Вечером в строю он разглядывает мальчишек, стараясь угадать, кто приходил к нему и приносил сигареты. После проверки все поднимаются в спальню, расположенную на четвертом этаже, что, по мнению директора, должно исключить даже мысль о побеге. Двери запирают. Педель Фаусто говорит:

– Граса, давай молитву.

Мальчишка с красноватой кожей крестится и затягивает громко "Отче наш" и "Аве Мария". Все повторяют слова и жесты. Наконец все кончилось. Педро бросается на кровать. Его ждет грязная простыня, да наволочка на жесткой, как камень подушке - белье в колонии меняют раз в две недели. Педро уже засыпал, когда кто-то тронул его за плечо.

– Ты Педро Пуля?

– Да.

– Это я передал тебе весточку.

Педро увидел рядом с кроватью мулата лет десяти.

– Они приходили еще?

– Каждый божий день. Хотели узнать, когда ты выйдешь из карцера.

– Скажи им, что я на плантации.

– Хочешь сейчас петуха? Тут есть такие, у нас по ночам...

– Я до смерти спать хочу. Сколько я там пробыл?

– Восемь дней. Один там помер.

Мальчишка ушел. Педро не спросил даже, как его зовут. Он мечтал только об одном - спать. Но педерасты подняли возню, и педель Фаусто вышел из своей комнаты за перегородкой:

– Что за шум?

В ответ - молчание. Он хлопнул в ладоши:

– Всем встать!- Фаусто объвел мальчишек взглядом.- Ну, кто-нибудь скажет, в чем дело?

Опять молчание. Педель трет глаза, идет между рядами коек. Большие настенные часы пробили десять.

– Что, никто ничего не знает?

Молчание. Педель заскрипел зубами:

– Тогда будете стоять час на ногах. До одиннадцати. Первый, кто попытается лечь, пойдет в карцер. Он сейчас свободен...

Тишину нарушает голос какого-то мальчишки:

– Сеньор педель...

Мальчишка был маленький, с желтоватым лицом.

– Говори, Энрике.

– Я знаю.

Все взгляды прикованы к доносчику.

– Ну, говори, что ты знаешь,- поощрил его Фаусто.

– Это Жеримиас. Он забрался в кровать к Берто заниматься гадостями.

– Жеремиас, Берто!

Оба делают шаг вперед.

– Встаньте к дверям! До полуночи. Остальные могут лечь.- Он еще раз оглядел всех парней.

Наказанные остались у дверей. Когда педель ушел, Жеремиас погрозил Энрике кулаком. Мальчишки еще долго обсуждали случившееся. Педро Пуля спал. Утром в столовой, когда они пили жидкий кофе и грызли необыкновенно твердую галету, к Педро обратился сосед по столу.

– Это ты главный у капитанов песка?
– спросил он шепотом.

– Ну, я, а что?

– Я видел в газете твою фотографию. Ну, ты силен! А здорово они тебя отделали, - замечает он, разглядывая исхудавшее лицо Пули.

Потом, прожевав галету, продолжает:

– Ты здесь останешься?

– Удеру.

– Я тоже. У меня уже есть план... Слушай, а когда я сделаю отсюда ноги, ты примешь меня к себе?

– Конечно.

– А где ваша лежка?

Педро Пуля бросает на него недоверчивый взгляд:

– Найдешь нас на Кампо Гранди. Мы там бываем каждый вечер.

– Думаешь, проболтаюсь?

Педель Кампос хлопает в ладоши. Все встают из-за стола и направляются в мастерские или на плантацию.

Около полудня Педро Пуля видит у ворот колонии Хромого. Какой-то педель гонит его прочь.

Наказания... Наказания... Наказания... Это слово слышит Педро в колонии чаще всего. За любую провинность их бьют, наказывают по поводу и без повода. В душах мальчишек накапливается ненависть.

На краю плантации Педро передает Хромому записку, а на следующий день находит в зарослях тростника веревку. Наверняка ее положили ночью. Веревка тонкая и прочная. И совсем новая. В середине мотка спрятан кинжал, который Педро сует в карман. Трудность в том, как пронести моток в спальню. Днем бежать нельзя, слишком много надзирателей.