Он лежал в изнеможении, я нежно гладила его — в отличие от многих моих мужчин, он позволял быть нежной «после». Если это не любовь, то как назвать мое желание быть частью его? Или оставить часть его в себе и воспроизвести на свет нового его… Женская жадность, владеть и не отпускать, или вдохновение от мысли о ребенке как продолжении его и меня., Мой Черный Принц. Почему именно так?

Почему сигареты кончаются именно ночью? Мы вынуждены были выползти из постели на улицу. Пьянящий воздух ночного «Северного Гоа». Почти как в Арпоре. Я смотрю на спящие дома, в некоторых окнах горит свет.

— Видишь, вон там — синий свет в окне?

— На девятом этаже?

— Да. Там тоже живет черная. Мы ей подключили союзника. Она снимала квартиру в том же доме, что и я. А уже через полгода купила собственную «трешку». Замутила серьезный бизнес. Сейчас копит деньги еще на одного союзника, который положит к ее ногам любого мужика.

— А сколько надо накопить?

— 10 тысяч евро.

— Хорошие инвестиции при условии, что можно поймать какого-нибудь Абрамовича…

Синее окно погасло, и вместе с тем ушло мое желание слушать очередную историю о черных сестрах, которые добиваются денег, власти и мужчин благодаря демонам. На меня эти рассказы производили странное впечатление — с одной стороны, брало верх любопытство, с другой — мне казалось, что эта информация заполняет меня чем-то темным, словно в резервуар сливают грязную воду. Мне хотелось поскорее вычистить это из своего сознания, пропустить мимо ушей, как будто он рассказывает мне о совершенно безобидном хобби, вроде коллекционирования марок.

Пошел ливень, а мы в своем желании пошляться по пустынным ночным переулкам были уже довольно далеко от дома. Одежда быстро намокла и прилипла к телу, и мы мокрые и голые, как в раю, бежали по лужам. Он держал меня за руку и, когда я сбивалась на шаг, обнимал меня, словно пытаясь укрыть от хлестких водяных струй и согреть.

— Еще немного, два пролета, и мы дома.

Он потянул меня за руку, и я побежала, как учили меня в секции по бегу на длинные дистанции — ускоряться надо на последней стометровке до финишной черты, выжимая из себя всё, что осталось…

…Может, нам хотелось скорее укрыться от дождя или, что вероятнее, оказаться в объятиях друг друга, но мы быстро преодолели эти два пролета, отделяющие нас от возможности целоваться в подъезде, и предались пороку прямо на лестничной площадке. Пробежать сто шагов под ливнем нам было легче, чем проехать десять этажей в лифте, изнемогая от желания и ощущения горячих и намокших тел. Мы вели себя как подростки, но и впрямь чувствовали себя моложе лет на пятнадцать…

— Мысль об омоложении не оставляет меня с тех пор, как ты поведал мне про свою новую дату рождения. Слушай, а я могу изменить гороскоп, и мне тоже будет двадцать девять? А то мне неловко, что ты настолько моложе меня.

— Если тебе разрешат, то можно. Это стоит двенадцать тысяч евро. Так что, копи деньги.

— Знаешь, я тут с Ингой обсуждала этот вопрос…

— И что она?

— Ничего… Рассказала мне сюжет из программы «Городок». Олейников приходит к Стоянову, то есть Мефистофель приходит к Фаусту и говорит, что исполнит любое его желание. На что Фауст отвечает: «Хочу, чтобы мне всегда было восемнадцать!» Его желание тотчас исполнилось. Вдруг звонок в дверь, а там — призывная комиссия. — Я засмеялась. У меня так часто — сама веселю и сама смеюсь.

Он не улыбался.

— Я прошу тебя, не надо обсуждать это с подругами. И вообще, поменьше с ними общайся. Подруги опасны.

Опасаясь, что отрезанная от мира, я становлюсь зависимой, теряю возможность сопоставлять и анализировать информацию, используя тот самый «внешний незамутненный взгляд», я начала спорить с ним.

— Мои — не опасные. Они хорошие, ты просто их мало знаешь.

— Ты не разу не чувствовала, как то, что ты произносишь, иногда начинает происходить в реальности?

— Ага, было у меня такое: мы сидели в ресторане. Наш «семинар» (я называю это тематическими семинарами, потому что, как правило, весь вечер уходит на обсуждение одной-единственной тщедушной проблемы) был посвящен мужской непунктуальности. Типа, ОН может звонить несколько раз на дню, а может пропасть на неделю… Так вот, я, помнится, тогда сказала: «Я мечтаю каждое утро видеть одного мужчину, и чтобы он приходил каждый день, в одно и то же время»… Сказано — сделано. И тут началось: каждый день, в половине седьмого утра в мою дверь звонил сосед, который возвращался с дежурства и путал этажи. В лифте заменили панель с кнопками, и он по привычке нажимал первую снизу во втором ряду. И теперь эта кнопка выводила на мой этаж. Так он не просто приходил, но еще и обещал принести гранату, если я не открою. Он называл меня Ксюхой и подозревал в измене. «Я сейчас дверь-то выбью, и любовника твоего придушу». Так продолжалось три недели…Вот такая история о мужском постоянстве…».

Я подумала, что Дамир исключительно пунктуален и всегда четко выполняет обещанное. Все-таки иногда и мне улыбается судьба… Значит, научилась-таки я «оформлять заказ» и отправлять туда, где дозируют и разливают по флаконам счастье. И все же я выступила адвокатом своих подруг:

— В жизни не всегда один фарт. И люди — они не такие сильные, как кажется. Внутри у каждого — свой надрыв, своя ноющая ссадина. И мы рихтуем это на внешнем фасаде, скрываем от окружающих, потому что таков закон, по которому нас судят в этом мире, в котором мы никому не должны показывать свое нутро. И есть очень небольшой так называемый «ближний круг», в котором мы можем быть самими собой, в горе и радости, отгружая им тонны наших сомнений, переживаний и тоски.