– Ты не ошиблась. Эллада всегда была свободной. И мы, афиняне, никогда не допустим тирании Александра. Покоренные народы разжигают тщеславие молодого царя. После покорения Ионии придворные называют Александра не «гегемоном эллинов», как было условлено в Коринфе, а «царем Эллады». И это ему нравится больше всего. А египтяне? Провозглашенный сыном бога солнца, он клюнул на удочку хитрых льстецов: приказал, подобно египетским фараонам, построить святыни жрецам в Луксоре и Карнаке. Если он желает быть богом, пусть будет им, – в сердцах бросил Демосфен и продолжил: – Жестокость же Александра, как необходимость кровопролитных сражений, превратилась у него в бессмысленную кровожадность. В покоренных Тире и Газе его воины иссекли мечами две тысячи связанных пленных сирийцев.

Палая слушала внимательно, хмуря брови.

Когда Демосфен закончил, она посмотрела и резко спросила:

– Говоря о жестокости Александра, ты молчишь и не вспоминаешь о жестокости персов. Может быть, нам, свободным гражданам Эллады, хватит сводить счеты?

Демосфен и Ликург отвели глаза. Немного помолчав, Демосфен продолжил:

– Македония – не Эллада!.. И ни в каком родстве с эллинами не состоит. Александр – только жалкий македонец. А в Македонии, как известно, в прежнее время нельзя было купить даже приличного раба.

– Вы, демократы, своими постоянными раздорами губите Элладу, – уже гневно заговорила жрица. – В ваших рядах даже нет достойного полководца, чтобы помочь македонцам и выступить на помощь им в поход против нашего общего врага – персов. Лишения войны пугают вас, привыкших к уюту, тишине и изнеженности. Афины обязаны поддержать царя Александра.

Но Ликург упрямо ответил:

– Поверь, благородная Паная, если Александр одержит окончательную победу над персами, он будет царствовать до конца своей жизни и над Персией, и над Македонией, и над Элладой, и над миром. Жесточайшая тирания ожидает свободных эллинов, если мы поддержим Александра. Поэтому мы решили терпеливо подождать дальнейшего развития военных событий.

– Вы будете ждать терпеливо до тех пор, – возмутилась жрица, – пока полчища Дария не вторгнутся в Афины, чтобы мечом попрать наши святыни, как они делали это не раз. Нашим храмам вновь грозит уничтожение, а вы ждете… Нет уже мужественных людей в Афинах.

В сад вошла Таида. Она слышала последние слова Панаи и смело вступила в разговор:

– Да, нет мужей в Афинах. Вместо того чтобы приняться за дело, афиняне все философствуют, вместо того чтобы показать Дарию нашу сплоченность и поддержать молодого царя, колеблются, нерешительные, трусливые.

Демосфен и Ликург одновременно вскочили со своих мест, с удивлением посмотрели на Панаю.

Ликург воскликнул:

– Что нужно здесь афинской блуднице, разделяющей ложе с необразованными и грубыми македонцами.

Паная решительно поднялась с ложа, подошла к Таиде и на глазах у изумленных мужчин крепко обняла и расцеловала гетеру.

– Таида – гордость Афин, ибо наш город высоко ценит красоту и мудрость!..

Ораторы, возмущенные и оскорбленные, окинув Таиду презрительными взглядами, не простившись, поспешили покинуть сад храма.

Суровые черты Панаи прояснились мягкой улыбкой. Она проговорила вслед уходящим:

– Люди называют Таиду ликом богини Афродиты. Но она больше, чем лик.

Затем жрица внимательно оглядела Таиду:

– С возвращением в Афины, Таида!..

Они снова нежно обнялись.

Паная усадила Таиду рядом с собой на ложе, долго расспрашивала о поездке в Египет. Таида подробно рассказывала, как армия царя покинула древнюю страну и срочно отправилась навстречу полчищам персов.

Жрица задумчиво проговорила:

– Будущее чревато бедами и катастрофами. Азия скоро снова может двинуться на нас, и тогда восторжествует дух жестокости, если Александр окончательно не остановит их…

– Александр должен уничтожить Дария и завоевать абсолютную власть над Востоком! – убежденно сказала Таида.

– Но его армия по численности значительно уступает персидской… Хотя умная голова, какая и есть у Александра, весит гораздо больше множества сильных рук.

– Но не на войне.

– На войне особенно.

Они обе задумались, глядя на искрящиеся струи фонтана. Через несколько мгновений Паная попросила:

– Расскажи подробнее о своей последней встрече с Александром.

Тогда Таида, волнуясь и вновь переживая произошедшее на симпосиуме в Египте, рассказала, как царь сначала приблизил ее к себе, а затем буквально приказал следовать за Птолемеем. На что Паная сказала:

– Ты не должна обижаться, а попытайся понять, что только неотложные дела толкнули царя на такой шаг.

Таида вспыхнула: