Было уже одиннадцать часов, когда Калагэн, пробравшись через неосвещенные улицы между Шеферд Маркет и Сохо, вошел в клуб "Черная лестница".

Если клуб "Черная лестница" немного и отличался от других, то только тем, что все его посетители курили марихуану. Приобретение и реализация ядовитого растения, вместе с вытекающими отсюда последствиями (а когда вы увидите, какой эффект производит на женщин пара сигарет с марихуаной, то поймете, что "последствия" бывают) и составляло основной род деятельности этого клуба.

Помещение клуба представляло собой длинную комнату с очень низким потолком и ужасающим запахом. Пройти в нее можно было через проход, в дальнем конце которого, в уютной нише располагался охранник, внимательно наблюдавший за потенциальными потребителями зелья.

Запах, который был наиболее сильным в дальнем конце комнаты, – смесь дешевых духов, застоявшегося дыма марихуаны и горелого масла от крохотной кухоньки, расположенной прямо в углу комнаты, где заправлял здоровенный негр, – абсолютно не оказывал никакого воздействия на молодого джентльмена с бледным лицом, сидевшего за древним пианино, у которого, по крайней мере, не хватало дюжины клавиш, и исполнявшего модную мелодию "Я не знаю, что у тебя есть, но мне этого хочется", и, видимо, размышлявшего о тех днях, когда он мылся хотя бы раз в день и иногда брился.

За маленькими столиками, стоявшими у стен, сидело с дюжину человек. Они представляли собой тот сорт людей, которых вы и ожидали увидеть в клубе "Черная лестница". У них не было ни воспоминаний, ни надежд, ни моральных устоев. Их не интересовали ни мир, ни война, ничто другое между этими двумя состояниями, потому что большинство из них никогда не знали, что такое мир, и часть из них, причем большая, находилась в постоянном состоянии войны с чем-то или с. кем-то: с полицией, своими друзьями или самими собой.

Когда Калагэн шел по комнате, они тайком бросали на него взгляды, характерные для людей, которые никогда не уверены в том, что может случиться через минуту-другую.

Калагэн оглядел комнату. За столом у входа в одиночестве сидел Киттел, – высокий худой тип, который претендовал на то, что он художник. У него было удлиненное, бледное лицо, скверный характер и склонность к употреблению снотворных таблеток.

Калагэн подошел к его столику и присел.

– Чего тебе нужно, Калагэн, – подозрительно спросил Кит-тел.

– Просто поболтать с тобой пару минут, Джимми, – бодро произнес Калагэн. – И я думаю, что должен заказать тебе выпивку. Ты не очень хорошо выглядишь. Думаю, что война перекрыла большинство из твоих источников снабжения.

– Ты занимайся своими чертовыми делами, – сказал Киттел. Калагэн дал знак мутноглазому официанту в грязном фартуке, который стоял, прислонившись к двери кухни.

– Что тебе нужно, так это двойной бренди, Киттел, – ответил он.

Киттел заметно успокоился. Когда принесли заказ, Калагэн продолжил:

– Я удивляюсь, что ты приходишь сюда. Если бы каждый раз, когда тебя отсюда вышибают, ты получал бы хотя бы один фунт, то был бы богатым человеком.

Наркоман цинично усмехнулся.

– Я им никогда не буду. Хотя думаю, однажды у меня был такой шанс. Я ненавижу это проклятое место. Но жизнь так устроена, – ты ненавидишь какое-то место и продолжаешь его посещать. Ты не хочешь этого делать и все равно делаешь.

– Точно, – усмехнулся Калагэн. – Настоящее счастье, оказывается, заключается не в том, чтобы делать только то, что хочешь.

Он сунул руку во внутренний карман пиджака, достал записную книжку и вынул из нее пять однофунтовых бумажек. Ассигнации были новые и шуршали. Калагэн видел, каким жадным взглядом смотрел на них Киттел.

– У тебя есть на что их потратить, Джимми?

– Бывают времена, когда я думаю, что за них могу убить кого-нибудь, – признался он.

– Совсем неплохо, – поддакнул Калагэн. Он посмотрел на часы. Было половина двенадцатого.

– Я хочу, чтобы ты в половине первого здесь что-нибудь сотворил. Можешь просто ударить официанта или начни кидаться стаканами в швейцара. Организуй небольшой шум, но так, чтобы не вызывали полицию. Ты меня понял, Джимми?

– Это все, что я должен сделать за пять фунтов? – спросил Киттел усталым голосом.

– Все, – подтвердил Калагэн.

– Давай свою пятерку, – протянул руку Киттел, и Калагэн вручил ему один фунт.

– Ты где сейчас живешь, Джимми? – спросил он.

Киттел посмотрел на ассигнацию.

– Живу на старом месте.

– Хорошо, остальные четыре фунта я пришлю тебе завтра утром, после того, как ты выполнишь задание.

Киттел посмотрел на него, и Калагэн заметил, что зрачки его глаз сузились до величины булавочной головки.