Шрифт:
– Как видишь, все кончено. Вот она, корона, уплывает.
– Еще не все потеряно. Ведь помолвка – еще не венчание, – успокаивал его Ушаков.
Он никогда не выкладывал козыри сразу, но предпочитал иметь их в достаточном количестве, ибо противник, с которым ему приходилось сражаться, тоже был ловок и хитер.
– Да ладно. Полюбуйся, «не все»!
– Если мы скомпрометируем Меншикова в глазах царевича, все может обернуться иначе.
– Что-то новое? – насторожился Толстой.
– Из дознания лорда Уитворта стало известно, что Меншиков послал письма в Ватикан и вступил в переговоры с масонами.
– Это серьезный шаг против православной веры, – с удовлетворением произнес Толстой. – Но этим его не свалить.
– Там есть план. План его восхождения на трон в случае преждевременной кончины царевича. Но главное – изложены лекарские причины возможной кончины.
– Добудь мне эти письма, – прошипел Толстой.
Ушаков улыбнулся и покинул залу, в которой Светлейший принимал поздравления.
Князь Меншиков, склонивший наследника короны царевича Петра к обручению со своей дочерью, имел немало недругов, кои всеми силами рвались помешать его регентству. Он еще не знал, как печально развернутся события для него и его семьи. В тот день ему казалось, что весь мир был у его ног. Судьба кинула меня в самую гущу политических событий, о которых я тогда и не догадывался. Разъезжая по порученным мне делам, я не раз виделся с великими людьми, делавшими историю. Но понял я их значимость лишь много лет спустя.
Из записок экспедитора Тайной канцелярии
Часть VIII
Пираты
Глава I,
в коей выясняется, что хоть секретарь английского посольства не кролик, но его надобно изловить
Лизавета отказывалась ходить в барском платье. Каждое утро надевала сарафан и рубаху. Иван уже отчаялся уговорить. Ну да бог с ней. Ежели ей одежа сия больше по сердцу, пусть носит. Егорка, правда, ворчал, мол, «от соседей стыдно». А почему стыдно? Быстро как все перекроились на европейский манер. В Петербурге уж, почитай, и не сыщешь барина с бородой али барыню, в простой сарафан одетую. Все парики пудрят, бороды бреют, кринолины шьют. Даже горничные и те в чепцах, да и лакеи в ливреях.
Они сидели в трактире неподалеку от дома. Иван как бы ненароком поглядывал на Лизу. Русая прядь выбилась из-под платка, и по ней то и дело, словно играя, бегал солнечный лучик, что с трудом проникал в низкое оконце. Трогательная все-таки девчушка, хоть и пытается быть серьезной.
Егорка появился, как всегда, в самый неподходящий момент. По лицу его сразу можно было определить, что пришел он не просто так, а с важной вестью. Точнее сказать, не пришел, а ворвался, запыхавшись. Выпучил глаза для пущей важности и зашептал:
– Ваша милость… Там Ушаков!
Ну не Христос же со вторым пришествием!
– Ну и что?
– Дело государственной важности, спешное!
– Спешное?
– Стало известно, что секретарь английского посольства везет важное послание, способное навредить…
– Навредить кому?
– Нам с тобой, – услышал Иван за спиной голос Андрея Ивановича.
Самойлов встал, за ним поднялась и Лиза, Егорка замер подле.
– Ваша светлость. – начал Самойлов.
Ушаков покосился на нехитрые харчи, стряхнул крошки со стола и занял место на скамье.
– Чего вы стоите-то? Садитесь.
Когда все сели, он негромко, чтобы не слышали чужие уши, пояснил:
– Шельмец везет дипломатическую почту, а в ней такое, что может все с ног на голову перевернуть.
Самойлов, уже привыкший к внезапным появлениям главы Тайной канцелярии, ответил:
– Так в чем же дело? Арестовать его, и все.
– Арестовать его без шума не удастся, – мягко возразил Ушаков.
Неопытен еще Иван в делах дипломатических. Нахрапом все брать привык. А здесь работа тонкая нужна.
– Так что же делать? – воззрился на него Иван.
Вот это правильный вопрос. Андрей Иванович сделал паузу, после которой подкинул новую пищу для размышлений:
– Скажем, проникнуть на корабль под видом курьера и выкрасть почту.
– Так непросто это.
– Непросто, – согласился Ушаков. – А еще лучше привезти нашего героя обратно.
Самойлов чуть не поперхнулся:
– Ваше сиятельство. секретарь посольства не кролик.
Ушаков налил из кувшина в кружку воды, принюхался, но пить не стал.
– Как дела, невеста? – обратился он к Лизе, словно и не слышал Ивановых резонов. – Буквы писать научилась?
– Научилась, – просияла девочка.
Хоть и дичилась она сурового Ванюшиного начальника, а похвалиться своими успехами ей ой как хотелось.
– Это хорошо.
Самойлов пристально посмотрел на Ушакова, понимая, что тот уже все решил, огласить только медлил. Наконец он положил на стол кошелек:
– Вот тебе на дорогу, Ваня. Торопись. Корабль скоро отплывает.
Лиза посмотрела на Ивана и вздохнула: