Отлично!

Осталось перезагрузить эмуляцию и опробовать снова. Я записал ее вместо «прогулок по столицам мира», а ту нудотину стер. Что может быть бредовее этих дебильных прогулок? Пришло же в голову какому-то идиоту на Земле вставить ее в корабельную виртуалку. Хорнекену, небось. Или даже целый консорциум идиотов принимал столь глубокомысленное решение. Сюда бы этих умников на месяцок, поглядел бы я, что они предпочтут – прогулки по Риму или «веселый дом в Праге»? Ладно, довольно с них. Загрузка завершена, пора в виртокамеру.

Я сорвался к выходу и тут буквально в шаге от люка услышал жужжание зуммера.

– Открыто! – огрызнулся я.

Опять эти пластиковые болваны притащили очередной обед или ужин, что там сейчас по распорядку?

В отверстие сунулось бородатое Васино лицо.

– А, это ты. Привет.

– Здравствуй, Зеберг. Я, в общем, хочу извиниться перед тобой.

– Ну извиняйся.

– Я виноват. Мне нельзя было так поступать с тобой. Решать за тебя. Навязывать пост. Прости меня.

– Хорошо. Я прощаю тебя. – Он, наверное, ожидал, что я тоже извинюсь?

– Спасибо. Можно войти?

– Ну заходи.

Вася протащил кое-как внутрь свои обильные телеса. Однако эк его в последний месяц-то разнесло! И пост, кажется, совсем ему в этом деле не помеха. Еще бы – нажираться можно и постной пищей. Ох уж мне этот фанатизм…

– Знаешь, я хотел поговорить с тобой, – надо же, глядит мне под ноги, совсем как Филипп. – Много думал в последнее время над твоими словами. Все правда. Я строю из себя незнамо кого. Прочел пару десятков книжек, сложил винегрет в голове и всем его навязываю… Хотя… мои фантазии о христианстве совсем не обязательно должны быть тождественны ему.

– Отрадно наблюдать у тебя зачатки рефлексии, – усмехаюсь, а про себя недоумеваю: «Чего этот увалень хочет от меня?»

– Спасибо за понимание. Хочу с тобой посоветоваться, – вздыхает. – Знаешь, до сих пор не по себе, когда я вспоминаю Аган. Мысли всякие, сны еще дурацкие… Все кажется, что это может повториться. В любую минуту. Будто я иду по кромке пропасти с завязанными глазами и от любого неосторожного шага вот-вот свалюсь. Не знаю, что и как нам нужно делать…

Подхожу к нему, озабоченно заглядываю в глаза:

– Вася, не бери на себя роль пастыря, она не твоя. Тот, Кто позаботился о нас на Агане, не перестал заботиться о нас здесь. Расслабься. Занимайся своей душой. Молись, постись, учись. Все будет как надо. Осталось-то всего семь месяцев до возвращения. Там уж мы встретимся с настоящими носителями духовного опыта. Старцами… Не заморачивайся, ладно? И всем станет легче.

– Да, – глубокомысленно кивает. – Ты прав, Зеберг. Слушай, может быть, ты вернулся бы к нашим трапезам, а?

– С удовольствием.

– Рацион будет тот, какой ты закажешь. К тому же я узнал недавно, что путешествующим дозволяется послабление поста…

Я рассмеялся:

– Книжник ты, Вася! Книжник и фарисей! Ладно, я выбираю овощи и прочие постные модификации пищемассы. Доволен?

Смеется в ответ. Шагает к выходу. Оборачивается.

– Спасибо, Зеберг. Слушай, можно попросить тебя об одолжении?

– Ну попробуй.

– Если я опять буду зарываться, одерни меня хорошенько, ладно?

– Всенепременно.

Опять смеемся, в этот раз чуть более естественно. Он кивает и уходит, закрывается люк. Ну вот. Теперь придется ждать, пока Софронов вернется к себе в каюту. Не хотелось бы, чтобы кто-нибудь видел, как я иду в виртуалку.

Магану нашел для себя занятие.

Следить за тюремщиками. Он крался, подглядывал, смотрел, запоминал. Старался узнать и заметить как можно больше.

Если считать от сада, двое тюремщиков – Тесипу и Бледная Вонючка – жили в правом коридоре, а двое других – Волосатое Пузо и Желтая Рожа – в левом. Почти весь день земляне просиживали в своих норах и выходили только иногда. Кстати, они совсем не умели проходить сквозь двери! Или, вернее, двери здесь были неправильные. Потому что Магану тоже не мог. Они как-то отодвигались, но он и этого не умел. Наверное, тюремщики знали специальные слова, как у контактеров. Может, они тоже были контактерами?

Поначалу следить удавалось плохо – его постоянно замечали, особенно Желтая Рожа, который сразу поворачивался, кривился, будто натягивая на себя улыбку, и начинал бормотать свое «засуй» или «расту», или еще что-то бредовое. Приходилось немедленно уносить ноги и прятаться в саду, среди листьев. Очень проворен был этот желтолицый!

Но так ни разу за ним никто не погнался, а потом и оглядываться перестали.

Следить стало легче.

Он выяснил, что три раза в день все тюремщики выходят из своих нор и бредут в большую трапезную, где сидят за шестиугольным столом, а Узкий и еще двое таких же, только с разноцветными головами, прислуживают. И подают такие же бруски, которые приносил «рубо» ему в сад. Бледная Вонючка почему-то всегда приходил позже, примерно на один уш.