. Позвони ему в ближайшее время и скажи, что хочешь его видеть.

Джейн в нерешительности смотрела на отца, судорожно размышляя: почему он это делает? здесь что-то не так.

— Папа, ты уверен, что хочешь этого?

— Делай то, что я сказал, — холодно и бесстрастно произнес отец.

— Ну и погодка! — не вытерпел промокший до нитки Фрэнк, когда они после долгого изматывающего пути прибыли наконец к месту сбора.

— Мы к этому привыкли, старина. Скоро вообще начнутся затяжные дожди, и поэтому каждый старается поскорее найти убежище. Включая твоего Рамиро.

Так что же, рискованное путешествие по выжженной саванне оказалось напрасным?

— А ты разве не знал, что в пору дождей Рамиро недосягаем?

Жозе промолчал.

— Тогда почему притащил сюда «сумасшедшего американца», Фрэнка Беррингтона?