Шрифт:
– А он сам-то за что сидел? – спросил Петрушкин, пропустивший эту часть рассказа Грядкина.
– Мошенничество. Схему разработал, в одном месте брал товар, в другом продавал, а деньги себе… – ответил Бесчетнов.
– Хитрый… – с уважением сказал Петрушкин.
– Дурной… – не поддержал его Бесчетнов. – Я ему говорю: «Вы на что надеялись-то?!». А он мне: «Ну, при определенном раскладе…». То есть, он думал, что его могут еще и не поймать…
– Ну ведь могли и не поймать? – заинтересованно спросил Петрушкин.
– Ну могли. Если бы он украл миллиард или если бы делился с кем-нибудь… – ответил на это Бесчетнов. – Но он же работал чисто на себя. Вот на таких себе милиция и делает план раскрытий. Вот ты мне поясни, Леха, откуда эта надежда на «определенный расклад»?
– А ты чего хочешь? – пожал плечами Петрушкин. – Люди с утра до вечера смотрят про то, как кто-то ворует. У нас поговорки какие? «Не украдешь – не проживешь». Это как бы шутка. Имеется в виду, что на самом-то деле мы люди честные, просто юмор у нас такой. Это мы с тобой, люди взрослые, еще помним другие шутки. А этот парень только на таких и вырос.
– Вот иногда ты дело говоришь, Леха… – сказал Бесчетнов. – Уважаю.
– А то! – польщенно отозвался Петрушкин. – Нынче же если человека милиция забирает за воровство или мошенничество, человек искренне не понимает – за что? Он же всего-навсего жил как все. Он не воровал – он «крутился»… Ну и опять же: почему всем можно, а мне нельзя?
– Ну да… – хмыкнул Бесчетнов. – Раньше на красный свет ездили только «Ленд-Круизеры», а теперь и дедки на «Москвичах». И как быть?
– Совесть должна быть у человека! – убежденно ответил Петрушкин.
– Так она у этого парня есть… – сказал Бесчетнов.
– А тут как в театре: реплики надо вовремя подавать! – пояснил Петрушкин, иногда писавший про театр. – Когда он воровал, она у него молчала. А проснулась в тот момент, когда от нее всем одно только расстройство: и ему самому, и этой его бабе. Да и ладно бы хоть им. Но ведь еще куча разных следователей, прокуроров и судей сейчас желают ему провалиться пропадом. Люди за это время на повышение пошли, звездочки на погоны новые нацепили, а тут он со своей совестью нарисовался!
– И что думаешь? – спросил Бесчетнов, становясь хмурым.
– Да ничего хорошего… – ответил Петрушкин. – Помяни мое слово – найдут у него наркотиков килограмм. Скоро не он жену из колонии ждать будет, а она его.
– Типун вам на язык! – сказала Наташа, до сих пор молчавшая. Петрушкин только пожал в ответ плечами. Бесчетнов нахмурился еще сильнее, достал из пачки еще одну сигарету и начал мять ее желтыми пальцами.
Глава 6
– Закрутила ты свою жизнь, как роман… – сказала Лариса Степановна Ирине, когда та вернулась в барак после трехдневного свидания с Грядкиным. – Чисто «Анна Каренина»… Только для нас, бедных.
– Какая там «Анна Каренина», – отмахнулась Ирина, смутно помнившая эту историю, скорее даже не по книге, а по фильму. – Они вон как жили. Я бы тоже так пострадала – с прислугой-то, да с их деньгами…
– А я вот не помню, какая такая Анна Каренина, расскажите, Лариса Степановна! – закричала Елена, небольшая юркая девчонка еще школьных лет, сидевшая за наркотики. Тут же и цыганки (в их отряде было несколько молодых цыганок, некоторые из них даже грамоты не знали и ходили в тюремной школе в первый класс) закричали, что хотят про Анну Каренину. Лариса Семеновна нередко рассказывала подругам по несчастью книги. Эти истории гипнотизировали женщин. В тюрьме, как в любом другом месте, где на человека давит невероятное напряжение, складывающееся из неволи, одиночества на людях, нервной и физической усталости, необходимости постоянно контролировать себя, восприятие обострено до предела. Воображению людей в неволе позавидует любой импрессионист: мозг додумывает и разукрашивает любую историю самыми удивительными красками. Анна Каренина сама по себе не впечатлила девчонок – было бы из-за чего под поезд бросаться! Но, сошлись все, сходство этой истории с историей Ирины имелось.
– Вот этот твой, Грядкин, сбил тебя, Ирина, с панталыку, как этот, как его, Вронский… – заявила Елена. – Вот сейчас он еще и женился на тебе – уж извини, все равно не пойму – зачем…
– Нет, девочки, это как раз понятно… – ответила Лариса Степановна. Все прислушались, а первой Ирина, которая и сама не понимала, зачем Грядкину эта свадьба. – Он и для нее это делает – показывает, что, мол, я с тобой, не брошу. И для себя: чтобы посильнее себя к ней привязать. Он теперь женатый человек. Должен свою жену из беды выручать. Ну и чисто практически – теперь он может приезжать к ней на долгосрочные свидания.
– А правда, Ирина, что он написал заяву, будто это не ты мужа зарезала, а он? – вдруг высунулась из-за женщин Настя, бывшая студентка, бывшая манекенщица (она-то и подбивала то и дело девчонок бегать по утрам).
– Ну написал… – нехотя ответила Ирина.
– Ого! – зашумели бабы – все же хоть и не нравился им Грядкин заочно, но за такой поступок они уже готовы были многое ему простить.
– И что ж теперь будет? – спросила Настя. Глаза ее горели от любопытства: еще бы, это тебе не Анна Каренина, это жизнь.