И мальчик решительно зашагал по проходу. А Магану проводил его хмурым взглядом. В дверях Энмеркар остановился и, повернувшись, крикнул:

– Голодным дураком!

И убежал в коридор. Магану плюнул ему вослед.

А потом забрался поглубже в куцые заросли, в свое «гнездышко».

Сидел и думал, каким же все-таки мерзким оказался Энмеркар. А еще друг, называется! Лучше уж без таких друзей!

Проходил уш за ушем и голод все сильнее давал о себе знать. В какой-то момент Магану стало так жалко себя, одинокого, заброшенного и голодного, от которого все отвернулись, что он чуть было не заплакал.

Но тут со стороны двери послышалось цоканье размеренных шагов. Мальчик насторожился и забрался глубже. Что-то необычное было в этих шагах. Магану осторожно выглянул наружу, к левому проходу. И увидел, как к нему направляется тонконогое, тонкорукое чудище с узкой неживой головой. Магану юркнул обратно. Шаги приближались. Когда они зазвучали совсем рядом, почти напротив, мальчик рванулся в противоположную сторону, стараясь не шуметь, раздвигая листья, что хлестали по рукам и щекам. Остановился, прислушиваясь. С той стороны чудище так же размеренно затопало к нему. Магану осторожно выбрался наружу. Теперь, когда оно сунется в заросли, его там не будет.

Но оно может догадаться пройти насквозь!

Мальчик осторожно, на цыпочках, засеменил к дальнему углу по проходу, прислушиваясь к шагам. Зашуршали листья – видно, и впрямь это чудище ищет его. Все ясно. Энмеркар наябедничал Волосатому Пузу и тот послал чудовище поймать его и… что? Запереть в «норе», конечно!

Вредный Энмеркар!

Придется опять побегать. Может, фокус с Волосатым Пузом удастся повторить, и узкоголовое существо тоже устанет за ним гоняться.

Пятясь и не спуская глаз с прохода (вот-вот из листьев выскочит этот тонконогий!), Магану отошел в угол и здесь наткнулся плечом на что-то горячее. Оглянувшись, вскрикнул и отпрянул к стене – прямо перед ним молча стояло чудище, державшее в руке горячий серый брусок.

Магану замер. Чудище тоже не двигалось. Потом заговорило с неприятным мертвым оттенком:

– Здравствуйте, господин Магану! Не бойтесь меня. Я слуга. Я принес вам еду. Пожалуйста, не забудьте съесть это. Питание необходимо для вас.

После этих слов чудище аккуратно поставило брусок на пол, подцепило посередине и раскрыло его, как маленькую шкатулку. Внутри оказались коричневые шарики в красном соусе. Ноздрей коснулся аппетитный запах. Узкий молча развернулся и вышел в левый проход, было слышно, как размеренно стучат шаги, все тише, пока совсем не затихли в коридоре.

Сначала Магану не решался брать еду из шкатулочки (мало ли какую хитрость задумали тюремщики!), но полтора уша спустя сдался. Уж слишком вкусно пахло, да и в животе урчало. Мясные шарики оказались очень вкусными и даже сладкий соус их не испортил. Мальчик с наслаждением дожевал последний, пожалел, что так мало принес этот странный раб, и вытер перепачканные в соусе пальцы о стену – что поделать, тюремщики настолько дикие, что не имеют даже умывальных шаров!

«Теперь мне Энмеркар и вовсе не нужен, – подумал Магану, усаживаясь между густыми пучками разлапистых листьев. – Пусть общается с этими волосатыми дураками!»

Зачем этот русский делает из меня какого-то бунтаря? Будто я все отвергаю, и специально всем перечу. Восстаю на «светлое, доброе, вечное». Нет! Это он меня ставит в такие условия! А на самом деле мне вполне интересно. Я чувствую в христианстве что-то настоящее. Поговорить бы с кем-нибудь по душам…

Но только не с этим самодовольным русским увальнем! Тези Ябубу тоже ничего не знает, а Сунь и вовсе молчит, будто камней в рот набрал.

Эх, вот если бы встретить человека вроде аввы Пимена или аввы Антония из древнего патерика… Но они все, наверное, остались в древности да в книгах.

На «Арксе»-то уж точно нет.

Заняться решительно нечем. Рифмоплетство опостылело. Промахнулся я с выбором хобби. А ведь Хорнекен еще на Земле предупреждал!

Предполагалось, что на обратном пути я буду выше крыши завален работой с данными, полученными на Агане. Да, насканировано там до кучи, комп до сих пор еще что-то обрабатывает… Даже не хочу знать что. Раз в неделю проверяю очередность заданий и корректирую, если в том есть нужда. Но вникать, копаться – увольте.

Как-то, разбирая материалы, наткнулся на детальное сканирование Дома Молчания. Проглядел его, ярус за ярусом, в трехмерной модели. Верхняя коробка, с двумя стелами повернутыми под прямым углом друг к другу. Дальше вниз – коридор с нишами и статуэтками. Еще ниже – жилые помещения, а посередине – большой бассейн. Следующий уровень – огромный зал, разделенный рядами колонн и столами. Видимо, общая трапезная. Под ней – тюремный ярус. Еще бы не узнать этот коридор с камерами!

Ну а в самом низу тянулись комнаты, разделенные стеллажами, на которых аккуратными рядами лежали трубочки, шарики. Что-то дернуло меня увеличить детализацию, и когда пропорции на экране выросли, до меня дошло, что шарики – это человеческие черепа, а палочки – кости.

Охватило чувство гадливости, страха и непонятного любопытства. Вспомнил, что где-то уже попадались на глаза такие палочки. Только что. Просмотрев чуть выше по ярусам, я нашел и… Решил позвать Софронова.

Когда он пришел, то важно кивал, глядя на монитор, и вещал про то, что человеческие жертвоприношения почти всегда сопровождаются каннибализмом в той или иной форме, да еще про смысл этой мерзости. Откуда только понабрался всего. Короче, сангнхиты оказались еще мерзее, чем я думал. Хотя вроде бы дальше уже некуда – ан нет! На тебе! Целый могильник! С запасами на кухне.