Шрифт:
Глухие рыдания сотрясали тело Таиды.
– Посмотри на этот полевой цветок, – с нежностью в голосе проговорила Иола, – и ты возродишься к жизни. Пока есть на земле цветы, можно жить.
Но Таида не слышала ее.
– Сначала Орест, теперь Феба. Они мертвы, а я жива. Я отомщу за них. Я отомщу за свою мать.
– Месть совершат боги, если сочтут нужным, – тихо проговорила Иола.
Таида вспомнила слова Персея: «Я буду следить за тобой. За всеми твоими действиями».
Убийство Фебы было предупреждением.
Парус наполнился ветром, весла дружно поднимались и опускались, словно сильные крылья. Триера несла Таиду к берегам Азии, к Вавилону. Глаза ее заволокли слезы. Она плакала от страха перед неизвестностью, от страстного желания ее юной души победить все невзгоды судьбы и – от открывающейся перед ней красоты.
VI
В ночь последнего дня месяца боэрамиона Александр, царь Македонский, снялся с лагеря и к рассвету привел войска к цепи холмов, с которых видно было неприятельское войско, удобно расположившееся на равнине близ Гавгамел.
Здесь Дарий решил дать сражение нечестивым македонцам. Персидская армия в десятки раз превосходила армию Александра. Битва при Гавгамелах должна была решить судьбу Азии.
Яркая луна висела над равниной, мерцающей огнями костров и факелов. Факелы бродили от костра к костру. Персы не спали. Ждали нападения.
Александр в сопровождении Птолемея и Гефестиона вошел в шатер, где уже собрались военачальники. Стали совещаться: следует ли тотчас же напасть или, укрепившись, провести срочную разведку для получения новых сведений о противнике перед началом битвы.
Осторожный Парменион придерживался именно этого предложения, которое и было принято.
Возвратившиеся вскоре разведчики донесли, что Дарий, ожидая немедленного нападения, весь день и всю ночь держит своих воинов в готовности к бою. В эту ночь персы стоят в рядах, ожидая ночной атаки.
Старый Парменион воскликнул:
– Царь выслушай меня!
– Говори, Парменион. Какой же совет ты собираешься мне дать сейчас?
– Победить персов будет трудно. Напасть надо ночью. Персы не разберут, где свои, где чужие. И победа будет наша! Днем едва ли можно будет на открытой равнине одолеть громадное, во много раз превосходящее наше, войско неприятеля.
Царь вскинул голову, как от удара плетью. Произнес надменно и холодно:
– Александр побед не крадет!
Парменион горестно развел руками. Царь опять не согласился с ним.
Александр жестко приказал Пармениону:
– Приказываю, дать до утра отдых всему войску!
Старик с удивлением посмотрел на царя и молча вышел из шатра.
Царь сумрачно посмотрел ему вслед.
Александр уже давно не скрывал своей неприязни к Пармениону. Он был уверен: старик знает, что его сын Филота насмехается над ним, царем, говоря, что сам Зевс признал Александра сыном. Только вряд ли он, Александр, стал от этого умнее. И каково им, простым военачальникам, служить под командованием сына самого Зевса.
Каково?!. Богатство Филоты и Пармениона достигло огромных размеров.
Да, Парменион помог Александру взойти на трон. Но он может и отнять трон.
Парменион говорит, что пора, пора возвращаться домой, в Македонию, возвращаться с захваченным богатством, со славой, что Александр, продолжая войну в Азии, делает большую ошибку. Македонцы захватили слишком много земель, которые не смогут удержать.
Александр, стараясь овладеть собой, обратился к оставшимся в шатре друзьям:
– Парменион даже не понимает, или не хочет понять, что Дарий уже измотал свое войско, что он снова дарит нам победу.
Птолемей усмехнулся:
– Да, Дарий плохой стратег и войско его плохое.
Гефестион подхватил:
– Ночь опасна и победителю. Персы знают эту равнину. Мы ее не знаем.
Клит подтвердил:
– Персы как раз будут рады, если мы нападем ночью. Они ждут этого.
– А я сделаю то, чего они не ждут! В честном, открытом бою мы покажем миру превосходство своей силы.
И объявил о сражении наутро.
Ночью Александр спал так спокойно и крепко, что, против обыкновения, не проснулся к рассвету.
Утренняя заря выкрасила небо в прозрачный пурпур. На еще сонную равнину лился розовый свет. Воздух был чист и прохладен. Ночная темнота постепенно таяла, уползала на запад.
В голубоватом предрассветье на равнине в полной боевой готовности персидская армия ждала неприятеля.
Заря набирала силу. Первые лучи позолотили шатер Александра. Разметавшись на походном ложе, Александр спал безмятежно. Клит восхищенно прошептал, обращаясь к стоящему рядом с ним у шатра Гефестиону:
– Спать перед решающей битвой – это ли не величие духа?