Хозяин кабинета нажал на кнопку селектора и попросил секретаря вызвать Виктора Навричева, а сам в это время спросил у меня:

– Может, чашку кофе?

В другой ситуации я бы отказалась, но сейчас, после длительного полусознательного состояния, мне просто необходима была энергия. Я не стала кривить душой, полагаясь на ложную скромность. Моя голова по-прежнему раскалывалась на сотни маленьких кусочков от боли, которая даже сейчас не способна была оставить меня в покое.

Киров, снова нажав кнопку вызова на внутреннем телефоне, попросил секретаря принесли три чашки кофе.

– Располагайся поудобнее, - произнес он, - тебе многое предстоит узнать.

Спорить было просто незачем, ведь теперь я точно понимала: меня отсюда выпустят лишь тогда, когда разрешение на это поступит от самого Кирова. До этого же момента крайне глупо с моей стороны пытаться оказать ему сопротивление. Так что, усевшись в кресле, словно находясь в своей квартире, я стала ждать обещанной чашки кофе, которая, по моим надеждам, должна лишить меня хотя бы части проблем. По крайней мере, ужасной головной боли, мешавшей мне думать.

Спустя пару минут в дверь легко постучали, и следом в нее вошла миниатюрная девушка, которую я уже видела за столом рядом с кабинетом Кирова. Она несла на подносе три чашки, из которых вверх поднимался густой аромат свежесваренного кофе. Хоть одно хорошее событие за этот день!

Я тут же взяла ту, что предназначалась мне, и с жадностью сделала первый глоток. Чудесный напиток, наполнивший мои вкусовые рецепторы блаженством, в один миг напомнил мне, что я почти ничего не съела за весь день. Да у меня просто не оказалось свободной минуты с этим переездом, а потом встреча с Владом и похищение! К тому же, я не могла совершенно точно сказать, сколько находилась в этом здании. Мой желудок тут же отозвался на воспоминания о еде, и я услышала тихое урчание. Киров не остался равнодушным. Открыв дверцу маленького шкафчика, он вынул розетку с печеньем и поставил ее передо мной.

Взглянув на него с благодарностью, я запустила свою руку в аппетитные сладости и вытянула одно печенье. Признаться честно, много съесть мне не удалось, так как, едва я принялась пережевывать спасительное лакомство, в дверь постучали и, дождавшись разрешения войти, на пороге показался мужчина лет тридцати, довольно стройный, что подчеркивалось темно-синим костюмом. Пока он следовал к своему месту, у меня было немного времени, чтобы разглядеть его. Спортивная фигура говорила о том, что он не принадлежал к числу Одаренных, ведь в их задачи не входили физические тренировки. Высокий рост, широкие плечи, правильная осанка – все подтверждало мои предположения. Мужчина обладал приятной внешностью, располагавшей к знакомству.

Поздоровавшись с Кировым и со мной, он подошел к другому креслу, стоящему всего в паре шагов от меня. Расположившись в нем и взяв свою чашку кофе, прибывший выжидающе глянул на Кирова. Тот же, в свою очередь, кивнул ему на меня, и с выражением произнес:

– Виктор, это Адрианна. Рутковская.

Виктор протянул мне руку, и легко пожал мою, при этом приятно улыбнувшись. Мне он показался довольно интересным мужчиной, но я не хотела делать поспешных выводов. Находясь здесь, я не могла быть уверенной ни в чем.

– Адрианна – внучка нашего испанского коллеги, - пояснил Киров, многозначительно глядя на Навричева.

Поначалу я даже подумала, что поняла его слова не совсем верно. О ком он говорил? Только мой дед имел испанские корни в нашей семье, к тому же, он служил банковским сотрудником, обычным служащим, каких – тысячи. Ни его карьерный рост, ни что-либо другое не выделяли моего дедушку из толпы. Пожалуй, смуглая кожа и легкий акцент – вот и все, что было в нем «не такого, как у всех». Мне ведь известно все о нем, так что, видно, Киров ошибался. И я даже смогла себя в этом мысленно убедить, но реакция, последовавшая от Виктора, совершенно сбила меня с толка:

– Внучка Адриана?

Господи, то, что деда звали именно Адриан, было известно только в нашей семье. Именно в его честь мне дали мое необычное имя. Когда же он приехал жить в Россию, в паспорте написали «Андрей», желая как можно лучше адаптировать его к нашим условиям. Но это имя…

Как сидящие передо мной люди могли знать то, что хранилось тайной лишь в нашей семье? Как они могли знать деда? Что стоит за всем этим? И что им нужно было от него? Я не знала, какой вопрос задать первым, ведь они, один важнее другого, сбивались у меня в голове в сложную головоломку, отгадка которой хранилась в руках человека напротив.

– Вы знали моего деда? Но как вам удалось найти его? – С замешательством спросила я, не желая больше ждать ни минуты.

– Это не мы нашли его, - ответил мне Виктор, - он сам вышел на нас.

Наверное, у меня сейчас было ужасно глупое выражение лица, словно говорящее: «Кто-то из нас точно сошел с ума. И мне кажется, что это не я…»

Но тут Киров, до этого лишь наблюдавший за мной, загадочно произнес:

– Думаю, настало время познакомить тебя с историей вашей семьи. Пришел час узнать правду.