— Их ловят неподалеку?

— Да, я обычно покупаю омаров у рыбака, который ловит их в море.

Круз открыл дверцу высокого шкафчика. Его рука замерла над хрустальным графином.

— Бокал вина? Я получаю его из винодельни Санто-Майкл в Энсенаде. Оно из винограда, выращенного здесь, у нас.

Трейси знала эту винодельню. Джон привез домой чудесные вина, купленные там. Но у нее кружилась голова от голода и возбуждения, и даже глоток вина был бы для нее опасен.

Кроме того, от хорошего вина девушка становилась романтичной и мечтательной, а сегодня, в присутствии Круза, ей следовало быть настороже!

— Благодарю вас, не стоит. Я выпью кофе.

Пришла Хуанита, и Круз попросил подать кофе. Себе он налил бокал и отпил глоток, прежде чем сел на диван рядом с Трейси.

Так, начинается, подумала Трейси, поеживаясь. Сейчас он начнет задавать разные вопросы. Но Круз продолжал смаковать вино, завороженно глядя на бокал, как будто это был волшебный хрустальный шар. Внезапно он отвел взгляд от бокала и заглянул девушке в глаза.

— Не думал, что вы так красивы, — тихо заметил он.

Трейси секунду ничего не могла сказать.

— Вы разговаривали с Джоном… обо мне? — наконец вымолвила она.

— Ну, это не совсем так. — Он нахмурился и снова перевел взгляд на бокал.

Трейси глубоко вздохнула.

— Так что же случилось между вами и моим мужем? — поинтересовалась она, боясь, что вопрос вызовет взрыв ярости.

Лицо Круза окаменело, но он постарался ответить спокойно:

— Джон исследовал пещеры с рисунками в средней части полуострова. Как вы, видимо, знаете, все пещеры с наскальными рисунками расположены именно там. Но у вашего мужа была собственная теория, в основном покоившаяся на слухах, что здесь также находится весьма важная для него пещера, которую до сих пор никто не посещал. Один мой знакомый направил Джона ко мне, потому что меня давно интересовали наскальные рисунки и я даже исследовал несколько пещер. Меня заинтересовала теория Джона, и я познакомил его с людьми, которые, как я надеялся, могли быть ему полезны, — с переводчиком и проводником, который мог достать для него мулов.

Значит, решила Трейси, она ошибалась, когда думала, что Круз был против того, чтобы Джон исследовал эти места. Наоборот, того это даже интересовало и он пытался помочь Джону.

Так что же все-таки произошло между ними? Почему Круз так ненавидит даже его имя? Она осторожно посмотрела на красивое лицо хозяина дома. В неровном мерцающем свете оно менялось, то принимая облик аристократа-конкистадора, то становясь более мягким и чувственным, как у пылкого любовника, а затем равнодушным и неподвижным, как у языческого божка.

— Не понимаю, что может сделать даже хороший проводник, если пещеру никто до этого не видел, — помолчав, сказала Трейси.

— Конечно, проводник не всегда знает дорогу прямо в пещеру, — согласился Круз. — Но он очень нужен для того, чтобы исследователь мог возвратиться живым из путешествия. Здесь вокруг царит смешение скал, возвышенностей, пересохших речек и кактусов. И для большего удовольствия — скорпионы и гремучие змеи. — Круз сделал глоток вина и добавил: — Но ваш муж «открыл» то, что ранее не планировал найти…

Трейси рассеянно гладила роскошный бархат обивки дивана и вдруг остановилась.

— Что вы хотите сказать?

— После посещения вашим мужем наших мест я специально прочитал несколько его книг. У него способность… ммм… драматизировать события… — Красивые губы Круза скривились в усмешке.

Трейси прикусила нижнюю губу. Ее задело это замечание, но оно было чистой правдой. В самом деле, Джон иногда не только «драматизировал» некоторые вещи. Если действительно существовавшие факты являлись недостаточно выигрышными, он легко и просто сплетал с ними собственные предположения. Он ничего не придумывает, гневно протестовал Джон, когда Трейси как-то возразила против слишком вольно истолкованных сексуальных аспектов обычаев приносить жертвы. Он просто предполагает некоторые возможности… До встречи с Трейси Джон уже участвовал в нескольких археологических экспедициях в Центральной и Южной Америке, и, конечно, у него был опыт. Но сам он признавался, что находит раскопки пыльными и тоскливыми, и потому открыл более простой путь к славе и богатству.

— Книги Джона весьма популярны, — защищаясь, заметила Трейси.

— Человек, который «зажег огонек жизни» в археологии! — насмешливо процитировал Круз. Эту фразу часто использовали в журналах в связи с книгами и статьями Джона.

— Джон не старался писать скучно и утомлять читателей разными техническими деталями и терминами, — гневно прервала его Трейси. — Некоторые коллеги завидовали его успеху и популярности.

Круз поднял брови.

— Не следует забывать о его… как бы поэлегантнее выразиться? Да, эротическом воображении, — ухмыльнулся мексиканец.

Трейси почувствовала, как краска залила ей лицо. Приверженцы Джона называли его человеком, популяризирующим археологию, но Трейси как-то слышала, как бывший коллега насмешливо обозвал его «великим жрецом поп-археологии». А еще один коллега-враг кисло называл Джона «человеком, который сексуально раскрасил непорочные жертвоприношения».

Трейси обрадовалась, когда Хуанита внесла на серебряном подносе серебряный кофейник с тончайшими кофейными чашечками и прервала разговор.

— Мне понравились ваши фотографии в книгах Джона, — неожиданно заметил Круз.