– Входи же, входи...

Хромой вошел, заметно припадая на ногу, не зная, куда девать руки.

Садись, мой мальчик, и ничего не бойся, -ласково сказала дона Эстрер.

Хромой присел на краешек стула в ожидании и неизбежных вопросов. Адвокат пытливо вглядывался в его лицо, но делал это доброжелательно. Когда, повторяя выдуманную утром историю, Хромой зарыдал, сеньор Рауль велел ему прекратить, поднялся и подошел к окну. Хромой понял, что адвокат старается скрыть волнение, и преисполнился гордости за свой актерский талант. Он ухмыльнулся про себя, но, когда хозяин подошел к доне Эстер и поцеловал ее в лоб, а потом в губы, опустил глаза. Сеньор Рауль подошел к мальчику и положил руку ему на плечо:

– Успокойся, больше тебе не придется голодать. А теперь иди. Поиграй, посмотри книжки. Вечером мы пойдем в кино. Ты любишь кино?

– Да, сеньор, люблю.

Адвокат жестом отослал его из комнаты. Уходя, Хромой слышал, как адвокат сказал доне Эстер:

– Ты святая. Постараемся сделать из него человека.

Наступили сумерки, зажглись фонари, и Хромой подумал, что капитаны песка бродят сейчас по городу в поисках какой-нибудь еды.

... Жаль, что в этом кинотеатре нельзя ни шуметь, ни топать ногами, как он обычно делал, пробравшись на галерку в "Олимпию" или в кинотеатр в Итапажипи. Здесь, в "Гуарани", в роскошном зале с удобными креслами фильм полагалось смотреть молча. И все же в самый волнующий

момент, когда главный герой задал наконец трепку одному подлецу, Хромой не удержался и свистнул. Тогда сеньор Рауль вопросительно взглянул на него. Правда, он улыбнулся, но при этом показал жестом, что так делать нельзя.

Потом Хромого повели в кафе-мороженое рядом с кинотеатром. Он ел мороженое и думал, что чуть было не совершил непростительную глупость: когда адвокат спросил, чего бы ему еще хотелось, Хромой уже открыл рот, чтобы попросить холодного пивка, но вовремя спохватился и сказал: "Мороженого".

На обратном пути, сидя рядом с доной Эстер на заднем сидении (адвокат сам вел машину), Хромой подвергся еще одному испытанию. Разговаривая с сеньорой, ему приходилось постоянно быть начеку, чтобы, не дай бог, не вылетело неприличное слово. Дона Эстер расспрашивала его о матери, и Хромой отвечал, как мог, всеми силами стараясь удержать в памяти выдуманные детали, чтобы потом не запутаться. Наконец они подъехали к дому в Грасе, и дона Эстер проводила мальчика в комнату над гаражом:

– Ты не боишься спать один?

– Нет, сеньора.

– Это всего на несколько дней. Потом я помещу тебя наверху, в комнате Августо ...

– Не надо, дона Эстер, мне и тут хорошо.

И тут она наклонилась и поцеловала его в щеку:

– Спокойной ночи, мой мальчик, - и вышла, прикрыв дверь. Хромой застыл без движения. Он словно лишился дара речи, даже не попрощался в ответ. Он прижимал ладонь к щеке, к тому месту, куда его поцеловала дона Эстер, и ни о чем не думал, ничего не чувствовал.
– Только нежное прикосновение губ, неведомую ему ласку матери. Ему казалось, что в эту минуту мир перевернулся и стал иным, преображенный силой этого поцелуя.

А потом вернулись тюремные кошмары, снова глумливо смеялся тот человек в жилете, а солдаты избивали его, заставляя бегать по камере. Но вдруг появилась дона Эстер, и его палачи погибли в страшных мучениях, потому что теперь на нем был матросский костюм, а в руке - кнут, как у того молодого героя из фильма.

Прошло восемь дней. Педро Пуля неоднократно прогуливался перед домом, в надежде получить от Хромого весточку. Хромому уже давно бы пора вернуться в склад, у него было достаточно времени, чтобы узнать, где хранятся ценные вещи и как их оттуда вынести. Но вместо Хромого Пуля всякий раз сталкивался со служанкой, уверенной, что Педро приходит из-за нее. Однажды, разговаривая со служанкой, он очень умело перевел разговор на интересующую его тему и как бы невзначай спросил:

– А что, у твоей хозяйки есть сын?

– Приемный. Очень милый мальчик.

Педро усмехнулся, он то знал, что Хромой при желании может быть лучшим мальчиком на свете. Служанка продолжала:

– Он не намного моложе тебя, но совсем еще ребенок. Не то что ты, развратник, уже спишь с женщиной, - и улыбнулась Педро.

– Но ведь это ты лишила меня невинности.

– Фу, какие ты говоришь пошлости. К тому же это вранье.

– Клянусь.

Ей очень хотелось, чтобы это было правдой. И хотя у нее были веские причины сомневаться, слова Педро ее порадовали. Она чувствовала себя не только его любовницей, но и немного матерью.

– Приходи сегодня, я тебя научу одному очень приятному способу.

– Тогда до вечера ... Только скажи мне одну вещь: ты не путаешься с этим парнем?

– Да он еще не знает, что это такое. Совсем глупенький. Настоящий младенец. А ты что, совсем дурак? Не видишь разве, что я не ложусь с каждым?..