– Я видно так говорила, что все запутала. Я же была в таком состоянии…

Она усмехнулась…

«Да… – подумал Бесчетнов. – Какое там время. Привезли в РОВД и давай ломать через коленку. Она спьяну и наплела всего подряд»… Он вдруг подумал, что в самой по себе криминальной истории вряд ли выяснится что-то новое. «Надо за любовь поговорить…» – решил он.

– Расскажите, как вы познакомились с Грядкиным…

– Мы случайно с ним познакомились. В 1997 году. С 2004 года начались близкие отношения… – сказала она. «А Грядкин-то говорил, что с 2002-го…» – подумал Бесчетнов.

– А от мужа чего не ушли?

– Не знаю… – она пожала плечами, подумала и добавила: – Из-за сына.

– Сын к вам не ездит?

– Нет. Писала ему. Но… Пару раз он отвечал: «Здравствуй, мама, у меня все хорошо».

После каждой фразы она умолкала и тени воспоминаний пробегали по ее лицу.

Обычно Бесчетнов давал паузе повисеть – вдруг да скажет человек еще чего-нибудь. Но тут в голове у него тикал секундомер.

– Когда Николай зарабатывал большие деньги, понимали, что это от мошенничества?

– Нет. Думала – коммерция хорошо идет. Когда он попался, я удивилась.

– Не было мысли – пусть сидит? Забыть про него?

– Нет.

– С какого момента муж начал догадываться, что у вас кто-то есть?

– Думаю, с 2005 года. До этого я и не думала, что он так бурно будет реагировать. Он меня никогда не ревновал. Я жила как хотела. Бутылка ему нравилась больше меня. Потом я собралась ехать к Николаю, и он узнал, что Николай сидит. Он меня бил. Я обращалась в милицию. Мне говорили: «Разбирайтесь сами». Ну вот и разобрались.

– Как вы восприняли, когда Грядкин вам жениться предложил? – спросил Бесчетнов. Ему хотелось добыть красок для своего материала, но женщина напротив него оказалась немногословная – краски не выдавливались.

– Еще в СИЗО хотели расписаться. Я думала, он отсидит – забудет. Я удивилась, когда он приехал. Думала, молодой парень, освободится – начнет новую жизнь.

– Когда предложил, долго думали?

– Сначала сказала «да», а потом думала долго. Говорила: «Зачем я тебе такая?». Он говорит: «Люблю».

– Любит? – спросил Бесчетнов. Он чувствовал, что вокруг настала необыкновенная тишина. Какая-то бабка, еще одна работница пекарни, горестно смотрела на Ирину. Стоявший в дверях усатый офицер замер, ловя каждое слово и одновременно сторожа – не начали ли их искать?

– Наверно, да… – ответила Ирина.

– А вы?

– Наверно, тоже.

Они помолчали. Бесчетнов смотрел на нее, пытаясь понять, как толковать это «наверное». «Может, уже боится и верить в хорошее-то? – думал он. – Черт, некогда психологию разводить».

– Как вы думаете, затеянный вашим мужем новый процесс чем кончится?

– Даже не знаю… – пожала она плечами.

– Пошли, пошли… – забормотал сзади усатый офицер. – Идут уже сюда!

– Держитесь… – сказал Ирине Бесчетнов. Удачи он желал только тем, к кому относился плохо – после его пожеланий удачи с человеком обычно случались неприятности. С этой же бабенки, видел Бесчетнов, неприятностей уже хватит.

С усатым офицером они быстро вышли на улицу.

– Пойдем, быстрее… – торопил офицер, пресс-секретарь краевого управления Иван Коржавин. Уже когда они влились в стайку журналистов, он пояснил: – Это ж мы контрабандой. Мне ж никто не разрешил. Если бы просто любовь-морковь, это одно. Но этот парень заявление написал, из-за которого головы могут полететь.

– Так не в вашем же ведомстве… – сказал ему Бесчетнов.

– Э, нет… – поморщился Коржавин. – Он же говорит, что и в колонии писал явку с повинной, а ее не приняли. Так что и у нас рыльце в пушку…

– Как думаешь, чем кончится? – спросил его Бесчетнов.

Коржавин пожал плечами.

– По большому счету, ей лучше бы ждать УДО… – сказал он. – УДО по ее статье будет по двум третям – а это еще почти три года сидеть. Много, конечно, но вернее. А вот это заявление… Кто знает, как к нему отнесутся. Вот начнут ей сейчас взыскания каждые две недели объявлять – и не будет ей никакого УДО…

Они прошли еще. Зэчки смотрели на журналистов из-за заборов. Бесчетнов сумрачно посмотрел на них. Как всегда в колонии, ему стало тоскливо.

– Слушай, Юра… – заговорил Коржавин. – А ты когда с ним, с Грядкиным, разговаривал, спросил, почему он не хочет дождаться ее УДО?

– Ага… – ответил Бесчетнов.

– И что он сказал?

– Говорит: «А как я тогда буду ей в глаза смотреть?»..

– Ишь ты… – покрутил головой Коржавин. – Совесть, значит. Вот и загремят они оба с этой его совестью…