Александр, построив отряд своих гетайров клином, с яростным криком врезался в гущу персидского войска.

Едва противники сошлись друг с другом, вся равнина скрылась под густым облаком пыли. Трудно было что-либо сказать о движении отдельных подразделений.

Над полем раздавался звон оружия, боевые выкрики, стоны раненых, конский топот, и в этом хаосе тонули устные приказы и трубные сигналы.

Песок хрустел под копытами лошадей, которые, точно вихрь, бешено носились по равнине и, разъяренные зноем, высоко вскидывали передние ноги, вздымая клубы пыли.

Металлический шлем на голове Дария впился в кожу раскаленным обручем. Язык прилип к гортани. Он истосковался по воде, жаждал хотя бы глотка влаги, но тело пронзали палящие лучи, и солнце пылало зноем жаровни.

Дарий отдал приказ Бессу двинуть на македонцев слонов.

Слоны с ревом побежали вперед, сбивая на ходу и тут же растаптывая всех, кто оказывался у них на пути. С башенок, прикрепленных у них на спинах, персидские воины ловко метали сверху стрелы и дротики. Но легковооруженная македонская пехота, действуя слаженно и гибко, скоро остановила эту атаку. Раненые слоны с ревом бегали по равнине, не слушая своих хозяев.

Бесс срочно приказал ввести в бой смертоносные колесницы. Сверкая на солнце своими внушающими страх серпами, колесницы стремительно понеслись на правое крыло македонской армии.

Но и эта грозная атака не дала почти никакого результата. Пока колесницы успели докатиться до неприятельской линии, значительная часть возниц была перебита македонскими стрелами и копьями, и весь строй их пришел в беспорядок. Но и те колесницы, которые ворвались в ряды македонцев, не причинили им большого вреда, так как дисциплинированные воины Александра спокойно расступились в стороны. Колесницы проскочили в тыл и были там захвачены конюхами. Те же немногие колесницы, которые успели врезаться в гущу войска, все-таки оставили раненых и искалеченных людей.

В яростной битве победа клонилась то в одну, то в другую сторону. Были мгновения, когда македонцы падали духом, видя перед собой громадную неисчислимую персидскую армию. Но Александр, сменивший в битве нескольких коней, поспевал всюду, ободряя воинов своим примером, своей неустрашимостью.

Александр оставался верен себе: полководец должен максимально сосредоточить силы там, куда следует нанести основной удар, проиграть где-то на других участках, чтобы увереннее добиться успеха на главном направлении. Он рвался к Дарию!..

Бактрийским отрядам все же удалось прорвать македонский фронт. Но, очутившись у македонян в тылу, бактрийцы сразу бросились грабить богатые обозы, забыв о сражении. Приближался решительный момент боя.

Увидев, что там, где стояли бактрийцы, персидское войско поредело, Александр немедленно воспользовался этой тактической ошибкой и прорвал ослабевшие ряды врага. Он чуть не попал в окружение, но верные агриганские всадники отбили атаку персов.

Сильная ударная группа из конницы гетайров и части фаланги, построенная клином, во главе с Александром бросилась в образовавшийся прорыв. За ней двинулась вся масса фаланги, плотно сомкнувшись и выставив вперед свои сариссы.

Центр персов попал в тяжелое положение.

С высоты колесницы Дарий видел, что македонский фронт, разорвав линию его войск, продвигается клином все ближе и ближе к нему…

Пыль забивала глаза и рот царя царей, и когда он в ярости стискивал зубы, на них скрипел песок. От слепящих солнечных лучей туманилось зрение. После долгого стояния затекли ноги. Спина и грудь изнывали под палящими лучами солнца.

Дарий был уверен, что большинство его подданных, даже Бесс и Мазей, без тени сомнения, сдадутся на милость царя Александра, в своем безмерном тщеславии уже считающего себя будущим повелителем могучего и великого Персидского царства.

Мысль об Александре вызвала в нем новый приступ ярости и сознание собственного бессилия.

Нет сомнения в том, что Александр, завоевав Вавилон, нападет и на Сузы, и на Персеполь, потому что его разумом завладел чудовищный план – объединить под своей властью все народы Азии, дойти до края Ойкумены.

«Все под его властью, – с ужасом подумал Дарий, глядя на неуклонно приближающегося к нему царя Македонского. – Александр – владыка мира!..»

Опять повторялся Исс, опять вокруг него падали сраженные македонцами персидские воины.

Александр стремительно, все ближе и ближе, пробивался к Дарию. А за его спиной, нацелив на персов острия сарисс, неотвратимо надвигалась устрашающая фаланга.

Приблизившись к врагам на расстояние полета стрелы, Александр повелел Клиту ускорить шаг.

Македонцы яростно набросились на боевые ряды, прикрывающие колесницу Дария.

Оба строя, и персидский и македонский, смешались в неистовой схватке.

На взмыленном коне, с мечом в руке Александр пробирался к Дарию. Мускулистые руки Александра были обнажены, его меч сверкал как молния, нанося удары по врагам.