Шрифт:
Любопытно видеть, как действуют эти прогнозы на наших товарищей. Далеко не все умеют смотреть правде в лицо. Одни плачут, другие выражают недоверие. Как выдержать еще целых полтора года?! Бедные люди, они не понимают, что Ганеваль — розовый оптимист. В своем анализе он даже не упомянул о секретном оружии!
Среди всеобщего волнения проходят последние минуты 1943 года.
Патриотические гимны нам запрещены, но стихийно возникает песнь концентрационных лагерей:
В лагерях, на торфяных болотах, За колючей проволокою мы Умираем молча на работах От восхода до вечерней тьмы. О, земля отчаянья и страха! Ты сломила молодую прыть, На плечах — истлевшая рубаха, Злую землю надо рыть и рыть…Женщины оказались счастливее нас; им разрешили спеть «Марсельезу».
Вечер завершается поэтическим фестивалем. Генерал Ганеваль декламирует на память удивительную поэму Жан-Марка Бернара:
Из глубины могил, из глубины траншей Мы тянем руки ввысь и злобой слезы душим. Господь! Когда наш стон достиг твоих ушей, Пошли покой иссохшим нашим душам…Когда приходит мой черед, читаю поэму Арагона, превосходно подходящую к обстановке:
Могущество у них, у нас же — мощь числа; Пускай угас огонь, в куски разбита лира, Пускай еще темней и безотрадней мгла, Но пленник сложит песнь, что облетит полмира…Поистине поэзия — единственная отдушина, единственное прибежище в жестоком, враждебном мире. Существует легенда о том, что здесь, в форте Монлюк, поэт написал два замечательных произведения, которые были озаглавлены «Рука» и «Корабль» [48] .
48
Поэтом этим был Андре Ульманн. Обе поэмы, числящиеся среди лучших стихов Сопротивления, были напечатаны в журнале «Эспри» в июне 1945 года. (Примечание автора).
Сам образ — тюрьма, как корабль, движущийся во времени, своеобразен. Людские судьбы плывут где-то на границе четвертого измерения. В одиночке смертника эта мысль становится почти осязаемой.
Вне пределов времени выковывается новый мир, которого я не увижу. В том мире будет множество чудес, вероятнее всего — атомная энергия и многое другое…
И все-таки — это был хороший год!..
3 января 1944
Полная катастрофа.
Посреди допроса появляются двое молодых людей, каждый не старше двадцати пяти. Они подходят к столу и коротко говорят допрашивающим меня немцам:
— Раус!
Окаменев от изумления, вижу, как гестаповцы покорно собирают свои бумажки и улетучиваются.
Молодые люди вежливо предлагают мне присесть. Один из них открывает толстенное досье и заявляет:
— Довольно шуток. Теперь вы имеете дело не с гестапо, а с абвером, службой германской контрразведки.
Вступает второй:
— Вы являетесь агентом № 99021 лондонского штаба. Ваш псевдоним — Поло. Я только что вернулся из Глазго, где организовал подпольную группу того же типа, что ваша. Давайте поговорим серьезно…
9. «Высокий мыс» по-прежнему вздымается среди волн
Не один у него был товарищ —
Миллионы шагали, горя,
Чтобы, местью и дымом пожарищ
Занялась бы иная заря.
Поль Элюар. «Предупреждение».
Разгромленная группа Марко Поло воскресла под новым именем «Высокий мыс» (Промонтуар).
У нее было два руководителя — Октав и подполковник Мишель А., о котором пока в этом рассказе упоминалось лишь вскользь. Профессиональный контрразведчик, человек исключительной осторожности, Мишель был подвижен, как ртуть, и неуловим, словно уэллсовский Человек-Невидимка.
Благодаря таланту конспиратора и обостренному «чувству подполья» он ни разу не попался в лапы врагу, всегда полностью сохраняя активность и боеспособность своей группы.
От Мишеля Октав получил информацию об агентах, оставшихся на свободе. Жаклин Севильяно сообщила ему все о людях, оказавшихся в тюрьме. Соединив полученные сведения, они весьма быстро создали новую «Централь» на ферме в окрестностях Лиона. Там, приняв весьма натуральный облик фермера-джентльмена, Мишель разводил лошадей и рогатый скот. Отсюда же Октав руководил подпольной организацией.
К январю 1944 года группа приступила к активной работе.
Октав одновременно блестяще синтезировал разведывательные данные и руководил действиями боевых групп.
Вскоре он стал одним из лучших руководителей подполья. За исключительные заслуги в борьбе против оружия «фау» Октав получил посмертно звание кавалера ордена Британской империи. Одна из улиц Лиона носит его имя. Как мы увидим из дальнейшего, обстоятельства его трагической гибели не выяснены до сих пор.
При «докторе Ватсоне» в нашем рассказе не было Шерлока Холмса, преподносящего ключ от любой тайны. В этом и заключается разница между романом и подлинной жизнью. Мы делимся с читателем всеми элементами загадки, но далеко не всегда можем сообщить разгадку.