На мгновение, всего лишь на одно-единственное мгновение мое сердце остановилось. Но оно, споткнувшись, замедлилось только для того, чтобы уже в следующую секунду, заново начиная свой бег, устремиться туда, где ждали меня разгадки. Заставляя вместе с собою быстрее бежать кровь, оно не позволяло мне больше думать ни о чем другом, не позволяло мне больше чувствовать что-либо, кроме кошмарной тайны длиною во всю мою жизнь, которой вот-вот суждено было открыться.

Что ж, я слишком долго этого ждала!

Слишком долго мои мысли проклинали тот Дар, которым я томилась, совершенно не подразумевая, что делать дальше!

Совсем-совсем немного осталось до разгадки моей жизни.

Стараясь сдержать волнение, пропитавшее каждый сантиметр моего тела, я сделала глубокий вдох. Задержав ненадолго дыхание, я уже на выдохе смогла сказать уверенным, твердым голосом:

– Слишком много ожиданий. Я готова узнать все то, что вы мне расскажете.

Киров и Навричев переглянулись, словно не ожидая от меня такой реакции, но промедление их было недолгим. Они тоже ждали этого мгновения, и их терпению пришел конец. Мужчина, из-за которого я оказалась в этом странном месте, легко, почти незаметно, подмигнул Виктору, который тут же произнес:

– Тогда, думаю, нам следует спуститься туда, откуда мы пришли.

Снова спуститься в тот жуткий подвал, из-за которого моя голова чуть не лопнула, разрываемая на куски жуткой болью? Мне уже стало казаться, что все случившееся позади, но оказалось, что это было лишь начало. Ужасно не хотелось спускаться в то место, но, раз другого выбора у меня не было…

Я встала, не желая показывать ни грамма неуверенности, и все тем же твердым голосом произнесла:

– Наверное, стоит поторопиться. Если, конечно, вы не хотите по какой-либо причине задержаться.

И снова мои собеседники переглянулись, пораженные такой настойчивостью. По всей видимости, они какое-то время собирали информацию обо мне, поэтому и недоумевали сейчас, как за такой короткий срок можно было превратиться в совершенно другого человека? Думаю, мне удалось их удивить. Может, они ожидали моей замкнутости или даже слез, просьб отпустить меня, но больше такого я себе позволить не могла!

Конечно, в глубине моей души по-прежнему жил страх и неуверенность в том, стоит ли слышать рассказ этих людей, но, в конце концов, когда-то и для меня должна открыться новая жизнь, и если я сейчас не позволю ей начаться, то кто знает, когда это наступит?

Киров поднялся первым. Он привык все держать под своим контролем, так что и эту ситуацию не мог пустить на самотек. Навричев встал следом за ним.

– Прошу тебя, - ладонь Кирова слегка коснулась моей спины, позволяя мне первой покинуть его кабинет. Вместе с этим прикосновением я ощутила легкое дыхание холода, как бы говорящее мне, что здесь нужно быть особенно осторожной.

Теперь уже втроем, мы снова проследовали к огромному лифту, послушно ожидавшему нас. Как только дверцы его сомкнулись, Виктор обратил на меня взгляд своих зеленых глаз:

– Как уже говорилось, мы знали твоего деда. Конечно, тебе это покажется странным, или, вполне может быть, даже вымышленным, но я смею тебя заверить, что все сказанное здесь – правда. Тебе понадобится время, чтобы принять это. Твой дед, приехав в Россию, сперва действительно жил обычной жизнью банковского служащего. Пытаясь слиться с толпой, он многие дни проводил в работе, желая забыть все то, что заставило его бежать из Испании. И какое-то время у него выходило. Выматывающая работа не оставляла места мыслям, преследовавшим его, но вскоре прошлое стало находить его во снах и видениях.

– Бежать из Испании? – Словно завороженная, повторила я слова Навричева. Мне было непонятно, почему он так говорил, ведь все рассказы деда о том, как сложилась его жизнь на родине, говорили только о то, что он все время хотел туда вернуться. Тогда почему ему пришлось бежать? И – главное – почему он стал искать этих странных людей, от которых мне хотелось убежать, скрыться, замести после себя все следы?

– Ты многого не знаешь о нем? – Будто утверждая, произнес Киров. Я видела в уголках его губ легкую улыбку, говорившую об его самоуверенности, и от этого мне вдруг жутко захотелось ударить его в эти самые губы. Просто, чтобы эта ухмылка на мгновение ушла с самодовольного лица. Но я понимала: это во мне говорит ущемленная гордость от того, что не я, а он рассказывает мне о человеке, которого я считала самым близким.

– Может, в таком случае, просветите меня? – С вызовом спросила я, не желая в эту минуту думать о правилах приличия. Наверное, если бы мама могла меня видеть в этот момент, она просто не поверила бы своим глазам. Но сейчас мне не хотелось об этом думать. Слишком много загадок и тайн вокруг прошлого. Слишком много непонятного…

– Конечно, Адрианна, - ответил мне он, стараясь сдержать выражение превосходства.

– Причины, по которым он покинул Испанию, нам также неизвестны, - вступил в разговор Навричев, понимая, что еще чуть-чуть – и мы с Кировым можем вцепиться друг другу в глотки. Ну, по крайней мере, я – точно. – Но это никогда и не было для нас главным. Его жизнь, прожитая в другой стране, уже навсегда останется только с ним, хранимая в потустороннем мире. Для нас же важнее другое. По истечении какого-то времени твой дед стал искать нас.