Очевидно, возврат к язычеству не был поддержан славянским обществом, во всяком случае, киевской землей точно. Почему? Потому, что при подписании договора Олега с греками среди имен Олеговых послов много имен явно неславянских. Т. е. Олег опирался при перевороте на «варягов». Что это были за «варяги», сказать сложно (вероятнее всего — руги). Этническая их принадлежность никакого особенного значения не играет. Факт состоит в том, что они были явно пришлым и чуждым для киевлян элементом. Кстати, Нестор особо отмечает, что «новушродыда, ти суть людье ноугородыда от рода варяжьска, преже бо беша словени», а Олег прибыл в Киев из Новгорода. При Игоре среди послов появляется уже много легко определяемых славянских имен и, соответственно, появляются христиане. Так что при Игоре начинается возврат к христианству и преодоление языческой реакции.

Конфликт IX века вовсе не является конфликтом каких-то пришлых скандинавов или хазар или еще кого-то, столь же пришлого, со славянами. Речь идет (кроме того, что в это время столкнулись государство и корпорация) о столкновении язычества и христианства, об угасании язычества и перемене общественного сознания и бытия.

Однако возникает вопрос, почему корпоратисты-язычники восстали против христианского миропорядка на Руси? Так ли уж была в них сильна языческая вера, что и сил с ней расстаться они не нашли и не потерпели распространения христианства среди славян?

Ответ на этот вопрос можно получить из приведенного много выше по тексту Окружного послания Фотия, в котором он пишет, что «они (русы. — К.П.) переменили языческую и безбожную веру, в которой пребывали прежде, на чистую и неподдельную религию христиан, сами себя с любовью поставив в положение подданных и гостеприимцев вместо недавнего против нас грабежа и великого дерзновения(выделено мной. — К.П.)».

Таким образом, корпорацию Русь совершенно не устраивала христианизация восточнославянского населения. Имея Византию в качестве объекта грабежа и вымогательства, она вовсе не осталась довольна тем обстоятельством, что крестившиеся «элементы» корпорации, равно как и другие братья-славяне, вдруг воспылали к Византии нежною любовью. Ничего личного, это просто бизнес. (Вспомним здесь историю с обращением некоторой группы руси в мусульманство.)

После 882 года корпорация Русь интегрируется с восточнославянскими государственными образованиями и получает доступ к их материальным и людским ресурсам. Вот что об этом говорится в ПВЛ:

« Въ лето 6391[883]. Поча Олегь воевати деревляны, и примучивъ а, имаше на них дань по черне куне.

Въ лето 6392[884]. Иде Олегь на северяне, и победи северяны, и възложи на нь дань легьку, и не дастъ имъ козаромъ дани платити, рекъ: «Азъ имъ противень, а вамъ не чему».

Въ лето 6393[885]. Посла къ радимичемъ, рька: «Кому дань даете?». Они же реша: «Козаромъ». И рече имъ Олегъ: «Не дайте козаромъ, но мне дайте». И въдаша Ольгови по щьлягу, якоже и козаромъ даяху. И бе обладая Олегъ поляны, и деревляны, и северяны, и радимичи, а съ уличи и теверци имяше рать(выделено мной. — К.П.)» (Лаврентьевская летопись).

Однако, на каких же варягов-язычников опирался Олег при захвате власти в Киеве? На мой взгляд, ответ на этот вопрос не составляет труда в том случае, если мы вспомним, что западные источники называют Ольгу (Елену), жену Игоря, королевой ругов, а остров Рюген [484] именуют еще и Руссией.

Именно Рюген был оплотом и цитаделью западнославянского язычества.

Повторим свидетельство Адама Бременского об этом весьма примечательном острове: «Другой остров (Рюген. — К.П.) расположен напротив страны вильцов. Его населяет могучее склавское племя ранов [или рунов]. По закону, без учета их мнения не принимается ни одно решение по общественным делам. Их так боятся по той причине, что с этим племенем водят близкую дружбу боги, а вернее, бесы, поклонению которым они преданы более чем прочие. Оба острова переполнены пиратами и безжалостными разбойниками, которые не щадят никого из проезжающих. Ибо всех, кого другие пираты обычно продают, эти убивают» [485] .

О том, что Рюген представлял собой последий бастион славянского язычества на Балтике, свидетельствует Гельмольд в своем сообщении об обращении жителей Рюгена в христианскую веру.

«Пройдя много славянских земель, они (проповедники. — К.П.) пришли к тем, которые называются ранами, или руянами, и живут в сердце моря. Там находился очаг заблуждений и гнездо идолопоклонства. Проповедуя тут со всей смелостью слово Божье, они приобрели [для христианства] весь этот остров и даже заложили здесь храм в честь Господа и Спасителя нашего Иисуса Христа и в память св. Вита, покровителя Корвейи. Потом же, когда по попущению Божьему дела изменились, то раны отпали от веры и тотчас же, изгнав священников и христиан, сменили веру на суеверие. Ибо св. Вита, которого мы признаем мучеником и слугой Христовым, они за бога почитают, творение ставя выше творца. И не найти под небесами другого такого варварства, которое ужасало бы священников и христиан больше, [нежели это]. Они гордятся одним только именем св. Вита (речь идет о Святовите. — К.П.), которому посвятили величайшей пышности храм и идола, ему именно приписывая первенство между богами. Сюда обращаются из всех славянских земель за ответами и ежегодно доставляют средства для жертвоприношений. Купцам же, которые случайно пристанут к их местам, всякая возможность продавать или поспать предоставляется не раньше, чем они пожертвуют богу их что-либо ценное из своих товаров, и тогда только товары выставляются на рынок. Жреца своего они почитают не меньше, чем короля(выделено мной. — К.П). Все это суеверие ран сохранилось со времени, когда они впервые отреклись от веры, до наших дней» [486] .

Рюген обращался в христианство дважды и первый раз, как следует думать, неудачно. Со времен первого обращения в сонм языческих богов славян перешел св. Витт, имя которого славяне переиначили на Святовита.

Отвлечемся немного от событий далекого прошлого. В 90-е годы XX века мы были свидетелями изменения государственного устройства России, и нет никакого сомнения, что это изменение, кроме того, что оно отвечало собственным нуждам русского народа, происходило под влиянием Запада. Так, мы получили всенародно избираемого на четыре года президента вместо избираемого Политбюро ЦК КПСС генерального секретаря и т. д. и т. п. Отрицать западное влияние и прямое западное вмешательство в российские дела не станет никто. Нельзя также отрицать и тех фактов, что сам Советский Союз в пору своего существования, равно как и до этого Российская империя, вмешивался во внутренние дела суверенных стран и влиял на политические процессы во многих государствах, включая и такие могущественные, как Китай.