Шрифт:
– Но вы должны сказать, что больше его не любите!
– С чего вы это взяли?
– Вы ведь не можете любить одновременно двух мужчин, дорогая… И раз вы любите меня…
Одри больше не могла этого выдержать. Она попыталась встать, решив покончить с этой гротескной сценой, но Альдо все еще держал ее за руку.
– Отпустите… мне пора идти…
– Вы вернетесь?
– Да.
– Поклянитесь!
– Клянусь.
– Поцелуйте меня на прощание.
– Что?
– Поцелуйте меня.
В разговор снова вмешался сосед справа.
– Вы не можете отказать ему в поцелуе, синьорина, мальчик так вас любит!
В надежде вновь обрести свободу Одри склонилась над Альдо и хотела коснуться губами лба, но молодой человек обхватил ее голову и впился в губы долгим поцелуем. Несмотря на растерянность, удивление, гнев и унижение, мисс Фаррингтон все же уловила единодушное одобрительное бормотание, разнесшееся по палате.
Выйдя из больницы Сант-Андреа на виа Алессандра Вальда, Одри все еще не могла понять, бодрствует она или грезит. Возможно ли, чтобы она, мисс Одри Фаррингтон, бакалавр искусств, лучшая ученица Соммервиль колледжа, вела себя столь недостойным образом? Удивление и стыд не давали ей покоя. Просто Италия свела Одри с ума, вот и все! К счастью, Альдо возвращается в Неаполь, и она больше никогда о нем не услышит. Ах, насколько же, оказывается, милее сдержанный Алан! И миссис Рестон была совершенно права, когда говорила, что жители континента начисто лишены морали! Одри решила извиниться перед Эйлин за сцену, происшедшую на «Герцоге Ланкастерском», и больше не ходить по музеям, дабы снова не угодить в ловушку, подобную той, что преподнес ей случай во дворце Бьянко. У девушки не хватило мужества ехать на площадь Феррари, где, наверное, уже давно дожидается Алан, и она вернулась в гостиницу, мечтая поскорее нырнуть в ванну и смыть следы всех этих масляных взглядов, одно воспоминание о которых вызывало дрожь омерзения.
Удивленная и очарованная неожиданным смирением Одри, миссис Рестон с радостью приняла извинения, Алана это тоже утешило, и он забыл о долгой и напрасной прогулке по площади Феррари. Все решили отправиться пить чай на Портофино и отпраздновать таким образом примирение.
Все следующее утро Альдо напрасно прождал прихода Одри. Он искренне увлекся девушкой, поэтому горе его было так велико, что он не смог даже скрыть разочарования от соседей по палате. Все преисполнились сочувствия и постарались утешить молодого человека. Только один счел своим долгом заметить, что от этих иностранок всего можно ожидать. Но его лишь обругали и заставили умолкнуть, ибо, по общему мнению, сердечная склонность Одри была столь очевидна, что молодому человеку никак не следует опасаться жестокой и вероломной измены. Однако, когда и к полудню Одри не появилась, даже самые убежденные дрогнули. А вечером сиделка привела нового посетителя, Дино Гарофани. Альдо так удивился, что лишь пробормотал:
– Ты?
– Кому-то надо было тебя вызволить… Я разговаривал с врачом. Завтра утром уезжаем. Согласен?
Альдо не решился спорить. А дядюшка опустился на стул, где накануне сидела Одри.
– Раны болят?
– Уже почти нет.
– Вот видишь, малыш… вы хотели поиграть в гангстеров, а что выиграли?
– Дома знают про Рокко?
– Да… полиция нас известила…
– И что они делают?
– Кричат и плачут… Твой отец, естественно, кричит, что наложит на себя руки… Джельсомина тоже… А твоя мать замешивает пиццу на слезах… Короче, ты же сам их знаешь. В конце концов все успокоятся.
Не будь Альдо уверен в дядиной привязанности к родне, он обвинил бы его в равнодушии.
– Бедняга Рокко…
Рыбак пожал плечами.
– Да, бедняга Рокко… славный был малый… немножко пустоцвет, конечно, но не хуже прочих… в его компании. – Дино наклонился к племяннику и шепнул на ухо: – А как брильянты?
– Их украли!
Дино тихонько присвистнул.
– Кажется, наши неприятности только начинаются.
– Почему?
– Сдается мне, что те, кто доверил вам на пятьдесят миллионов брильянтов, не оставят дело без последствий только потому, что Рокко погиб. В хорошенькую историю втравил нас твой отец! Тело Рокко сегодня привезут в Неаполь и набальзамируют, чтобы похоронить позже…
У Одри было прекрасное настроение. С тех пор, как позавчера она примирилась с Рестонами, все пошло на лад. Девушка больше не думала об Альдо, а если вдруг и мелькало воспоминание о нем, Одри энергично гнала его прочь. Теперь она снова чувствовала себя мисс Одри Фаррингтон, бакалавром искусств.
Когда в дверь тихонько постучали, девушка раздумывала, какое ей выбрать платье. Посыльный передал письмо, которое какая-то женщина оставила в приемной гостиницы. Хотя на конверте стояло только «Мисс Одри», дирекция решила, что письмо предназначено именно мисс Фаррингтон, поскольку в гостинице больше не было клиенток с таким именем и никто другой не соответствовал описанию, данному женщиной. После ухода посыльного Одри долго вертела в руках письмо. Она, разумеется, сразу поняла, кто его написал, и считала самым разумным решением порвать или сжечь бумажку, не читая. Но искушение было так велико, а мисс Фаррингтон еще не настолько освободилась от наваждения, как ей хотелось думать, поэтому она не удержалась и вскрыла конверт.
«Дорогая Одри!
Приехал мой дядя Дино и увозит меня в Неаполь. Я бы остался в Генуе повидать вас, но честь требует отмщения за убийство дяди Рокко. Я расскажу всем дома, что вы спасли мне жизнь. И они вас полюбят, как и я… навсегда… Когда приедете в Неаполь, сразу идите в кафе «Итало Сакетти» на вико делла Тофа и скажите, чтобы послали за мной. Жду вас с бесконечной нежностью. До скорой встречи.
Альдо».
Так этот самоуверенный тип воображает, будто достаточно поманить ее и она тут же помчится в Неаполь? Честное слово, эти итальянцы просто невозможны! Что ж, уехал – скатертью дорога! Теперь мисс Фаррингтон больше не услышит о нахальном неаполитанце, ведь она и не подумает ехать в Неаполь! Одри выбрала платье, которое наверняка понравится Алану, но рвать записку Альдо не стала… позабыла.
III
На запруженном толпой центральном вокзале Дино и Альдо неожиданно увидели Марио, явившегося их встретить. При виде сына старший Гарофани застыл и раскрыл объятия. В это движение он вложил столько чувства, что многие из двигавшихся навстречу замедлили шаг, а некоторые даже остановились в надежде на любопытное представление. Альдо и его отец обменялись бесчисленными поцелуями, которые Марио время от времени прерывал громогласными излияниями вечной благодарности Всевышнему: