— Когда-нибудь узнаешь. Я расскажу тебе и это, как готов выболтать о себе все. — Кайл досадливо покрутил головой. — И меня еще считали молчуном!

— Ты им и был, — она взглянула на него исподлобья, дразня, — пока не встретил своего слушателя, то есть меня.

— Кто-то хотел мыть посуду. — В его глазах снова ожила насмешка, и он, мягко взяв Нелл под локотки, легонько подтолкнул ее в сторону кухни. — Самое женское дело.

Она вывернулась из, его рук, добавила к уже собранным еще две тарелки и вручила всю стопку Кайлу.

— Знаешь, я передумала. Это женское дело и тебе по плечу, а я отлучусь ненадолго — мне надо накрасить губы.

Он загородил ей дорогу и, рискуя развалить тарелочную пирамиду, поцеловал долгим и чувственным поцелуем.

— Захотел попробовать, какова ты на вкус без помады, — проговорил он, проведя напоследок языком по слегка припухшей нижней губе и с неохотой отрываясь от ее рта.

По утверждению матери Нелл, секс был чем-то грязным, стыдным и недостойным, но поцелуи Кайла будили совсем другие чувства: это был настоящий эмоциональный взрыв, как ослепительный восход солнца, согревающего и тело, и душу; и этого тепла хотелось все больше и больше — и дольше, как можно дольше...

Разве можно бояться солнца?!

— Удачного дебюта на кухне, — шутливо пожелала она и заторопилась вверх по узкой деревянной лестнице, ведущей в гостевую комнату. Ноги предательски дрожали.

Когда через несколько минут она сошла вниз, Кайла нигде не было видно — самый подходящий момент, чтобы, как и хотелось, выйти на воздух и немного отдышаться, остудить горячую голову, привести мысли в порядок.

Она пересекла террасу, где мужчины, собравшись группками, курили и потягивали пиво, и пошла на гул водопада, скрытого за поворотом дороги.

Солнце скатилось на холмы, зацепилось за их вершины и оттуда изливало золотистый волшебный свет на неподвижные кроны деревьев, и зеркальную гладь реки, и ласточек, танцующих в налитом густеющей синевой небе. Зачарованная этой магией предвечерья, Нелл прислонилась к вросшему в берег и склонившемуся над водой клену — буквально распласталась на нагретом за день стволе — и вновь ощутила в себе желание, разбуженное взглядом, прикосновением, поцелуем Кайла. Если продолжать верить материнским предупреждениям, все это — табу, но... Нелл им больше не верила. Впрочем, она усомнилась в них еще раньше, но не спешила нарушать запреты. Почему? Просто что-то всегда и непременно удерживало ее на краю последнего шага. Почему?! Должно быть, она, не сознавая того, ждала мужчину, который заставил бы жить и волноваться не только тело, но и душу. И инстинктивно угадала такого в Кайле...

И дело не в готовности к сексу; главное — быть готовой открыть другому человеку свои чувства, принять его в свое сердце, а значит, здорово рискнуть, ибо подобная открытость делает тебя легкоуязвимой. Стало быть, готовность к риску — вот ключ к пониманию сути отношений двоих... Гертруда не пошла на риск ни с мужем, ни с дочерью.

— Нам надо поговорить, — раздался за спиной Нелл чей-то голос.

Она обернулась: в двух шагах от нее стоял Конрад.

— Согласна, — ответила Нелл, изо всех сил притворяясь спокойной.

— Так почему бы тебе не начать? Ведь это ты свалилась как снег на голову, ты заявилась незваной в мой дом... Зачем?

Он стоял против солнца, и золото лучей делало серебряную шапку волос похожей на шлем древнего воина. Что ж, война так война, и Нелл вступит в бой с открытым забралом.

— Я приехала, чтобы разыскать своего деда. Его имя — Конрад Гиллис.

— Вот как? — Конрад то ли скептически, то ли презрительно поджал губы. — А поподробнее?

— Мою бабушку звали Анна Йоост, она родилась и жила в Клейнмиере, там и встретила вас в последние дни войны, когда канадцы освободили Голландию. Вы пробыли в деревне несколько дней, а через девять месяцев она родила внебрачного ребенка — мою мать.

— Отцом мог быть кто угодно. — Конрад сдвинул брови.

— Только вы. Анна оставила дневник, в котором упоминаетесь и вы, и Морт-Харбор. Она очень подробно описала и место, где все происходило, — заброшенную ригу на ферме своего дяди.

Тень — то ли прошлого, то ли давней и больной памяти о нем — легла на лицо Конрада, но не прожила на нем и минуты. Старик не собирался сентиментальничать.

— Это было слишком давно, чтобы оставаться правдой. А ты почему объявилась только теперь?

— Я узнала обо всем недавно. Моя мать умерла четыре месяца назад, а через два месяца после ее смерти я наткнулась на дневник Анны, прочла его, и вот я здесь.

— И что тебе нужно? — Конрад всем своим видом давал понять, что готов защищать свою жизнь от непрошеного вторжения.

— А что вы можете дать? — Нелл, затаив дыхание, ждала ответа на свой самый главный вопрос.

— Как видишь, живем небогато — денег не густо. — В словах прозвучала откровенная издевка. — Тут ты просчиталась.