«Загремят… – сумрачно подумал Бесчетнов. – Загремят»…

– Да… – сказал мужской голос в трубке. – Добрый день, я Юрий Бесчетнов, корреспондент газеты «Правда края»… – быстро проговорил Бесчетнов. – Мне нужен Игорь Бушуев, начальник уголовного розыска.

– У аппарата… – ответил голос.

«А, так это ты и есть…» – подумал Бесчетнов.

– Вот по такому поводу беспокою… – начал он. – К нам обратился гражданин Грядкин Николай Викторыч. Говорит, что он убил гражданина Радостева.

– Ну и что? – спросил голос.

– Ну так-то ничего… – ответил Бесчетнов. – Только вы за это другого человека посадили.

– Я никого не сажаю… – ответил голос.

– Да я не против… – сказал Бесчетнов. – Вы следствие ведете. И вы так его провели, что посадили не того.

– Слушайте, у меня столько дел, вы думаете я помню, о чем речь? Грядкин, не Грядкин… Радостев…

«Как же, не помнишь… – злорадно подумал Бесчетнов. – После грядкинского заявления поди уже бегаешь по этажам, как ужаленный таракан!».

– А вас что, по заявлению Грядкина не вызывали? – с деланным удивлением спросил он.

В трубке помолчали.

– Ну вызывали… – нехотя ответил голос.

– Ну вот… – удовлетворенно сказал Бесчетнов. – Думаю, вам там все напомнили – и Грядкина, и Радостева, и Ирину Радостеву, которую вы упекли на девять лет.

– Повторяю, не упек! – раздраженно отозвался голос. – Не я. Я вел следствие.

– А вот мне это тоже интересно… – начал Бесчетнов. – Как вы его вели? На ноже отпечатков нет, показания очевидцев расходятся. Почему вы решили, что это вообще она?

– А кто? – поразился Бушуев.

– Ну там же был еще один мужик, тот строитель, которого притащил с собой Радостев…

– Да он был еле живой… – отмахнулся Бушуев. – Где ему?

– Ну так и Радостевой – вы почему решили, что у нее хватило бы сил всадить своему мужику ножик по самую рукоять?

Бушуев замолк. Он помнил, что этот вопрос еще тогда, почти три года назад, беспокоил его. Ножик-то был ого-го, с лезвием длиной сантиметров в тридцать. Бушуев помнил, что и так и эдак примеривал он этот кинжал к Ирине, но никак не верилось, что она способна одним ударом вогнать его в обросшую жиром тушу.

– И вот такой еще вопрос – а следственный эксперимент-то проводили? – как-то ехидно, с издевкой, поинтересовался журналист. – На манекене. Чтобы Радостева показала, как резала, куда ножиком тыкала…

Бушуев угрюмо молчал. Следственного эксперимента он не проводил. Делал перед самим собой и перед другими вид, что и не нужен здесь эксперимент – дело, мол, очевидное. Но если по правде, то понимал он, что в случае с экспериментом провалится все.

– А вам-то какое дело?! – вскипел он. – Суд-то признал.

Бесчетнов на миг онемел. При всей своей многолетней практике он ожидал от следователя чего-нибудь похитрей. Он даже думал, что, может, не всю правду изложил ему Грядкин (Бесчетнов привык, что в подобных ситуациях люди рассказывают только то, что делает их белыми и пушистыми), есть наверняка какая-нибудь деталь, от которой вся история Грядкина поблекнет или хотя бы станет сомнительной. И вот оказывается – нету у Бушуева ничего за душой!

– Суд признал?! – задохнулся Бесчетнов. – Суд? Да при чем здесь суд? Это ты Радостеву посадил на девять лет, ты. Ни хрена из того, что должен был сделать, не сделал, и посадил. Что – суд? Может, судья в этот день с похмелья была или ей у Радостевой не понравился цвет волос. Судья за свое ответит. А вот ты – ты как мог такое дело сдать?

Бушуев смешался – чего это какой-то журналист его жизни учит?

– Да какое уже дело? – заговорил Бушуев. – Баба сама дура – любовника своего выгораживала. Сказала бы, как есть.

– Так ты бы расследовал, как надо, и сам бы все нашел… – ответил ему Бесчетнов. – Бабок бы соседских опросил – уж они-то точно видели, что к Радостевым кто-то приезжал.

Бушуев с тоской подумал, что да – соседей они в тот день опрашивали спустя рукава.

– Если ты чего напишешь, я на тебя в суд подам! – зло сказал Бушуев.

– Ох ты, напугал! – засмеялся Бесчетнов. – Я вот прямо сейчас твою фамилию в газете пропечатаю, да объявлю, чтобы все, кого ты вот так в тюрьму посадил, дали от себе знать. И думаю, у меня через месяц будет материалов тебе лет на десять! Повоюем?

Бушуев бросил трубку. Он смотрел на телефонный аппарат тоскливыми глазами. В голове было пусто. Хотелось напиться.

Бесчетнов, услышав в трубке гудки, захохотал.

– Трубку бросил! – сообщил он смотревшим на него Петрушкину и Наташе.