Сайты сообщали: Мирослав Красс умер от огнестрельного ранения в спину в гостиной собственного дома. Вроде бы упал. И непонятно, то ли упал, потому что словил пулю, или сперва грохнулся, а потом его пристрелили.

Ходасевич под холодным февральским ветром, дувшим прямо в лицо, шел по Сретенке по направлению к Садовому. Он думал почти в такт шагам: «Третья сила, третья сила… Красса убила третья сила… Это правильно, если считать, что первая – Глэдис, а вторая – Мирослав… Третья, третья… Или, может быть, даже четвертая?»

Так ничего толком не придумав и не поняв, он дошел до «Сухаревской». Поздравил себя с тем, что, подобно Пири, совершил героический пеший переход во льдах, и решил вознаградить себя чашечкой кофе.

Возле метро было три, а то и четыре кафе. Полковник в отставке зашел в то, где в витрине виднелись наиболее покойные кресла.

В кафе оказалось самообслуживание – и вид совершенно парижский: сидит молодежь, чахнет над своими капучино, курит и воображает друг перед другом. Ходасевич снял свое кепи, отряхнул его от ледяных брызг, повесил на плечики пальто, все в мелких каплях, и застыл перед зеркалом импозантным пожилым (чего уж там греха таить) джентльменом в костюме-тройке и щегольском шейном платке. На него, черт его дери, даже молоденькие девочки посматривали!

Полковник подошел к стойке и попросил у девушки двойной эспрессо. Юница за прилавком простосердечно посоветовала ему: возьмите пирожные, свежие, настоящие вкусняшки! Что ж! Человек слаб. И вдобавок к вредному кофеину Валерий Петрович взял себе дозу углеводов и холестерина – в виде корзиночки с клубникой со сливками.

А когда уничтожил за столиком у окна и пирожное, и кофе, достал сигарету. «Таким образом, – подумал усмешливо, – я окончательно низведу к нулю благотворное воздействие на мой организм длительной прогулки». И вдруг понял, что произнес эту фразу вслух. Негромко, но все-таки. Вот оно как, значит, бывает, когда жизнь в лице падчерицы и Конторы не слишком балует его своим вниманием.

Думать, однако, стало легче. Наверное, мозг незримо пришпорили кофеин, глюкоза и никотин. Полковник вдруг представил себе последний акт трагедии на Антигуа. Ясно, воочию.

Появление еще одной, третьей силы, тоже охотившейся за Глэдис, не странно. Она должна была появиться. Если наводчиком был человек из окружения бизнес-леди, он мог поведать всю ее подноготную не только Мирославу, но и другим лицам.

Да, третьей силой был тот человек, что организовывал побег Юлии Николаевны из-под стражи на Антигуа. Возможно, тот же самый, кто допрашивал Юлю с Таней на Гваделупе. Тот, кто инсценировал их расстрел, а на деле дал матери и дочери удрать.

Итак, ОН следил за Мирославом. Или за Глэдис? А может, одновременно и за тем, и за другой? Неважно. Во всяком случае, ОН видел, как в день ограбления Красс с Юлией Николаевной (которая точь-в-точь походила на Глэдис) приехали в дом-башню. Как их встретил немой слуга, как парочка скрылась в апартаментах…

Мы знаем, что было дальше. Мирослав оставил Юлю в гостиной, отправился вовнутрь дома, и… И – украл нечто весьма ценное. А так как его застиг на месте преступления слуга – убил его.

Затем они, Юля и Мирослав, вышли из башни. Вернее, Мирослав вышел, а Юля в панике выбежала. ОН (третья сила!) это видит. И следует за первым (или за второй).

А может, в роли соглядатаев были как раз двое: та самая парочка бандосов, что потом столь эффектно дала моим любимым женщинам убежать вместо расстрела?

Да, предположим, их двое. И они в день ограбления разделились. Один, скажем, следовал за Крассом, а второй – за Юлей. И тот, что шел за Мирославом, понял: убийца и грабитель возвращается не с пустыми руками. Он что-то вынес из дома-башни. Что-то украл.

И тогда ОН навещает Мирослава.

Может, ошибкой Миро в его последний день на земле было то, что он не закрыл за собой дверь в свой особняк? И не заметил, что его кто-то сопровождает от самого дома-башни Глэдис?

Во всяком случае, Майк вырос на пороге гостиной неожиданно: толстый, но двигающийся с необыкновенной грацией. И смертельно опасный, потому что в руке он держал пистолет.

Однако Мирослав попробовал блефовать. Тянуть время. Тем временем аккуратно продвигался в спальню, где в прикроватной тумбочке у него лежал пистолет.

– Давай, сваливай! – резко бросил он Майку. – Я нажал тревожную кнопку, полиция будет здесь через пять минут.

– Это вряд ли, – добродушно ухмыльнулся толстяк – пожилой, почти его ровесник. – Тот, кто сам не в ладах с законом, не вмешивает в свои дела полицию. Давай договоримся с тобой так: ты отдаешь мне все, что похитил в доме Глэдис. А за это получаешь остальное, но самое важное: всю свою оставшуюся жизнь.

– Пошел в жопу, жирный ублюдок.

Красс хотел вывести непрошеного гостя из себя. Тот, кто не владеет собой, совершает импульсивные, глупые поступки.