Командировка в Копенгаген

Аннотация

Кто мог предположить, что Эдни придется уезжать с вечеринки с незнакомым мужчиной? Кто мог предположить, что он окажется ее боссом? И кто может предположить, как будут развиваться их отношения?..

ГЛАВА ПЕРВАЯ Эдни была не в радость эта вечеринка. Она пришла сюда с Тони Уотсоном. В первый и последний раз. С Тони она была знакома уже несколько месяцев, но, как человек разборчивый (а по мнению некоторых — капризный), много раз отклоняла его приглашения. Однако он был славный малый. И когда ее подруга Дебора сказала, что они с мужем устраивают вечеринку и хотят непременно видеть у себя Эдни, та пригласила Тони, тем более что Дебора добавила: «Мужчины будут в дефиците. Может, притащишь кого-то из свиты своих постоянных воздыхателей?» «Ты преувеличиваешь!» — засмеялась Эдни, но тут подумала, что Тони Уотсон, пожалуй, подойдет. И ошиблась. Весь вечер она пыталась держать его на расстоянии, игнорировать грязные намеки, сквозившие в каждой его фразе. Ей хотелось домой. Однако было еще совсем рано, а Эдни меньше всего хотелось обидеть хозяев. И еще меньше хотелось ехать домой с Тони Уотсоном. Но другого выхода не было, поскольку приехали они на его машине. Понимая, что она не может вечно торчать в ванной комнате Деборы, Эдни нехотя присоединилась к общему веселью. За время ее отсутствия мало что изменилось: гости все так же танцевали, ели, пили, смеялись. По всем признакам вечеринка удалась. Увидев приближающегося Тони, Эдни отвела глаза — и тут же ее взгляд столкнулся со взглядом высокого темноволосого мужчины, который, видимо, только что пришел. Она могла поклясться, что раньше его здесь не было. Мужчина выделялся из общей массы. Темноглазый, благородный, лет тридцати с небольшим. Он относился к тому сорту людей, которых замечают. Было в нем нечто такое… какая-то аура… Он пристально смотрел на нее. — Там толкотня, да? Голос Тони привлек ее внимание. — Что… извини? — рассеянно переспросила она. Голова все еще была занята мыслями о новом госте. — Ты что-то долго пудрила свой носик, — намекнул Тони. Эдни попыталась выдавить улыбку. — Ничего не поделаешь — девичьи разговоры, — объяснила она. — Обменивались впечатлениями? — с подозрением спросил он. — И сколько же я набрал очков? Когда ж ты повзрослеешь, Тони! Господи, ему ведь уже двадцать восемь. Эдни в свои двадцать два чувствовала себя куда более зрелой. Она могла бы поспорить, что незнакомец не стал бы вести себя так глупо. Трудно сказать, почему она так подумала. Эдни не удержалась и бросила быстрый взгляд в его сторону. Он был уже не один. Конечно, представительниц слабого пола на этой вечеринке в избытке, но зачем же набрасываться на него дюжинами? Тьфу! Ее вовсе не этот факт раздражает, а глупость Тони. Эдни взяла себя в руки. — Потанцуем? — обратилась девушка к своему спутнику. Между прочим, даже если она пригласила его сама, это совсем не повод, чтобы прижиматься к ней! Но он все-таки прижался. Эдни бесцеремонно оттолкнула его. Она почувствовала, что начинает злиться. Однако все еще держала улыбку. Тони снова прижал ее к себе. Слишком сильно. С нее довольно! Эдни резко отстранилась. Ей не хотелось портить вечеринку Деборы, и поскольку рядом была застекленная дверь в сад, девушка толкнула ее и вышла. К ее неудовольствию, Тони Уотсон последовал за ней. — Что я такого сделал? — обиженно спросил он. — Терпеть не могу, когда меня лапают! — холодно заявила Эдни. — Здрасьте! Да я едва дотронулся до тебя! — Тони шел за ней следом. — Все еще изображаешь из себя недотрогу, — продолжал Тони. Тон его изменился. — Ведь я тебе нравлюсь, иначе ты бы не пригласила меня. Ты просто хочешь, чтобы я тебя уламывал. О Господи! И она считала его своим другом! Какая наивность! Эдни остановилась и повернулась к нему. — Тони… — решительно начала она, но вдруг застыла и несколько ужасающе долгих секунд не могла вымолвить ни слова, потому что Тони сгреб ее в объятия и чмокнул в уголок рта. Эдни скорее разозлилась, чем испугалась и попыталась вырваться. Но объятия были крепкие, как тиски. — Отстань от меня! — закричала девушка, уворачиваясь от его губ. — Тебе же это приятно, разве нет? Кажется, ее попытка освободиться из сладострастных объятий только еще больше раззадорила парня. Неожиданно Эдни обнаружила, что они удалились от дома. Хуже того, их окружал высокий кустарник, а вокруг не было ни души! Тут ее злость сменилась страхом. В таком отдалении, да еще при том, что в доме гремела музыка, шансы на то, что кто-то может ее услышать, если она закричит, были ничтожно малы. О Господи, никто их не увидит, никто не услышит, если… Но внезапно девушка услышала чей-то невозмутимый голос: — Насколько я вижу, дама находит это скорее противным, чем приятным. Тони Уотсон вздрогнул и ослабил свою хватку. Эдни не стала терять ни секунды. Она мгновенно вырвалась из его объятий и подбежала к человеку, в котором немедленно узнала того самого запоздалого гостя. — Я еду домой! — заявила Эдни незнакомцу и осознала, что Тони здорово выбил ее из колеи. Можно подумать, что незнакомца интересует то, куда она едет! — Какая досада, — пробормотала она, на этот раз себе под нос. — Я приехала в его машине! — Не беспокойтесь. Я подвезу вас. — Но… вы же не можете уйти! — запротестовала она и тут же поняла, что этот человек не привык, чтобы ему указывали, что он может и чего не может делать. — Не могу? — спросил он. — Вы знаете что-то, чего не знаю я? — Вы только что приехали сюда! — вырвалось у нее, и в ту же секунду она прикусила язык. — Вы заметили? — Он, казалось, удивился. — Я чрезвычайно наблюдательна, — с улыбкой заметила Эдни. В этот момент Тони решил напомнить о себе: — Она пришла со мной! Я сам отвезу ее домой. Незнакомец не удостоил его ответом. Глядя на Эдни, он спросил: — Едем? Эдни вернулась с ним в дом и, извинившись, подошла к хозяевам. — Я прекрасно провела время, — с улыбкой сказала она. — Куда ты? Еще рано! — запротестовала Дебора. Пришлось объяснять. — Я ошиблась в Тони. Ты не будешь возражать, если я оставлю его здесь? — Джереми справится с ним, — уверила ее Дебора. — Я вызову тебе такси. — Не нужно, — поспешно сказала Эдни. Она показала на незнакомца и спросила: — Ему можно доверять, правда? — На этот раз ошибки не будет, — ответила Дебора, проследив за ее взглядом. — Джереми давно знает его: они учились вместе в университете. С ним ты будешь в безопасности. Половина женщин в этой комнате мечтает поближе познакомиться с ним, так что ему нет необходимости набрасываться на них. — (Эдни подумала, что она больше опасается не его, а себя.) — Кроме того, это не в его правилах, — добавила подруга. Когда они вышли к его шикарной дорогой машине, Эдни назвала свой адрес. Где был Тони Уотсон, она не знала, да и знать не хотела. Несколько минут пролетели в молчании. Эдни решила, что, поскольку причинила незнакомцу массу неудобств, не мешало бы завести легкий вежливый разговор. Однако, оставшись с ним наедине, девушка впервые в жизни почувствовала себя странно косноязычной и… смущенной. Какая нелепость! — мысленно сказала она себе. Надо хотя бы спросить, как его зовут. Но помимо своей воли лишь пролепетала: — Ваша жена не смогла прийти с вами сегодня, мистер?.. — Разве Дебора вам не сказала? — Этот человек явно привык задавать вопросы, а не отвечать на них. — Что? — в свою очередь спросила Эдни. — Вы наверняка обо мне справлялись, — процедил мужчина. — Не могли же вы безропотно, как овечка, сесть ко мне в машину, не наведя справки? — По словам Деборы, — сказала Эдни, — с вами я буду в безопасности. — Вы работаете в Сити? — спросил он, сменив тему. Эдни обрадовалась этому вопросу. Она гордилась тем, что, обойдя других претенденток, получила место в крупной компании «Ай Эл инжиниринг энд дизайн». Однако вовремя спохватилась. Внешний вид незнакомца, манеры и тот факт, что его старинный университетский друг Джереми был не последним человеком в мире бизнеса, говорили о том, что он мог оказаться заметной фигурой в Сити. — Я… перехожу на другую работу в настоящий момент, — ответила она, надеясь, что заминка будет воспринята как следствие ее смущения. Смущения оттого, что сейчас у нее нет работы, а не оттого, что она едва не выдала своего ликования, получив должность помощницы личного секретаря. — Ой, нам тут поворачивать, — поспешно сказала она ему. Когда они повернули, к громадному старинному особняку, Эдни подумала: у него может создаться ложное впечатление, что, раз ее семья живет в таком большом доме, ей нет необходимости работать. Дом был погружен в полную темноту: отец опять экономил электричество! — Ваши родители, похоже, легли спать, — непринужденно заметил ее спутник, выйдя вместе с ней из машины и направившись к массивной двери парадного входа. — Отец, — поправила она. — Мои родители развелись. — Тот человек, с которым вы были сегодня, ваш друг? — поинтересовался он. — Больше нет. Да я бы и не сказала, что он был им. — Она на мгновение пожалела о своих словах, но что-то заставило ее продолжать: — Мы с Тони познакомились несколько месяцев назад. Мне казалось, что он неспособен на дурной поступок, и я пригласила его на вечеринку к Деборе и Джереми. — Вот тебе раз! Эдни понесло, словно целый месяц ее рот был на замке. — Не зайдете на чашечку кофе? — не слишком радушно спросила она. — Нет, поскольку вы предлагаете это так мило. — Простите. Мне кажется, я еще не совсем отошла от недавнего инцидента. — Пусть вас это не тревожит, — успокоил он ее. — Не все мужчины такие, как ваш Тони. — Я знаю, — тихо ответила она. И тут, словно в подтверждение своих слов, он наклонился к ней и мягко прикоснулся к ее губам легким нежным поцелуем. Остолбенев, Эдни уставилась на него. Мужчина отступил на шаг. — Я улетаю завтра рано утром, — сообщил он ей. — Вы позволите мне позвонить вам? Позволит ли она? Еще бы! После такого поцелуя! Да, да! Эдни едва не выкрикнула это сразу. Но она знала, что должна повторить вопрос, на который он не ответил раньше: — Вы женаты? — Женщина с принципами! — с мягкой иронией отозвался он. Эдни кивнула. — Не женат, — признался он. — Хотя ничего не имею против брака… когда дело касается других. — Вы никогда не любили? — неожиданно для себя спросила Эдни. — Извините… вы, наверное, торопитесь. Вам надо успеть на самолет. — Господи! Что у нее с мозгами? Ведь задавать подобные вопросы людям малознакомым просто неприлично. Хотя он не стал бы поддерживать этот разговор, если б не захотел. — Спокойной ночи! — поспешно сказала она. — А номер телефона? Эдни дала ему свой телефон. Он не записал его. Не запомнит. Наверняка не запомнит, с сожалением подумала она. — Спасибо, что подвезли. — Спокойной ночи! — И он уехал. В ту ночь Эдни долго лежала без сна. Конечно же, он не запомнил номер ее телефона. Эта мысль немного огорчала ее. Ей, человеку, не привыкшему идти на поводу у эмоций, было странно чувствовать смятение оттого, что мужчина, с которым она едва знакома, может больше никогда не появиться на ее горизонте. Проснувшись в воскресенье, Эдни с радостью отметила, что не сожалеет больше о незнакомце. Ну и пусть они не встретятся снова, расстраиваться нет причин. В конце концов, если захочет увидеть ее, он знает, где она живет! А если не запомнил номер телефона, всегда может спросить его у Деборы. Как бы то ни было, поскольку он улетел сегодня утром, они вряд ли увидятся в ближайшее время. Как знать, может, его не будет месяц или даже больше. Эдни спустилась вниз, позавтракать. Ее отец, вечный ворчун, был уже там. — Бекона на двоих не хватит, — пробубнил он. Она нежно обняла его. — Доброе утро, папа. — Мне кажется, я простудился. — Ты собираешься сегодня в церковь? — Ты давно там не была? Там как в холодильнике. — Сейчас же лето! — Расскажи это метеорологам! Ты собираешься к своей матери в следующие выходные? Для поддержания мирных отношений Эдни через субботу ездила к матери в Бристоль. — Ты же знаешь, что собираюсь, — ответила она, а когда отец, как всегда, погрустнел, добавила: — Но если не хочешь, не поеду. Он тут же вспылил: — Чтобы она звонила и выясняла, что с тобой случилось? Взаимная вражда между ее родителями не исчезла и одиннадцать лет спустя после развода. — Тебе одно яйцо или два? — Не следует быть расточительной. Эдни рассмеялась. Она научилась игнорировать его показную сварливость. Отец искоса взглянул на нее, и она поняла, что он хочет улыбнуться, но ни за что этого не сделает. — Я не очень высокого мнения об этом Тони, который заезжал за тобой вчера вечером, — проворчал он. — Я и сама о нем невысокого мнения… домой меня привез другой человек. — Это ты у матери научилась? Отправляться на вечеринку с одним ухажером, а домой заявляться с другим? Конечно, отцу было шестьдесят четыре, и он был старомоден, но заявлять такое!.. — Он спас меня от того, что пострашнее смерти, — небрежно обронила дочь. — Что? — взревел Чарлз Рейнер. Если Эдни хотела удостовериться в отцовской любви, то доказательство было налицо. — Где живет этот мерзавец? Я отправлюсь к нему! Будь я проклят, если не сделаю этого! — Папочка, прости. Я не хотела огорчать тебя. — Господи, она хотела только его рассмешить и вывести из привычного кислого настроения. Иногда это срабатывало. И хотя ситуация накануне была не такой уж смешной, она постаралась забыть о ней. — Все было не так страшно. Как бы то ни было, человек, который привез меня домой, помог мне избавиться от Тони. — Он врезал ему, да? — Не понадобилось. — А я бы врезал. — Ты неподражаем! — засмеялась Эдни. — Как его зовут? Я напишу ему. — Кому? — спросила она, вздрогнув. — Тому человеку, который привез тебя домой. Твоему рыцарю в сверкающих доспехах. Эдни засмеялась. Отец успокоился. — Он был не на белом коне, — хихикнула она. — И я не знаю его имени. — Это все твоя мать с ее, мягко говоря, своеобразным представлением о воспитании, — заявил он и раздраженно, как обычно, добавил: — Нужно всегда выяснять, как человека зовут, Эдни… хотя бы для того, чтобы потом можно было предъявить ему обвинение. — Он неожиданно усмехнулся, словно нашел это забавным. Вот такое было начало у этого воскресного дня. Для Эдни это был день, полный хлопот. Приготовив жаркое, она провела немало времени в своей комнате, производя ревизию гардероба. Компания «Ай Эл инжиниринг энд дизайн» была весьма солидной. Ее должность называлась: помощница личного секретаря главы компании. А поскольку в рекламном объявлении указывалось, что работа эта разносторонняя, Эдни была абсолютно уверена в том, что ей очень повезло. Предыдущая помощница была повышена в должности и теперь стала личным секретарем у одного из директоров «Ай Эл». Эдни работала до этого секретарем в инженерно-строительной фирме и была потрясена, увидев приведенный в рекламном объявлении оклад. Но деньги не главное, поняла она после собеседования с руководителем кадровой службы и ознакомления с характером работы. К концу собеседования она уже страстно хотела иметь эту работу — ради самой работы. И Эдни была уверена, что если получит ее — справится. Шли дни, и Эдни начала думать, что мечтам ее не суждено сбыться. Ее жизнь была омрачена битвой, которая развернулась между родителями за право опеки над ней. Сначала она жила с матерью в Бристоле, потом — с отцом, потом — снова с матерью. Когда ей исполнилось пятнадцать, мать вышла замуж за вдовца, у которого был собственный сын на несколько лет старше Эдни. — Ну, хватит! — заявил отец. — Ты снова переезжаешь ко мне. Не желаю, чтобы мою дочь воспитывал чужой мужчина. Твоя мать выжала из меня все соки с этим бракоразводным соглашением. Возмутительно нечестным, — пожаловался он. — И тебя она не получит. Черт с ними, с расходами. Я найму лучших адвокатов и снова притащу ее в суд. Раздираемая на части Эдни, которая любила обоих родителей, уже убедилась в том, что ее мать полна решимости сражаться с бывшим мужем не на жизнь, а на смерть по любому вопросу, значительному или ничтожному. Однако теперь, возможно, из-за того, что мать встретила свою новую любовь, ее приоритеты временно сместились. И хотя без суда все же не обошлось, на этот раз она сдалась гораздо быстрее. При условии видеться с матерью через неделю Эдни переехала жить к отцу. И отец, который свернул свою архитектурную деятельность после того, как бракоразводное соглашение едва не разорило его, поклялся, что будет работать только для того, чтобы обеспечить свои потребности и потребности своей дочери. Он не собирался надрываться лишь затем, чтобы мать Эдни нашла какой-нибудь новый способ прибрать к рукам заработанные им деньги. Однако, когда Эдни сказала ему, что хочет учиться делопроизводству, отец как-то исхитрился найти средства, чтобы отправить ее в один из лучших колледжей. Эдни училась прилежно. Результаты говорили о том, что по окончании учебы у нее не будет никаких проблем с трудоустройством. Но вот окажутся ли эти результаты достаточно высокими, чтобы она смогла получить работу помощницы Аннетт Люис, секретаря главы компании? Эдни с трудом заставила себя вскрыть конверт, когда пришел долгожданный ответ. Она ожидала увидеть вежливое: «Благодарим Вас за то, что пришли на собеседование, но…», а вместо этого узнала, что включена в окончательный список. Аннетт Люис, прекрасный профессионал в свои тридцать с небольшим, присутствовала при вторичном собеседовании с руководителем кадровой службы. Эдни чувствовала, что собеседование прошло хорошо, но ей пришлось ждать еще целую мучительную неделю, прежде чем она была приглашена на третье собеседование. На этот раз собеседование проходило в кабинете Аннетт Люис. Там предстояло работать и Эдни — если все закончится удачно. Прямо тут она узнала, что ей повезло. Ее взяли! — Значит, это место мое? — ахнула она. — А вы хотите этого? — улыбнулась Аннетт и добавила: — Решение предложить вам это место, с одобрения мистера Крейторна, было принято несколько дней назад. Но сегодня в расписании мистера Крейторна впервые появилось окно, и он собирался встретиться с вами лично… — Он хочет лично побеседовать со мной? — спросила Эдни. Сам Сэвилл Крейторн, у которого Аннетт Люис была личным секретарем, руководитель всей компании! Она так надеялась понравиться ему! — Совершенно верно, — подтвердила Аннетт, — но, к сожалению, мистер Батлер, его заместитель, тяжело заболел и Сэвилл… мистер Крейторн — поправилась она, — поехал с ним в больницу. Он распорядился, чтобы вы были приняты на это место временно, а через три месяца, если пройдете испытательный срок, получите постоянную работу. Эдни, сияющая, отправилась домой. Жаль, конечно, что мистер Батлер заболел, и она не встретилась с главой компании, но Эдни поняла: Сэвилл Крейторн полностью полагался на способность Аннетт Люис подбирать нужных людей. Аннетт предупредила Эдни, что та должна будет отрабатывать каждый пенс своего жалованья. От нее требуется всегда быть на месте, всегда быть приветливой и ответственной. Потом Аннетт сообщила, что планирует через пару месяцев уйти в отпуск. Таким образом, Эдни придется на новой работе осваиваться быстро, поскольку в отсутствие Аннетт отвечать за ведение дел придется ей. — Но беспокоиться вам не нужно, — улыбаясь, успокоила ее Аннетт. — Моя предыдущая помощница, Пиппа, продолжает работать в этом же здании. В случае необходимости она вам поможет. Хотя я уверена, что вы и сами справитесь. — Она снова улыбнулась. — Одна из причин, по которой я остановила свой выбор на вас, та, что вы показались мне спокойной и уравновешенной… В это воскресенье Эдни вспомнила, как тщательно готовилась к собеседованию. Так же тщательно следует продумать свой гардероб. А потом мысли ее перескочили на незнакомца, который привез ее домой с вечеринки прошлым вечером. Она много думала о нем. Даст ли он о себе знать? А впрочем, зачем ломать голову? Наверняка он сейчас греется на солнышке на каком-нибудь пляже. Одна рука держит бокал с прохладительным напитком, другая — обнимает роскошную блондинку. Эдни невольно коснулась своих рыжих волос. Интересно, как он относится к рыжеволосым, голубоглазым женщинам с бледной кожей? Боже мой, да какое ей до этого дело?! Возможность, что он вспомнит о ней после своего месячного отпуска — или сколько там он собирался отсутствовать, — была весьма незначительной. Так что перестань думать о нем! Иди и почисть туфли. Ее первый день в «Ай Эл инжиниринг энд дизайн» был полон впечатлений и открытий. Она увидела, как работает крупная компания. Хотя Эдни немного волновалась по поводу своей встречи с главой компании, человеком, чей роскошный кабинет находился рядом, оказалось, что нервничала она напрасно. Его не было на месте. — Сэвилл сейчас в Милане, — сообщила ей Аннетт. — Вы встретитесь на следующей неделе. А пока воспользуйтесь его отсутствием и ознакомьтесь с обстановкой. Когда Эдни в тот вечер покинула службу, у нее голова шла кругом. На автомобильной стоянке она без всякой зависти увидела, что автомобиль Аннетт сверкает новизной, и уехала на своей верной старушке, думая о том, когда сможет и сможет ли вообще купить новую машину. Вторник оказался еще насыщеннее, чем понедельник, — надо было освоить многое. При том, что у Эдни стало появляться чувство, что она не сможет справиться с горой дел, когда Аннетт уйдет в отпуск, она ухитрялась сохранять спокойствие и рассудительность. Но снова ушла домой с больной головой. В среду наметился легкий просвет в круговерти корреспонденции, фактов и цифр. Позвонил мистер Крейторн и долго разговаривал с Аннетт. По дороге домой Эдни с удовольствием вспоминала события этого дня, осознавая, что ей все начинает нравиться. Вчера она было засомневалась в том, правильно ли сделала, оставив свою прежнюю необременительную, хотя и скучную, работу. Сегодня она была рада, что решилась на этот шаг. Ее все больше и больше захватывало новое дело. Телефон зазвонил как раз в тот момент, когда она закончила ужинать. — Наверняка твоя мамаша, — недовольно буркнул отец и, когда Эдни направилась к телефону, ехидно добавил: — Передай ей мою любовь. Дочь многозначительно посмотрела на него и вышла в холл. — Добрый вечер! — приветливо сказала Эдни. Но это оказалась не мама. — Ваш голос звучит бодро! Должно быть, вы пришли в себя после субботнего вечера, — ответил голос, который Эдни не могла не узнать. — Вы вернулись! — воскликнула она. Отпуск оказался коротким! — Еще нет. Я вернусь домой в пятницу. Понимаю, это прозвучит неожиданно, но… не могли бы вы поужинать со мной в пятницу? Почему сердце так забилось? Ее много раз приглашали ужинать. Эдни чувствовала себя слишком взволнованной и обрадованной, чтобы дать уклончивый ответ. — С удовольствием, — улыбнулась она. И догадалась, что он тоже улыбнулся. — Я заеду за вами в семь тридцать. — До встречи, — сказала она и, собирался он продолжать разговор или нет, сразу повесила трубку. Естественно, ей пришлось рассказать отцу об этом телефонном разговоре. — Ты еще не выяснила, как его зовут? Она ошеломленно посмотрела на него. — Я забыла! — И, увидев написанное на лице отца выражение «ну и глупы же эти женщины», поспешно добавила: — Но он тоже не знает, как меня зовут. Если, конечно, не потрудился позвонить Деборе, чтобы это выяснить. Эдни подумала, не позвонить ли ей самой Деборе и не разузнать ли о нем побольше, но решила не суетиться. Они подружились с Деборой, когда отец выполнял для нее и Джереми архитектурный проект. Эдни уже отправила открытку, в которой поблагодарила за вечеринку, поэтому предлога для звонка у нее не осталось. Выбирая подходящий наряд для ужина с темноглазым, темноволосым незнакомцем, Эдни поняла, что ужасно разнервничалась после его неожиданного звонка. В четверг у нее было много работы. Однако несколько раз она замечала, что мысли ее переключались с работы на того красавца, которого снова увидит завтра вечером. Но им пришлось встретиться раньше. Эдни явилась на работу в пятницу, переполненная энтузиазмом, чувствуя, что может горы свернуть. Утро не предвещало никаких неприятных неожиданностей. Но около четырех часов дня, когда Аннетт, наклонившись над столом Эдни, что-то объясняла ей, дверь открылась, и кто-то вошел в комнату. Обе они подняли глаза. Эдни в изумлении уставилась на высокого темноволосого мужчину, стоявшего в дверях. Аннетт выпрямилась. — Сэвилл! — воскликнула она. — А мы не ждали тебя до понедельника! — Я раньше закончил свои дела, — ответил он. Эдни тщетно старалась прийти в себя. Значит, мужчина, который так нежно поцеловал ее в субботу, был не в отпуске. Он работал! Она попыталась улыбнуться, но у нее плохо получилось. Улыбка замерла под холодным взглядом, устремленным на нее. Девушка поняла, что знает теперь имя человека, который подвез ее домой в прошлую субботу, который запомнил номер ее телефона, и вместе с тем четко осознала, что Сэвилл Крейторн, ее босс, с которым у нее было назначено свидание сегодня вечером, не в восторге от их преждевременной встречи! ГЛАВА ВТОРАЯ Аннетт поспешно представила Эдни боссу, и во взгляде, скользившем по блестящим рыжим волосам и бледной коже, девушка не увидела ни намека на то, что Сэвилл узнал ее. Она открыла рот. С языка чуть не сорвалось, что они уже знакомы. Однако она тут же опомнилась, поняв, что Сэвилл Крейторн не хочет афишировать это. Эдни заставила себя вежливо поздороваться. Он наклонил голову, вид у него был суровый. Сэвилл обратился к личному секретарю: — Аннетт, доложите мне о том, что произошло за неделю. Эдни пристально смотрела на них. Сэвилл Крейторн первым вошел в свой кабинет. Эдни перевела дух. Тут ее гордость взяла верх, и она почувствовала, что начинает злиться. Да кем, черт возьми, он себя воображает? — возмутилась она. Допустим, он не желает смешивать деловую и личную жизнь. Но он даже не улыбнулся ей! Ну и черт с ним! Ругая себя за то, что всю неделю думала об этом человеке, Эдни попыталась сосредоточиться на работе. Даже не улыбнуться! В пять часов Аннетт все еще не вышла из кабинета босса. Эдни закончила свою работу и, хотя ее здесь больше ничего не удерживало, не торопилась уходить домой. Спустя некоторое время она снова начала злиться. Эдни уже было собралась позвонить в соседний кабинет по внутренней линии и спросить, нет ли возражений против того, чтобы она ушла домой, поскольку у нее на этот вечер назначено свидание. Но вовремя остановилась. Ей нужна была эта работа. И, судя по всему, придется выкладываться все три месяца, чтобы мистер Крейторн взял ее на постоянную работу. Она не хотела получить отставку из-за собственной дерзости. Слава Богу, не он ее непосредственный начальник. Хотя не стоит забывать, что он глава компании. В двадцать минут шестого Эдни оглядела свой чистый стол, вынула сумку из глубокого нижнего ящика и отправилась домой. Сэвилл, должно быть, работает чрезвычайно много — что ж, ему и положено много работать! А она представляла себе, что компанию возглавляет человек, которому хорошо за пятьдесят. Ее отец был в этот вечер в удивительно хорошем настроении. — Э… — он показался ей немного смущенным, — можешь не готовить мне сегодня ужин. — Ты куда-нибудь уходишь ужинать? Он редко выходил из дома по вечерам. — Я обедал. Мы… обедали с Бланш Эндрюс, — признался он, упомянув их вдовствующую соседку. Ее отец пригласил миссис Эндрюс пообедать! Эдни никогда не замечала ни малейшего интереса с его стороны к противоположному полу. Внимательно посмотрев на него и заметив, что такое признание смутило отца, она сделала то, что сделала бы на ее месте каждая любящая дочь, — попыталась разрядить обстановку. — Уверена, что миссис Эндрюс пришлось самой платить за себя, — поддразнила она. Чарлзу Рейнеру, кажется, сразу стало легче. — Дерзкая девчонка! — проворчал он. Как бы поаккуратнее сказать отцу, что она вряд ли уйдет ужинать сегодня вечером? Судя по поведению Сэвилла Крейторна в офисе, едва ли он заедет за ней в семь тридцать, как обещал. Подумаешь, не так уж она мечтала об этом ужине! Хотя предпочтительнее было бы ей самой отказаться от него. И требовалось-то всего лишь прибегнуть к простой уловке — позвонить ему по внутреннему телефону и сказать, что она передумала насчет сегодняшнего вечера. Зазвонил телефон. Она вышла в холл и сняла трубку. — Я занят сегодня. — Она узнала его голос, несмотря на то, что с каждым разом он звучал все холоднее. — Хорошо, — ответила она и повесила трубку. Нахал! Хам! Право отменять свидание принадлежало исключительно ей. Ни один мужчина никогда не отменял с ней встречи. Как он посмел? Хотя в ее намерения не входило общение с боссом вне работы, но чтобы с ней отменяли свидание — такого еще не бывало! Ее гордость оскорблена. Возвращаясь к отцу, Эдни обнаружила, что ей будет так же неловко сказать ему об отмененном ужине, как неловко было ему говорить о состоявшемся обеде. — Мое свидание сегодня отменяется, — коротко бросила она и поймала на себе проницательный взгляд отца. Она поняла, что он почувствовал ее настроение. Как же она любила своего отца, ворчливого и язвительного! — Этот хам недостоин тебя! — изрек он. Она засмеялась: — Ты прав! — и добавила: — Хотя очень мило с его стороны, что он позвонил. «Мило»! Господи! Она весь вечер думала о Сэвилле Крейторне и так себя накрутила, что, ложась спать, просто кипела от ярости. Ах, вы этого хотите, мистер Крейторн?! Хорошо, с понедельника у нас строго деловые отношения. Засыпая, Эдни подумала, что было бы здорово, если бы он пригласил ее еще раз на свидание. Тогда она с удовольствием ответила бы ему: «Нет, спасибо, вы упустили свой шанс, дорогой». Всю субботу в Бристоле Эдни с мамой ходили по магазинам. Мать никогда не утомляли походы по магазинам. Тут она была рекордсменкой. В воскресенье на обед к ним пришел Майлз, сводный брат Эдни, которого она очень любила. Это был высокий, симпатичный молодой человек двадцати шести лет. После того как его отец женился второй раз, он переехал в собственную квартиру. Они с Эдни встречались через неделю на воскресных обедах в Бристоле. — Как прошла твоя первая рабочая неделя на новом месте? — спросил он, когда они остались на кухне вдвоем. Эдни улыбнулась. Он помнил! — Начинаю понемногу различать что-то в тумане, — ответила она. — Какое впечатление о новом боссе? — поинтересовался Майлз. Отвратительное — вот какое. — Я видела его мельком. Он всю неделю отсутствовал. Даже своему замечательному сводному брату она не могла признаться в том, что была достаточно хороша для того, чтобы работать в компании мистера Крейторна, но недостаточно хороша для того, чтобы встречаться с ним в неофициальной обстановке. — Как твоя новая подружка? — переменила она тему. — Летти? Он странно притих на мгновенье. Эдни бросила на него пристальный взгляд. Его лицо светилось такой нежностью, что она поняла: парень влюблен. — Летти… не такая, как все, правда? — мягко спросила Эдни. — Правда, — ответил Майлз и, зная, что Эдни не болтлива, доверительно добавил: — Летти необыкновенно застенчива. Она не показывает, что, возможно, испытывает ко мне какие-то чувства, но дает понять, что мое общество ей приятно. Эдни поняла, что Майлз считает преждевременным спрашивать Летти о ее чувствах к нему. — Разве тебя можно не любить? — ободрила Эдни его. Майлз просиял. — Если мне удастся повести ее к алтарю, ты, безусловно, будешь подружкой невесты. Оказывается, дела обстоят серьезно! — Возможно, у Летти на этот счет собственное мнение, — широко улыбнулась Эдни в ответ. По мере приближения к Лондону мысли о семье стали вытесняться размышлениями о новом боссе, что вызвало у Эдни досаду. Она бы хотела, чтобы между ней и Сэвиллом Крейторном отношения складывались как-то иначе. Он повел себя так благородно на той вечеринке. Она вспомнила ощущение его нежного поцелуя на своих губах. К утру понедельника мысли Эдни круто изменили направление. К черту этого Сэвилла с его нежными поцелуями! «Я занят сегодня». Подумаешь! О, как бы она хотела знать номер его телефона, чтобы позвонить ему первой! По дороге на работу Эдни вспомнила об обещании, которое дала себе в пятницу. Только деловые отношения. С сегодняшнего дня — только строго деловые отношения. На работе она поняла: ни на что другое у нее просто не останется времени. Прошлая неделя тоже была очень напряженной, но теперь, с возвращением рулевого, некогда будет даже выпить чашку кофе. Босс заставлял своих служащих вкалывать, не жалея сил. Правда, и себя он не щадил. Нельзя сказать, что они много общались в этот понедельник. Эдни получала задания через Аннетт. Если Крейторн не вызывал ее к себе по внутренней связи, то выходил в их кабинет обсудить что-то со своим личным секретарем. При этом помощницу секретаря он не удостаивал даже взглядом. Вторник был таким же загруженным, как и понедельник. Рабочий день подходил уже к концу, когда Аннетт вышла из кабинета Сэвилла и сказала, что он хочет видеть ее помощницу. Почувствовав, как щеки залила жаркая краска, Эдни заставила себя успокоиться. Ради всего святого! Он всего лишь босс. — Садитесь, — распорядился он, не поднимая глаз, когда девушка с блокнотом в руке вошла в его кабинет. Эдни спокойно, внешне невозмутимо подчинилась и стала ждать. Потом он поднял глаза, и его взгляд на мгновенье задержался на губах Эдни, которые один из ее поклонников считал созданными для поцелуев. Но ни словом, ни взглядом Сэвилл Крейторн не намекнул на то, что помнил, как однажды целовал их. Потрясающе! Эдни поспешно отвела взгляд от его рта. — Вы хотели видеть меня? Она заговорила первой, неожиданно испугавшись, что сейчас услышит: «Забудьте о трех месяцах испытательного срока — вы уволены». Но нет. Хотя он не выразил восторга от ее деятельности, похоже было, что ее работа соответствовала требованиям компании, поскольку он признался: — Кажется, вы многому научились за очень короткое время. Какая высокая похвала! — Еще многому надо научиться, — ответила она сдержанно. — Значит, вы не будет возражать против того, чтобы поработать подольше сегодня вечером? Ваше желание — для меня закон, о мой Господин. — С удовольствием, — вежливо ответила она. Если ее собираются уволить до истечения испытательного срока, она не станет облегчать эту задачу. Крейторну придется очень постараться, чтобы найти уважительную причину для ее увольнения. Босс сообщил, что завтра состоится важное совещание, и попросил подготовить для него некоторые бумаги, пока Аннетт займется текущей работой. Стараясь сохранять спокойствие, Эдни вышла из его кабинета. Голова трещала от указаний: эта папка, та папка, обратить внимание на это, не забыть того (под страхом смертной казни), не забыть сего! Она взялась за работу. Было уже шесть часов, когда Эдни вспомнила, что дома ее дожидается отец, которого надо накормить. Аннетт как раз звонила своей маме, чтобы предупредить о том, что задерживается. Следуя ее примеру, Эдни позвонила домой. — Это я, — произнесла она и спросила: — Не хочешь пригласить миссис Эндрюс поужинать? За мой счет? — Ты задержишься на работе? Он был сообразительном, ее отец. — Здесь такое случается, — ответила она. — Привези рыбы с жареной картошкой. Когда она оторвалась от работы в следующий раз, было уже семь часов. Вошла Аннетт, которая тоже решила немного передохнуть. — Мы не нарушили ваших планов? — спросила она с легким беспокойством. — Нисколько, — ответила Эдни. Она ощущала необыкновенный подъем и прилив сил. Это ощущение, как и сама работа, нравилось ей все больше. Целый день шел дождь. Он не прекратился и к тому времени, когда, полностью подготовив документы к следующему дню, все трое вышли из кабинета. Стоя в лифте, Эдни вдруг неожиданно ощутила близость Сэвилла Крейторна. Она была стройная и отнюдь не маленькая при своем росте метр семьдесят, однако он был намного выше. Ей стало трудно дышать. Забавно, но раньше она никогда не страдала клаустрофобией! Эдни первой вышла из лифта и первой покинула здание. — Спокойной ночи, Аннетт. Спокойной ночи, Сэв… мистер Крейторн, — поспешно поправилась она, страшно обрадовавшись тому, что припарковала свою машину на некотором расстоянии от их автомобилей. Боже мой, она едва не назвала его по имени! И все потому, что постоянно слышала, как Аннетт называла его Сэвиллом. У нее просто сорвалось с языка. Отчасти из-за смущения от допущенной оплошности (он ясно дал ей понять, что не приветствует никакой фамильярности), отчасти из-за непрекращающегося дождя Эдни начала торопливо искать ключи от своей машины. Собираясь выехать со стоянки раньше всех, она потеряла несколько драгоценных секунд, потому что, как назло, никак не могла найти свои ключи. И когда наконец нащупала их на дне сумки, вставила в замок зажигания и пристегнулась, Аннетт уже тронулась с места. Эдни, улыбнувшись, помахала ей рукой, когда та проезжала мимо, и снова почувствовала панику. Господи, так нервничать только из-за того, что чуть не назвала этого заносчивого нахала по имени! Заставив себя успокоиться, Эдни повернула ключ — машина не отреагировала. Она попыталась еще раз — ничего. В это невозможно было поверить: ее маленькая машина была такой надежной, она никогда ее не подводила! Эдни попробовала еще раз. Потом снова и снова. Никакого результата. Она подняла глаза — только этого ей не хватало! Сэвилл Крейторн остановился рядом. Несмотря на проливной дождь, он опустил стекло и показывал ей, чтобы она сделала то же самое. Кто она такая, чтобы ослушаться? Эдни открыла окно. — Не заводится, — констатировала она очевидный факт и, предваряя вопрос Сэвилла, добавила: — Такого еще никогда не бывало. Он нетерпеливо взглянул на часы и отрывисто буркнул: — Я подвезу вас. Да она лучше пойдет нешком! — В этом нет необходимости. Я вызову механика и… — Хватит спорить, — скомандовал он, напрашиваясь на оплеуху. — Закройте свою машину и пересаживайтесь ко мне. — Я поеду на такси, — заявила она. Плевать на расходы! Будь она проклята, если примет от него помощь во второй раз! — Черт побери! — вдруг взорвался Сэвилл Крейторн. — У меня есть сегодня дела поважнее, чем торчать на парковке и спорить с вами! Садитесь, живо! Ах, так! Его ждет какая-то женщина! У Эдни совсем упало настроение. Можно подумать, мысль о том, что у него есть близкая подруга, расстроила ее. Какой вздор! Неохотно, но все же поспешно — из-за дождя — Эдни вылезла из своей машины, заперла ее и торопливо пересела к Сэвиллу, на уже знакомое ей сиденье. О Господи, неужели она сидела здесь всего десять дней назад? Первые пять минут пути она молча злилась на этого властного грубияна. У нее не было никакого желания отнимать у него время. Наконец до Эдни дошло: она запросто могла отшить этого хама, сказав, что за ней заедет отец. Старый ворчун поругал бы ее, разумеется, но все равно приехал бы и забрал. Постепенно ее досада на Сэвилла Крейторна (ладно, все-таки он оказывал ей услугу) начала проходить. Она даже почувствовала некоторую благодарность, поскольку босс спокойно мог оставить ее разбираться с проблемами самостоятельно. Правда, из-за него она задержалась на работе, и вокруг не было ни души в столь поздний час. Кроме того, несмотря на гордое заявление: «Я вызову механика», девушка понятия не имела, какая автомастерская была еще открыта и смог ли бы кто-нибудь приехать на помощь. Эдни повеселела. И хоть босс молчал как рыба, почему-то это молчание не казалось ей угнетающим. Однако, полагая, что так будет продолжаться всю дорогу, она ошибалась. — Конечно, прошло еще мало времени, но что вы думаете по поводу своей работы? Она вам нравится? — спросил Сэвилл Крейторн, видимо подавив былое раздражение. Эдни была уверена, что босс не станет утруждать себя, ища предлог для ее увольнения, но, тем не менее, была начеку. Ей не хотелось давать ему в руки оружие, которое он мог бы потом использовать против нее. — Очень нравится. Я нахожу работу, которой занимаюсь, очень интересной и познавательной. Он не выказал удовлетворения. Не улыбнулся. Собственно, она даже не была уверена, слышал ли он ее ответ. Остаток пути они проделали в молчании. Ей не потребовалось напоминать Сэвиллу Крейторну, где она живет. Вдруг Эдни вспомнила, что должна была купить рыбу с жареной картошкой. И вот теперь глядела на часы, размышляя, не взять ли ей отцовскую машину и не съездить ли в кулинарию, пока та еще не закрылась. — Свидание? Эдни, держась за ручку дверцы, повернулась. Она поняла, что босс перехватил ее взгляд, но не сочла нужным давать объяснения. — Благодаря вам успеваю, — улыбнулась она. Ответом был хмурый взгляд Крейторна. — Спокойной ночи, — попрощалась Эдни и, добавив: — Большое спасибо, — быстро отошла. Может быть, он тоже пожелал ей спокойной ночи, но она услышала только, как отъехала его сверкающая элегантная машина — видимо, он горел нетерпением скорее вкусить удовольствия этого вечера. Ложась спать, Эдни все никак не могла отделаться от мыслей о Сэвилле Крейторне. Интересно, он уже дома? Или все еще наслаждается ужином со своей дамой в каком-нибудь шикарном ресторане? Эдни разбудил яркий солнечный свет. Это было невероятно после вчерашнего непрекращающегося дождя. Она спустилась вниз и обнаружила, что отец не только успел проснуться, но даже вскипятил чайник. — В следующий раз звони мне, если тебя надо будет забрать с работы, — удивил он ее своим предложением. — Я надеюсь, что отремонтирую свою машину и не буду тебя беспокоить. Но очень мило, что ты это предложил. — Мило? — переспросил он. Никто никогда не говорил ему, что он вел себя мило. — Я просто подумал, ты не захочешь просить об услуге своего мистера Крейторна два вечера подряд. Она очень сомневалась в том, что «ее мистер Крейторн» станет предлагать помощь два вечера подряд. Скорее, сочтет ее неумехой и выразит недовольство. Отец рано привез ее на работу, припарковался и подошел вместе с дочерью к ее машине. — Садись и попробуй завести ее, — посоветовал он. Это показалось Эдни бессмысленным, но она не стала спорить — отцу удавалось исправлять мелкие дефекты. Наловчился со временем, поскольку не хотел платить лишнее механикам. И теперь, возможно, решил, что поломка небольшая и он сможет сам исправить ее в считанные минуты. Эдни повернула ключ в замке зажигания… и недоумевающе посмотрела на отца, когда двигатель тут же заработал. — Прошлым вечером он не подавал даже признаков жизни! — возмутилась она. — Сколько я ни старалась, не смогла его запустить. Как же так? — Очень просто, — самодовольно ответил ее отец. — Должно быть, свечи зажигания отсырели во время вчерашнего ливня, а сильный ветер за ночь высушил их. Он уехал по своим делам в отличном расположении духа (давненько дочь его таким не видела), а Эдни вошла в здание «Ай Эл», решив, что с завтрашнего дня будет ставить машину в укрытие. В то утро она не видела ни Сэвилла Крейторна, ни его личного секретаря: они вместе ушли на важное совещание. Эдни впервые оказалась один на один с огромным объемом работы и была довольна тем, что справилась. Она ответила на все телефонные звонки, точно записав каждый, и держала общую оборону вплоть до обеденного перерыва. В час отнесла все свои записи в кабинет Сэвилла Крейторна и аккуратно положила ему на стол. Потом вышла перекусить и быстренько заглянуть в местный супермаркет, чтобы купить что-то домой на ужин. Стоя в очереди в кассу, она случайно увидела друга своего сводного брата, с которым не встречалась целую вечность. — Эдни! — воскликнул тот, узнав ее. — Грэхэм… Джоуэтт, — вспомнила она и улыбнулась. — Сколько же времени прошло? Тебе было около шестнадцати. Потрясающая тогда и великолепная сейчас. — Посчитав, что очередь в кассу не самое лучшее место для разговора, он спросил: — У тебя есть время посидеть где-нибудь и выпить? Она покачала головой: — Я должна вернуться на работу. — А поужинать со мной сможешь? Было несколько причин для отказа. Завтра рабочий день, и, засидевшись допоздна, она вряд ли будет утром в хорошей форме. К тому же Эдни предпочитала заранее ставить отца в известность относительно своих планов. — Извини, я… — Ты не замужем? — Нет, — улыбнулась она. — А ты? — Прихожу в себя после мучительного развода, — честно признался он. Поспешно, словно все еще испытывая боль, он спросил: — Ну, если сегодня не можешь, как насчет завтра или пятницы? Приятный человек этот Грэхэм. Внезапно она вспомнила о Сэвилле Крейторне, у которого вчера вечером были «дела», и это несмотря на важное совещание утром! Это ее раззадорило. В конце концов, ей двадцать два! Если она не может выдержать одного позднего ужина — плохи ее дела. — Я с удовольствием поужинаю с тобой завтра, — согласилась она и вернулась на работу. Грэхэм настоял на том, что заедет за ней, и назвал один из первоклассных ресторанов, в который они пойдут. Аннетт была очень занята после утреннего совещания, и если раньше Эдни этого не понимала, то теперь увидела, почему личному секретарю так нужен помощник. Они обе были по уши заняты работой, когда где-то около четырех в их кабинет вошел Сэвилл Крейторн. С ним был светловолосый мужчина чуть ниже его ростом, лет под тридцать. Сэвилл Крейторн бросил быстрый взгляд в ее сторону и, не сказав ни слова, принялся обсуждать какую-то проблему с Аннетт. Его спутник, заинтересовавшись Эдни, задержался у ее стола. — А куда подевалась Пиппа? — спросил он, обрушив на Эдни целый водопад обаяния. — Нет, не говорите! Скажите только, кто вы и почему мой кузен прятал вас? Эдни открыла было рот, чтобы дать достойный ответ, но оказалось, что ее босс был не настолько поглощен разговором с Аннетт, как она думала. — Мисс Рейнер начала работать здесь недавно, и у нее слишком много обязанностей, чтобы тратить время понапрасну, — коротко заметил Сэвилл Крейторн. Эдни закрыла рот, почувствовав, что на место поставили скорее ее, чем посетителя. Она ощутила знакомые признаки возникающего раздражения. В чем ее обвиняют? Она спокойно занималась своей работой, пока не вошли эти двое. — Эдни Рейнер, — она протянула руку кузену Сэвилла. Судя по тону Сэвилла, он планирует уволить ее еще до конца трехмесячного испытательного срока — так какого черта?.. Мужчина широко улыбнулся. — Добро пожаловать в нашу фирму, Эдни. — (Хоть один из братьев, кажется, рад, что она работает здесь). — Феликс Стивенс, — представился он в ответ, захватывая в плен ее руку. — Кузен, член правления и ценитель красоты. — Я полагаю, что Эдни нужны обе руки, чтобы напечатать документ! — тут же отреагировал Сэвилл. — Идем в мой кабинет. Феликс Стивенс нехотя выпустил ее руку. — Я вернусь, — тихо сказал он. Было ясно, что он ужасный ловелас. Эдни подождала, пока мужчины скрылись за дверью, и рассмеялась. — Он всегда такой? — спросила она у Аннетт. — Всегда, — подтвердила та. Развеселившись, Эдни уехала в тот вечер домой в приподнятом настроении. Да, она все еще не пользуется особым расположением Сэвилла Крейторна, но сегодня двое мужчин дали ей понять, что она заслуживает внимания. Ну и плевать на этого Сэвилла Крейторна и на его особое расположение! Эдни и Аннетт так же напряженно работали весь следующий день. Эдни не поднимала головы, когда трижды в течение дня Сэвилл, вместо того чтобы вызвать Аннетт, подходил к ней с какими-то деловыми вопросами. Вечером Эдни помчалась домой и к тому моменту, когда за ней заехал Грэхэм, уже переоделась и была готова к выходу. Отец отнесся к этому одобрительно. По дороге она выяснила, что Грэхэм работает на фондовой бирже. Следовательно, он человек состоятельный, и Эдни может не беспокоиться, что их ужин окажется ему не по карману. Ей было хорошо в обществе Грэхэма, но девушка сразу поняла, что он никогда не воспламенит ее. Чем дольше они болтали, тем свободнее она чувствовала себя с ним. — По-прежнему наведываешься в Бристоль? — спросила она, когда они уже пили кофе. — Я должен, должен, — сказал он и добавил, скорее для себя самого, чем для нее: — Я был счастлив там. По тому, с какой печалью были произнесены эти слова, Эдни поняла, что он все еще очень любит свою бывшую жену. Она сочувственно протянула ему руку через стол. Он схватил ее ладонь и сжал. Эдни отвела взгляд, смущенная его признанием. Лучше бы она этого не делала. Сэвилл Крейторн! Что он здесь делает? Его ледяной взгляд охватил все: от ее широко распахнутых голубых глаз до соединенных над столом рук. В первый миг ей захотелось сквозь землю провалиться. Однако самообладание взяло верх, и Эдни устояла перед желанием отдернуть руку. И правильно сделала: ее босса сопровождала ослепительная брюнетка. — Извини, что несу околесицу! — Грэхэм вернул ее к действительности. Оторвав взгляд от своего импозантного босса (Господи, ну разве он не хорош!), Эдни улыбнулась Грэхэму. Она была убеждена, что Сэвилл, проходя мимо, сделает вид, будто незнаком с ней, и постаралась изобразить, что ее не тронула неожиданная встреча. К сожалению, какой-то порыв, какая-то неведомая сила заставили ее снова поднять глаза. Как раз в тот момент, когда Сэвилл и его спутница оказались возле их стола. Огромные голубые глаза встретили неприветливый взгляд холодных черных. Однако нужно было отдать должное его воспитанию. — Добрый вечер, — поздоровался Сэвилл. — Добрый вечер, — ответила Эдни и, как только Сэвилл и его подруга отошли к своему столу, почувствовала непреодолимое желание уйти домой. Все внутри у нее переворачивалось. Как она ни старалась убедить себя, что Сэвилл Крейторн ей совершенно безразличен, это плохо получалось. Эдни тянуло к этому неприветливому человеку, и ничего со своим влечением она сделать не могла. ГЛАВА ТРЕТЬЯ К утру Эдни решила, что ее волнение при одной мысли о боссе можно объяснить единственной причиной — он решает ее судьбу, от него зависит, выдержит ли она трехмесячный испытательный срок. Эдни ехала на работу, снова и снова воскрешая в памяти прошлый вечер и честно признаваясь себе в том, что где-то в глубине души очень расстроена. И причиной этому Сэвилл Крейторн. Встречи с ним — словно горькая пилюля. Как на работе, так и вне ее. Удивительно, что он соизволил тогда произнести «Добрый вечер». Она вынуждена была признать, что напрасно считала его снобом, не желающим замечать такую мелкую сошку, как помощница личного секретаря. Эдни попыталась направить свои мысли по другому руслу. И тут же вспомнила о его потрясающей спутнице. Это направление ей тоже не понравилось, и Эдни сосредоточилась на Грэхэме. Вчера вечером Грэхэм предпринял попытку поцеловать ее на прощание. Но вежливый отказ воспринял, кажется, с некоторым облегчением. Отсюда Эдни сделала вывод, что единственным человеком, которого он хотел целовать, была его бывшая жена, Линди. — Если ты не затаила против меня обиды, может, пойдешь со мной в субботу в гости к моему коллеге Джеймсу? Приди я без спутницы, он и Лаура обязательно подыщут мне кого-то «подходящего». — Пойду, — согласилась она. Пятница была такой же напряженной, как и все предыдущие дни. Но Эдни стала уже разбираться в работе, и это дало ей повод думать, что, возможно, она справится с делами, когда Аннетт уйдет в отпуск. Сэвилл вошел в их кабинет в полдень. Услышав, как открывается его дверь, Эдни не подняла глаз от клавиатуры компьютера. Однако почувствовала, как у нее все затрепетало внутри. Сэвилл принес Аннетт какие-то бумаги. Пальцы Эдни вдруг одеревенели и стали неуклюжими, и она с облегчением услышала, как зазвонил телефон. Поскольку Аннетт была занята, трубку сняла Эдни. — Офис мистера Крейторна. — По-видимому, это не кто иной, как очаровательная Эдни! — Мистер Стивенс — спросила она и, рассеянно подняв глаза, увидела, что Сэвилл устремил на нее свой взгляд. Поскольку босс и его личный секретарь прекратили работать, Эдни поняла, что у этого отнюдь не делового разговора появились очень внимательные слушатели. — Он самый, — ответил Стивенс. — Но не огорчайте меня и зовите Феликсом. — Я… — начала она. — Ну, пожалуйста, назовите меня по имени. Эдни начала заливаться краской и ужасно хотела, чтобы этот разговор закончился. В то же самое время она отчетливо понимала, что манера ее общения по телефону может тоже подвергаться оценке. — Феликс, — уступила она, говоря самым приветливым тоном, на какой только была способна, и чувствуя себя при этом крайне глупо. — Превосходно! — прошептал он, и она почувствовала растущее раздражение оттого, что у нее покраснели не только щеки, но и уши. Судя по всему, Феликс Стивенс мог болтать целый день. И, невзирая на то, что он был членом правления компании, Энди решительно произнесла: — Мистер Крейторн сейчас рядом, если вы хотите поговорить… — Да нет, Бог ты мой. Я хочу поговорить с вами… — доверительно сообщил он. — О-о! — протянула она, отчаянно пытаясь соблюдать правила хорошего тона. У нее простаивала работа. — Вам нужна моя помощь? — Вот это вопрос по существу, — ответил он, а потом перешел к делу. — Встретимся завтра? — спросил он. — Я знаю одно… — Извините, мистер Стив… Феликс, у меня завтра свидание и… — Я так и знал! — воскликнул он, но тут же спросил: — А как насчет воскресенья? Мы могли бы… — Извините… — начала она, но Феликс продолжал говорить. В этот момент Сэвилл, не выдержав, забрал у нее трубку и со словами «До свидания, Феликс» швырнул на рычаг. Так как Эдни в изумлении смотрела на него, он смерил ее взглядом и, нахмурившись, рявкнул: — Какие-то возражения? О Господи, она чуть не расхохоталась. — Да нет, что вы! — произнесла она и увидела, что босс заметил ее улыбку. И тут Эдни с удивлением обнаружила, как уголки его рта тоже дрогнули. Невероятно, но у него было чувство юмора! Их взгляды на мгновенье встретились, но он тут же отвернулся. — Аннетт, — позвал он и вернулся в свой кабинет. Аннетт последовала за ним. Напряженный день подходил к концу. Аннетт собралась уйти пораньше, поскольку должна была везти мать к врачу. Оставшись после ее ухода одна, Эдни особенно остро почувствовала присутствие мужчины в соседнем кабинете. В пять часов она начала собираться, не зная, стоит ли пойти и попрощаться с ним. Она должна была сознаться, что сегодняшний случай смягчил ее отношение к нему. Десять минут шестого она взяла свою сумку из ящика и положила на стол. И тут же едва не положила ее обратно, потому что дверь между их кабинетами открылась. Сэвилл немедленно заметил ее сумку на пустом столе. — Собрались уходить? — резко спросил он. — Я могу задержаться, если… — предложила она. Он покачал головой. — Нет ничего, что не могло бы подождать до понедельника. — И почти без паузы, к ее изумлению, спросил: — Починили свою машину? По выражению его лица она поняла, что боссу понравилось бы, если б она попросила подвезти ее домой. — Она не была сломана, — ответила Эдни. — Отец посмотрел ее в среду. По его мнению, свечи зажигания отсырели во время ливня во вторник, а за ночь высохли. — Господи! Как прозаично это прозвучало! — Ну, так я пошла, — поспешно добавила она, но ее остановил внимательный взгляд темных глаз. — У вас усталый вид, — внезапно произнес Сэвилл. Ну, спасибо, заметил! Она вкалывала как рабыня весь день! — Это поправимо, — ответила Эдни как можно спокойнее и взяла свою сумку. — Вам надо пораньше ложиться! — резко сказал он. Ах, так! Да кто бы говорил! Она и Грэхэм уже пили кофе прошлым вечером, в то время как он лишь собирался делать заказ! — Я легла рано! — резко сказала Эдни и, только когда выражение его лица стало жестким, поняла, что он неправильно истолковал ее ответ. Она всего лишь хотела намекнуть на то, что по сравнению с ним легла очень рано. Но по презрительному взгляду поняла: он решил, что она рано легла… с Грэхэмом! Когда она сообразила это, он уже был в своем кабинете. Боже мой, она позволила Сэвиллу полагать, что приятные ужины вдвоем заканчиваются для нее постелью! А она-то думала, что у него есть чувство юмора! Это у такого твердолобого сухаря! Эдни пошла к выходу в коридор. Он просчитался, если решил, что она войдет к нему в кабинет попрощаться и пожелать хороших выходных! Эдни ехала домой, не зная, радоваться ей или печалиться по поводу того, что она не увидит Сэвилла Крейторна до понедельника. Субботняя вечеринка с Грэхэмом ей понравилась, и неделя закончилась на приятной ноте. Эдни начала следующую неделю с новыми силами и ощущением того, что работа начинает ее захватывать. С Сэвиллом она практически не общалась. В пятницу утром, когда Аннетт с Сэвиллом закрылись в его кабинете, дверь, выходящая в коридор, вдруг распахнулась, и вошел Феликс Стивенс. Увидев Эдни, он явно обрадовался, а ее охватило недоброе предчувствие. Если тот хотел поговорить со своим кузеном, он бы, безусловно, вошел прямо в кабинет Сэвилла.. — Я с трудом вытерпел целую неделю, прежде чем снова пригласить вас куда-нибудь. — Я… э… занята сегодня вечером, — выдавила она. (Спасибо Грэхэму! Он должен был заехать за ней в восемь.) От Феликса было не так-то легко отделаться. И в тот момент, когда он обратился с предложением принять приглашение на завтрашний ужин, дверь открылась и появилась Аннетт. — Доброе утро, Аннетт. Вы женщина мудрая. Посоветуйте, как мне уговорить вашу очаровательную помощницу принять мое приглашение. — Вы сами прекрасно справитесь, — ответила Аннетт, вежливо давая ему понять, что не собирается вмешиваться. Аннетт хотела уже закрыть дверь в кабинет Сэвилла, но он неожиданно появился на пороге. — Какие-то проблемы, Феликс? — спросил Сэвилл. — Уже нет, после того как Эдни только что согласилась поужинать со мной завтра. У Эдни округлились глаза. — Но я не соглашалась, — поспешно вставила она. — Сожалею, Феликс, я уезжаю на выходные. — (Спасибо Бристолю!) Вид его был таким удрученным, что Эдни едва не расхохоталась. Однако убийственный взгляд Сэвилла немедленно охладил ее. Что на этот раз ему не понравилось? — Мы заняты! — Не успел Феликс опомниться, как Сэвилл распорядился: — Пройдите в мой кабинет, Эдни, — и повернулся в твердой уверенности, что она тут же исполнит его приказание. Эдни встала. Она не сделала ничего плохого, но все выглядело так, словно ее вызывали на ковер. Ее возмутило то, что на глазах у всех Сэвилл так очевидно продемонстрировал свое недовольство ею. Она всерьез задумалась, не пойти ли ей в другом направлении — домой. Положение спасла Аннетт, сказав ей вполголоса: — Вам понадобится блокнот. Сэвилл хочет проверить, что вы собой представляете как профессионал. Эдни вымученно улыбнулась Аннетт и с такой же вымученной улыбкой посмотрела в сторону Феликса. Схватив блокнот и карандаш, она поспешно удалилась вслед за своим боссом. Когда Эдни вошла в кабинет Сэвилла, он смерил ее ледяным взором. Она сразу поняла, что ей не придется ничего записывать в блокнот. — Что я такого сделала? — холодно спросила она, не собираясь покорно принимать свое увольнение. Вместо ответа он обошел ее и закрыл дверь. Эдни с облегчением поняла, что ее увольнение не будет публичным актом. Мать полагала, что причина ее необузданного темперамента — рыжие волосы. По большей части Эдни удавалось контролировать свои чувства. Но несправедливости спокойно вынести она не могла. — Бог мой! — в ярости воскликнула она, когда Сэвилл молча повернулся и встал позади своего стола. — Вы считаете, что я постесняюсь сказать вам, откуда возникла причина вашей неприязни? Казалось, он был несколько удивлен, и не только тоном, но и упоминанием об их первой встрече. Эдни знала, что он может теперь в любую минуту уволить ее. Но, к своему удивлению, услышала вопрос: — Вы пытаетесь заставить меня поверить в то, что на вечеринке у Джереми Ноула не выяснили, кто я такой? Вздрогнув, она уставилась на него. Неужели он полагал, что тогда она обратилась за помощью к нему только потому, что он ее будущий босс? — Разумеется, нет! — едва обретя дыхание, возразила она. Раз ее собираются вышвырнуть — а в этом Эдни не сомневалась, — то она не будет облегчать Сэвиллу задачу. — Как я могла узнать? Никто нас не представлял друг другу! — Вы наводили обо мне справки, — коротко напомнил он ей. — Я лично… — Единственное, что я спрашивала, наученная малоприятным инцидентом с Тони Уотсоном, так это можно ли на вас положиться. И только! Я понятия не имела, как вас зовут и кто вы такой! — выдохнула она. — Неужели все это время вы думали, будто я знала, что вы мой новый босс? — Что я думаю сейчас или думал тогда, к делу не относится, — оборвал ее Сэвилл. — Меня больше заботит то, чтобы в моем офисе был порядок и чтобы в приемной не толпились ваши ухажеры. — Ухажеры? — вспыхнула Эдни. — Феликс ваш кузен! Говорите ему, а не мне! — Она не собиралась терпеть такое! — Дважды, — бушевала она, — всего лишь дважды Феликс Стивене приглашал меня поужинать. И оба раза я отказала ему! — Сверкающими от возмущения глазами Эдни взглянула на своего босса. — Я пришла сюда в надежде получить интересную работу. Я ее получила и считала, что хорошо справляюсь с ней, — продолжала Эдни. Она сделала паузу, чтобы перевести дыхание, и тут Сэвилл улучил мгновение, чтобы вставить: — Тогда сядьте, и давайте посмотрим, насколько хорошо вы с ней справляетесь. Секунды три Эдни смотрела на Сэвилла, открыв рот. Он не увольняет ее! Он позвал ее не затем, чтобы выставить! Он на самом деле хотел ей что-то продиктовать! Эдни села, не дожидаясь повторного приглашения. Тут она начала понимать кое-что еще. Это был не человек, а машина, автомат. Весь следующий час, без передышки, Сэвилл диктовал ей указания, и ее пальцы летали над блокнотом: напечатайте это, узнайте то, позвоните сюда, позвоните туда, отмените это. Так что если она когда-то и злилась на своего босса, то теперь не могла вспомнить за что. — Это все? — спросила она, когда он наконец замолчал. Еще немного, и она запросила бы пощады! — На данный момент, — произнес Сэвилл чересчур любезно. — Ну и как я? — спросила она, осмелев от его любезного тона. Его губы дрогнули в улыбке. Но он не стал расточать похвалы, а лишь сказал: — Я дам вам знать, когда увижу окончательные результаты. Эдни встала, чувствуя, что голова у нее идет кругом, и с невозмутимым видом вышла из кабинета. Войдя в свою комнату и закрыв за собой дверь, Эдни в изнеможении опустилась на стул. — Досталось? — сочувственно спросила Аннетт. — Только не говорите мне, что может быть еще хуже! — взмолилась Эдни. К вечеру она была совсем без сил. Но ужин с Грэхэмом позволил ей расслабиться. Грэхэм ее друг, и с ним все было так просто. В Бристоле Эдни отлично провела время и в воскресенье даже рассказала своему сводному брату о том, как случайно налетела на Грэхэма и как обстоят его дела. Но каким бы приятным ни было ее пребывание в Бристоле, она с радостью возвратилась в Лондон. В понедельник Эдни почувствовала, что ее охватывает волнение и что она с нетерпением ждет начала работы. Но это было до того, как она вошла в свой кабинет. Дверь в кабинет босса оказалась против обыкновения открытой, и, подойдя к своему рабочему месту, она увидела, что Сэвилл сидит за своим письменным столом. Она увидела также, что он смотрит в ее сторону — возможно, услышал звук открывшейся наружной двери, — и туг же ее сердце отчаянно забилось. — Доброе утро, — произнесла она, поспешно отвела взгляд от его сердитой физиономии и поздоровалась с Аннетт. — Как выходные? — спросила, улыбаясь, Аннетт. Она уже знала, что Эдни два раза в месяц ездила в Бристоль навестить свою мать. — Замечательно, — ответила Эдни и, не удержавшись, снова взглянула на Сэвилла. И вздрогнула, когда, явно раздосадованный тем, что она отвлекает его своей болтовней, босс встал из-за стола и демонстративно захлопнул дверь. Не слишком удачное начало недели, подумала Эдни. Однако в связи с тем, что в пятницу Аннетт должна была уехать на две недели в отпуск, Эдни старалась запомнить все ее наказы, так что следующие несколько дней пролетели незаметно. Феликс Стивенс пытался в очередной раз назначить Эдни свидание, но она снова отказалась. Эдни начинала симпатизировать молодому человеку, однако была рада, что Сэвилл не слышал их разговор. Его, по-видимому, раздражало, что она тратила принадлежавшее ему рабочее время на своих, как он выражался, ухажеров. Наступившая пятница застала ее врасплох. — Вы справитесь, я уверена, что справитесь. — Аннетт улыбалась. — И не забудьте, если вам вдруг понадобится помощь, хотя я уверена, что этого не произойдет, вы знаете, где найти Пиппу. Эдни почувствовала, что для нее дело чести не обращаться за помощью к Пиппе. В пять часов она тепло пожелала Аннетт отличного отдыха и отправилась домой. В воскресенье надо будет лечь пораньше, чтобы быть готовой ко всему, что может взвалить на нее Сэвилл Крейторн. В субботу она встретилась с Грэхэмом, но голова ее была забита мыслями о Сэвилле. Эдни решила, что причина этому предстоящая работа с ним. В понедельник Эдни пришла в новом костюме: длинная черная юбка и зеленая блузка. Волосы красиво уложены. Легкий макияж безукоризнен. Она не пожалела сил, чтобы выглядеть как можно лучше. Она сильно волновалась. Сэвилл был уже на месте. Как всегда. Один Бог знает, во сколько он приходил на работу. — Доброе утро, мистер Крейторн, — произнесла Эдни, входя. Дверь в его кабинет снова была открыта. — Мне показалось, что в прошлую пятницу вы называли меня по имени, — сказал он, и она резко остановилась. Нет, ему не показалось. Эдни и Аннетт разговаривали о работе, и Эдни спросила: «Сэвиллу понадобится один экземпляр или больше?» Или что-то в этом роде. Но она не предполагала, что он это слышал! — А… вы возражаете? — спросила она осторожно. — Нет, если вы не будете возражать против того, чтобы я называл вас Эдни, — спокойно ответил он. И вдруг день стал таким прекрасным! Эдни работала невероятно напряженно в первую неделю отсутствия Аннетт. И хотя должна была признать, что возвращалась домой совершенно измотанной, никогда еще работа не приносила ей столько радости. Эдни пригласила Грэхэма в субботу на встречу с несколькими своими друзьями, а воскресенье провела, мысленно перезаряжая свои батареи. Она с готовностью ехала в понедельник на работу, горя нетерпением начать вторую неделю своей самостоятельной деятельности в качестве личного секретаря Сэвилла Крейторна. Его дверь была открыта, когда она вошла. — Доброе утро, Сэвилл, — бодро поздоровалась Эдни. — Судя по вашему голосу, вы прекрасно провели выходные. Обычные выходные. — Да, — ответила она с энтузиазмом. Он, не улыбнувшись ей, резко спросил: — Полагаю, вы снова уезжали? Конец передышке! — Да, с друзьями, — ровным голосом ответила она, но он уже занялся бумагами. Ему это было явно неинтересно. Понедельник оказался днем тяжелым, зато во вторник стало немного легче. А прямо с утра в среду Сэвилл пригласил ее в свой кабинет сообщить, что завтра утром срочно вылетает во Франкфурт. Он попросил отменить все его встречи, намеченные на четверг и пятницу, и, строго взглянув на нее, добавил: — Вам придется справляться самостоятельно несколько дней. Она почувствовала в его словах некоторое сомнение. — Никаких проблем, — спокойно ответила Эдни на его невысказанный вопрос: «А вы готовы к этому?» Ни один человек не должен был догадаться о том, что она запаниковала в душе. Справляться самостоятельно! — Прекрасно! — Он принялся пространно объяснять ее обязанности и закончил словами: — Боюсь, нам придется работать сегодня допоздна. — Потом тактично, как она решила, добавил: — Может быть, вам нужно кому-то позвонить? Какому-нибудь другу?.. — Отцу, — ответила она. — Предупрежу, чтобы он сам позаботился об ужине. Неожиданно Сэвилл улыбнулся. Улыбка осветила его лицо. У Эдни сердце слегка дрогнуло, и она удивленно уставилась на него. Потом тоже улыбнулась и быстро вышла в свою комнату. — Я приду сегодня очень поздно, — предупредила она отца. — Ты сможешь купить себе что-то поесть? — Я как раз подумывал пригласить в ближайшее время на ужин Бланш Эндрюс. Может быть, как раз сегодня это и сделаю, — ответил он. — А тебе платят сверхурочные? Старый плут. Он ведь прекрасно знал, что она не станет обсуждать эту тему по телефону, поскольку ее босс может находиться поблизости, и так же прекрасно знал, что ей очень хорошо платят. — До свидания, папа, — сказала она, неосознанно скопировав манеру Сэвилла не отвечать на нежелательный вопрос. Она услышала, как отец хмыкнул. С этого момента была работа, работа, работа. Хотя, когда в половине второго Сэвилл вышел из своего кабинета, чтобы положить еще какие-то документы ей на стол, и увидел, что она все еще работает, он потребовал, чтобы она пошла перекусила. — Хорошо, только закончу печатать, — ответила Эдни. — Немедленно, — твердо сказал он. — Но… — возразила было она, однако, увидев, что он собирается настоять на своем, передумала и, неожиданно улыбнувшись, любезно спросила: — Хотите, принесу вам какой-нибудь бутерброд? Он уставился в ее глаза, потом взгляд его скользнул вниз, на ее рот с очаровательно поднятыми кверху уголками. — Боже мой… — начал он, но не сказал того, что собирался, а закончил фразу словами: — Хорошо, сварите свежий кофе, когда вернетесь. Кофе! Эдни, продолжая улыбаться, радостно отправилась исполнять его распоряжение. Она вернулась в два и после того как отнесла ему бутерброд, пошла в тот конец комнаты, где находилась кофеварка, и приготовила кофе. С новыми силами и желанием продолжить работу Эдни возвратилась на свое место. После этого время просто летело. Она не заметила, когда часы показали три, а потом четыре. В половине пятого, держа в руке чашку кофе, к ней вошел Сэвилл. Он кивнул Эдни, и от этого простого дружеского знака ей стало необыкновенно хорошо. Когда она видела его в последний раз, он был полностью погружен в свою работу. То, что он вспомнил и о ней во время своей короткой передышки, поднимало настроение. Решив, что и она теперь может немного отвлечься, Эдни откинулась на спинку стула и, взглянув на Сэвилла, вдруг подумала о том, как бы она хотела, чтобы их отношения складывались по-другому. Чтобы он не отменял их свидание, а у нее была бы возможность узнать его как человека, а не только как начальника. Какое-то время Сэвилл смотрел на нее, но, о чем он при этом думал, Эдни не имела понятия. Потом он вдруг кивнул на бумаги, лежащие на ее столе. — Как подвигаются дела? — спросил он. — ПВО около семи тридцати. — ПВО? — Примерное время окончания — при попутном ветре, — пояснила Эдни, а он снова принял строгий вид. Было уже десять минут восьмого, когда Эдни понесла последнюю бумагу, над которой работала, к нему в кабинет. — Значит, ветер был попутным, — констатировал Сэвилл, взглянув на часы. Решительно, как всегда, он продолжал: — Я должен обсудить с вами еще кое-что. Приводите в порядок свой стол, и мы все обговорим за ужином. Эдни почувствовала, как запылали ее щеки. — Хорошо, — ответила она и быстро повернулась кругом. Господи, ну разве не логично, что они пойдут поесть! Она не должна думать, что за этим стоит что-то большее. Им просто нужно перекусить и обсудить за ужином дела. Совершенно очевидно, что ему надо было еще о многом ее проинструктировать. Что может быть логичнее? Босс уезжает в командировку, на нее свалится масса дел. Поговорить необходимо. Лично она счастлива была бы проговорить и до ночи, если бы это помогло ей более рационально справляться с работой в его отсутствие. Они вышли из здания вместе, но потом Сэвилл сообщил ей название ресторана, и они поехали туда каждый на своей машине. Это было очень приятное местечко, и раньше Эдни никогда там не бывала. Насколько она поняла, Сэвилл по телефону заранее забронировал здесь столик. Их ждали. Поскольку им надо было обсудить служебные вопросы, Сэвилл выбрал столик в нише. — Никогда не была здесь раньше, — посчитала Эдни уместным сказать, выбрав себе еду и осмотревшись. — Правда? — спросил Сэвилл и добавил, поддразнивая: — Неужели никто из тех, в чьем обществе вы появляетесь, не подумал о том, чтобы пригласить вас сюда? Ей показалось, что ему нравилось поддразнивать ее. А еще ей было приятно сознавать, что он запомнил ее слова о компании друзей, с которыми она проводит время. Приятно сознавать, что он упомянул о чем-то личном. Однако не успели еще подать закуски, как разговор стал строго деловым, и так продолжалось до тех пор, пока не принесли пудинг. — Похоже, это все, — заявил Сэвилл, пока она пыталась запомнить огромный объем свалившейся на нее информации. — Кофе? Почему-то, хотя это был деловой ужин, и ничего больше, Эдни не была готова к тому, что этот вечер заканчивался. — С удовольствием, — согласилась она. — Ужин был великолепен. — Она посчитала, что нелишне упомянуть об этом. Форель в миндальном соусе была просто отличной. — Вы сами готовите себе и вашему отцу? — спросил Сэвилл. — Обычно да, — подтвердила она. — А сегодня отец сказал, что собирается пригласить на ужин нашу соседку. — Вы не возражаете против того, что у него есть подруга? — озадачил ее Сэвилл своим вопросом. В этот момент им принесли кофе, и у нее появилась минута на то, чтобы подумать. Она была не вполне уверена, что миссис Эндрюс можно было назвать подругой отца, но, поразмыслив, ответила: — Я хочу, чтобы он был счастлив. Хотя временами отец бывает немного привередлив. — Она засмеялась. Однако, неожиданно подумав, что выставляет собственного отца в неприглядном свете, поспешно добавила: — У меня замечательный отец. Он собирался написать вам, между прочим… — Она замолчала. Ну и язык у нее! Сама поставила себя в весьма щекотливое положение. Естественно, Сэвилл Крейторн не оставил ее слова без внимания. — Правда? — спросил он. Ей ничего не оставалось делать, как продолжать. Чувствуя смущение, она вынуждена была ответить: — Когда я рассказала ему, как вы спасли меня от Тони Уотсона, он хотел написать вам и поблагодарить за то, что привезли меня домой. Все еще испытывая неловкость, Эдни с преувеличенным интересом стала разглядывать свою чашку с кофе и подняла глаза только тогда, когда Сэвилл, снова поддразнивая ее, решил прощупать почву: — А вы все рассказываете своему отцу, Эдни? Она улыбнулась. Ей нравилась его ирония. — Хотя он и брюзжит иногда, я всегда могла разговаривать с ним на любую тему, рассказывать обо всем. Правда… — Она вдруг остановилась, а потом вынуждена была признаться: — Правда, я вспомнила, что никогда не говорила ему, что вы и тот человек, которого он назвал… — Лучше бы она не начинала этот разговор. — Я заинтригован, — сказал Сэвилл. Она не могла продолжать. Ей хотелось спрятаться под стол, уехать домой, но Сэвилл ждал. — Он назвал вас моим… рыцарем в сверкающих доспехах, — скороговоркой сказала она, не глядя на него. — Я ведь не знала тогда вашего имени, ну а когда узнала, то… не сказала ему, что мой новый босс и… — Ваш рыцарь в сверкающих доспехах, — подсказал Сэвилл. — …один и тот же человек, — торопливо закончила она. — Еще кофе? Он засмеялся. Ей это понравилось. Она чувствовала себя смущенной, но ей нравилось, когда он смеялся. — Как меня только не называли! Но… рыцарь в сверкающих доспехах! Да, пожалуйста, — ответил он на ее вопрос и добавил: — Вы очень мило краснеете, мисс Рейнер. Она смущенно улыбнулась. И позже, когда они вышли, она все еще пребывала в приподнятом настроении. Сэвилл проводил ее до машины и, на минуту остановившись, взглянул на Эдни. Потом отступил на шаг. — Спокойной ночи, Эдни, — попрощался он и мягко проговорил: — Ни о чем не беспокойтесь — я вам полностью доверяю. У Эдни потеплело на душе. — Спокойной ночи, — ответила она тихо и, заставив себя сесть в машину, добавила: — Надеюсь, ваша поездка будет успешной. Сэвилл стоял и смотрел, как ее машина трогается с места, а Эдни уехала домой с ощущением, что вне работы Сэвилл Крейторн был очень, очень даже обаятельный человек. ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ Куда делась легкость, куда делось обаяние! Эдни радостно, если не сказать — нетерпеливо, в понедельник ворвалась в кабинет — и немедленно натолкнулась на хмурый взгляд Сэвилла Крейторна. Он разговаривал с Аннетт. Едва кивнув Эдни, он повернулся, прошел в свой кабинет и плотно прикрыл за собой дверь. — С возвращением, Аннетт. Приятно видеть вас снова, — тепло приветствовала Эдни молодую женщину. Подумать только, она все выходные думала о сегодняшнем дне! — Как прошел ваш отпуск? — Отлично! — просияла Аннетт, но ее мысли уже переключились на работу. — Вы прекрасно справлялись, как я слышала. Уж конечно, не от Сэвилла Крейторна, решила Эдни. — Мне удалось справиться, это так. Но еще одна неделя — и я бы не выдержала. Работа шла полным ходом, и они, как всегда, были очень заняты. Но не настолько, чтобы Эдни, пару раз ловя взгляд Сэвилла, не заметила, что он смотрит на нее хмуро. Она едва удержалась от желания войти в его кабинет и спросить, что она сделала не так. Но ей мешала гордость. Черт с ним! И она два дня в Бристоле с удовольствием вспоминала об этом несносном человеке! Во вторник Сэвилл, к сожалению, продолжал вызывать раздражение Эдни, удостаивая ее лишь равнодушным взглядом. Когда вообще удосуживался смотреть на нее. В среду у нее возникла мысль о том, что по окончании трехмесячного испытательного срока, если предположить, что она удержится так долго, ее ждет приговор: работник вы хороший, но не слишком. Это заставляло ее всерьез подумать об увольнении. Но какое-то неясное чувство останавливало ее. Сэвилл собирался в очередную командировку, на этот раз в Копенгаген. Около полудня Аннетт взглянула на свои часики и потянулась за сумкой. Эдни знала, что у ее матери проблемы с глазами и что Аннетт должна отвезти ее на консультацию. — Я не хочу беспокоить Сэвилла. Может быть, вы зайдете к нему минут через пятнадцать и скажете, что я ушла? К тому времени он уже, вероятно, захочет кофе, — с улыбкой попросила Аннетт. Эдни улыбнулась в ответ — по ней, пусть хоть умрет от жажды, дожидаясь, пока она приготовит ему чашку кофе. — Предоставьте все мне, — приветливо сказала Эдни и провела следующие пятнадцать минут в надежде, что ее босса вызовут разобраться с какой-нибудь внезапно возникшей неприятностью. Но такой радости она не дождалась. Делать нечего — Эдни встала и пошла к закрытой двери рабочего кабинета. Тихо постучав, она вошла. Сэвилл изучал какие-то документы и даже не поднял глаз. — Аннетт ушла по своим делам, — холодно заявила Эдни. Ей показалось, что он уже это и сам понял. Ответа не последовало. Стараясь сохранять спокойствие, Эдни пошла приготовить ему кофе, хотя, по ее мнению, он был достаточно взрослым и вполне мог сделать это сам. Эдни, поглощенная своими мыслями, не заметила, как обожгла горячим кофе руку. Резкая боль вернула ее к действительности — она ухитрилась вылить горячий кофе не в чашку, а прямо на руку. — Ой! — испуганно вскрикнула она, с недоумением смотря на свою руку, и со стуком поставила кофейник на горячую подставку. — Что случилось? — Сэвилла встревожил ее испуганный возглас. Он выглянул из двери кабинета и сразу все понял. — Немедленно суньте руку под холодную воду, — приказал он. — К-ковер! — задыхаясь, выговорила Эдни и не сдвинулась с места. — Немедленно! — скомандовал он. — Извините за беспорядок. Я все уб… Сэвилл, не тратя времени на уговоры, потянул Эдни в смежную с кабинетом ванную комнату и, держа ее руку под струей холодной воды, одновременно заткнул раковину пробкой. Сначала Эдни ничего не чувствовала. Потом ей стало больно. Она инстинктивно выдернула руку из воды. Сэвилл снова окунул ее руку в воду. Внезапно Эдни остро ощутила, насколько близко они стоят. Эдни хотела было отстраниться, но тут, к своему изумлению, почувствовала, как Сэвилл положил руку ей на затылок и прижал голову к своей груди. У нее вдруг навернулись слезы на глаза, но причиной этому была не боль. Эдни растрогала его неожиданная чуткость. Она с готовностью прижалась к нему и ощутила, как он свободной рукой обнял ее. — Вы очень мужественно себя ведете, — ласково подбодрил ее Сэвилл. — Большие девочки не плачут, — выдавила она. — Боль скоро утихнет, — уверил ее Сэвилл. Они так и стояли, обнявшись. Потом Эдни пришла в себя и осознала, что отнимает у него драгоценные минуты рабочего времени. — Я думаю, теперь все, будет в порядке, — тихо сказала она и решила, что Сэвилл, наверное, тоже так думает, потому что он отстранился. Он осторожно промокнул и осмотрел ее покрасневшую руку. — Все не так уж хорошо, — проговорил он. — А, по-моему, все замечательно, — засмеялась Эдни, совершенно не удивляясь своему внезапному веселью. Она чувствовала себя необыкновенно счастливой. Эдни подняла глаза и увидела, что Сэвилл внимательно вглядывается в ее лицо. — Пожалуй… я лучше… сделаю вам еще кофе, — неуверенно сказала она, вдруг смутившись. Эдни не могла ничего прочитать по глазам Сэвилла. Но стоило ей войти в его кабинет, у нее не осталось ни тени сомнения: его настроение резко переменилось. Он коротко бросил: — Обойдусь без кофе. — Но… — Эдни не понравилась перемена в его настроении. Она хотела, чтобы он снова стал нежным и чутким. — Теперь у меня нет времени! — резко оборвал он ее и сел за стол. Сбитая с толку, она уставилась на него. — Я… сейчас уберу эту грязь. Я… — Оставьте все как есть! — заявил он. Эдни начала злиться. Ладно, она оставит все как есть! Хоть бы на ковре осталось пятно, которое невозможно будет вывести! В ее кабинете зазвонил телефон. — Снимите трубку здесь, — начальственным тоном распорядился Сэвилл. Тут Эдни осознала, что это был звонок по внутренней связи и что Сэвилл наверняка уже это понял. С каменным лицом Эдни сняла трубку и нажала нужную кнопку, чтобы переключить звонок. — Я слушаю, — сказала она. — Эдни, бессердечная Эдни, — произнес голос, который она предпочла бы не слышать. — Здравствуйте, Феликс, — ответила она, слишком поздно поняв, что напрасно назвала его по имени. Сэвилл скорчил недовольную мину — снова поклонники отнимают у Эдни время. — Не верю, что вы заняты в эту субботу, — проговорил Феликс. — В эту субботу, — механически повторила Эдни. Сэвилл, даже не делая попытки показать, что погружен в работу, сидел и хмуро смотрел на нее. Его взгляд мешал сосредоточиться и подумать о том, что она планировала, если вообще что-то планировала, на субботу. — Я приглашен на вечеринку… но не могу идти туда один. — Вечеринка? — переспросила Эдни, чтобы потянуть время. То проходило много месяцев и ее не приглашали ни на какие вечеринки, а теперь предложения так и сыпались. Хватит пока с нее всяких вечеринок! — Скажите, что согласны, — настаивал Феликс. Он продолжал упрашивать ее, когда она бросила еще один взгляд на своего босса. Сказать, что вид его был неприязненным, — значит ничего не сказать! Он по-прежнему не делал попытки заняться работой, которая была настолько срочной, что у него не нашлось времени на кофе. Он открыто прислушивался к ее разговору, и Эдни еще больше разозлилась… и немного смутилась. — В субботу, говорите? — с сомнением переспросила Эдни. Ее расстраивало, что Сэвиллу нет никакого дела до того, с кем она собирается встретиться. — Скажите, в какое время я могу заехать за вами? — настойчиво спросил Феликс. Эдни сделала глубокий вдох. — Запишите мой адрес, — сказала она, слушая явно обрадованный голос одного мужчины и ощущая свирепый взгляд другого. Договорившись о времени, Эдни положила трубку и собиралась гордо вернуться в свою комнату, но что-то заставило ее взглянуть на Сэвилла. Он смотрел на нее так, словно желал испепелить! — Надеюсь, ваша рука заживет к субботе, — буркнул он. И он ей нравится? Да она ненавидит его! Поблагодарить его? Черта с два! — А если и нет, это никак не помешает моим планам! — огрызнулась она и, чтобы не добавить чего-нибудь еще, быстро вышла. Давай, увольняй меня! Меня это не волнует, вот увидишь! К субботе она остыла настолько, что стала удивляться, с какой стати она так сорвалась в среду. Наверное, все это последствия болевого шока. Однако Эдни решила, что вела себя не ахти как вежливо, а если быть честной — то совершенно невежливо. Однако такое поведение не давало повода для увольнения. Сэвилл, возможно, думал так же. Во всяком случае, он ее не уволил. Может быть, принял во внимание, что она была немного не в себе из-за ожога. А может быть, просто был справедлив? Она вспомнила, каким нежным и чутким он был с ней, вспомнила, как успокаивал ее, прижав к своей груди, и, когда ее сердце дрогнуло при этом воспоминании, решила, что он все-таки ей нравится. Она была наверху, когда Феликс заехал за ней. Однако Эдни не спешила спуститься. Она слышала, как отец пригласил его войти. Взяв в руку расческу, она обратила внимание на то, что обожженная левая рука стала уже немного заживать. Она знала, что должна была благодарить за это Сэвилла. Вот дурочка! Снова размечталась о своем боссе. Эдни быстро взяла себя в руки, причесалась и спустилась вниз. Друзья Феликса оказались очень милыми людьми и тепло их встретили. Потом Феликс представил ее другим гостям. Вечеринка потекла по знакомому руслу. Последовала череда бесконечных разговоров, танцев и великолепных угощений. Первые два часа Феликс вел себя на редкость предупредительно. Потом, к немалому изумлению Эдни, у него то и дело вырывалось грубое словцо, то вдруг он слишком фамильярно обнимал ее за плечи. И куда подевались его безукоризненные манеры? Вечеринка нравилась Эдни все меньше. А когда в дверях гостиной неожиданно появились новые гости — высокий темноволосый мужчина под руку с надменной элегантной блондинкой, — Эдни вдруг совсем перестало здесь нравиться! Что здесь делает Сэвилл? Он знал, что она будет здесь! Он не имел права… Их взгляды встретились. Сэвилл едва заметно кивнул головой. Как великодушно! Ей захотелось показать ему язык, но она была слишком хорошо для этого воспитана. Эдни тоже слегка кивнула ему головой, и оба они одновременно отвернулись друг от друга. Весь следующий час Эдни имитировала веселье. Она полагала, что Сэвилл делал то же самое. Он явно не намеревался вступать с ней в разговор. Ну и ладно! Все равно не было ничего такого, что бы ей хотелось ему сказать. А Феликс совершенно потерял всякое представление о приличиях. Если он еще раз посмеет закинуть руку ей на плечи, она поставит его на место. И весьма решительно! Они были в гостиной, когда его рука легла ей на талию. — Феликс! — угрожающе проворчала она. — Давайте потанцуем! — сказал он, очевидно не замечая того, что уже начал порядком надоедать ей. Эдни хотела ему сказать, что уже собирается домой, но вдруг заметила, что Сэвилл увлечен разговором с роскошной блондинкой. — С удовольствием, — ответила жившая в Эдни актриса, о существовании которой она и не подозревала. Эта актриса умудрилась даже улыбнуться Феликсу. Эдни пожалела об этом, как только они вышли танцевать. Да, музыка была медленной, но разве ему было обязательно так крепко прижимать ее к себе? Она потерпела еще секунд тридцать, а потом, когда объятия его стали еще крепче, оттолкнула его. — Что такое? — Мужская гордость Феликса была задета. — Вы прижимаете меня слишком сильно! — резко сказала она. — Эта музыка когда-нибудь кончится? — Да ладно, Эдни, — недовольно произнес Феликс и, вместо того, чтобы разжать объятия, притянул ее еще ближе. Более того, он наклонил голову и запечатлел на ее шее поцелуй, отчего она едва не лишилась дара речи. — Не смейте! — возмутилась она, когда немного пришла в себя. Ее терпение было на исходе, но тут явился нежданный спаситель. — Не возражаешь, Феликс, если я уведу у тебя даму? — произнес голос, который Эдни не могла не узнать. В следующий момент Эдни танцевала в объятиях своего босса. Она вспомнила, как в минувшую среду он успокаивал ее, прижав к себе, но сейчас его объятия были ей неприятны. Никакого намека на его нежность и чуткость. Слова, произнесенные хриплым голосом ей на ухо, были словами человека, привыкшего командовать. — Если вы не хотели, чтобы мой кузен приставал к вам, не следовало поощрять его. Ошеломленная его словами, Эдни отстранилась, чтобы взглянуть ему в лицо. — Поощрять? — ахнула она. Какая уж тут нежность — его глаза были ледяными! — Вы завлекали его, я видел, — проворчал Сэвилл. — Завлекала… — Эдни ушам своим не верила. — Откуда, черт побери, вам это известно, если вы находитесь здесь не больше часа? — в ярости спросила она. — И минуты не требуется, чтобы заметить то призывный взгляд, то поощрительную улыбку! — вызывающе сказал он. — Ну, вы-то, конечно, знаете в этом толк! — язвительно заметила Эдни, не сомневаясь в том, что он-то, со своим богатым опытом общения с женщинами, прекрасно улавливал все знаки внимания! — Господи, теперь и обычная улыбка может быть неверно истолкована! — возмутилась Эдни. Она была сыта по горло этим вечером. — С меня хватит! — Танец еще не закончился. Я скажу вам, когда это произойдет, — заявил Сэвилл. Надо поставить его на место! — Возможно, вы и начальник с понедельника по пятницу, — прошипела она, — но в выходные, по условиям договора, я свободна! — Надо уметь читать между строк! — заявил он. — Читать между строк? — непонимающе переспросила она. — Вот именно. Пока работаете в моей компании, в нужный момент вы должны быть под рукой. Эдни озадаченно уставилась на него. Не хочет ли он сказать, что она уже зачислена в штат компании? Музыка смолкла. — Я бы поблагодарила вас за удовольствие, если бы получила его, — язвительно заметила она, когда Сэвилл отпустил ее. С этими словами Эдни поспешно отошла. Он тоже не стал благодарить ее, следовательно, они испытывали одинаковые чувства. Она увидела, что Феликс направляется к ней. У Эдни не было ни малейшего желания разговаривать с ним в этот момент, и она показала рукой, что идет наверх, в комнату для переодевания. О, эти мужчины! Прошло несколько минут, и Эдни постепенно успокоилась. Спустившись, она пошла разыскивать Феликса. — Вы не будете возражать, если мы уедем прямо сейчас? Феликс улыбнулся. — С удовольствием! — кивнул он, и Эдни засомневалась, стоит ли ехать с ним. Хотя выбора у нее не было — во всяком случае, ей так казалось. Распрощавшись с хозяевами, они вышли из дома и сели в машину. Феликс минут пять пытался безуспешно завести ее. Наконец он повернулся к Эдни. — Проблемы? — мило спросила она. — Машина не заводится! — констатировал он очевидный факт. — Может быть, свечи зажигания отсырели из-за дождя? — проявила она свои познания. — Вы так думаете? — спросил он, явно не разбираясь в этом. Дождь прошел, но это был не такой сильный ливень, который вывел тогда из строя ее автомобиль. — А… может быть, вам выйти и заглянуть под капот? — неуверенно предложила она. Ей совсем не улыбалась идея просидеть в его машине всю ночь. — Могу, конечно… но мое невежество в области устройства автомобиля — предмет семейных шуточек, — ответил он и, вожделенно улыбнувшись, повернулся к ней. — Мы могли бы устроить здесь свою собственную вечеринку, малышка. Слава Богу, подумала девушка, что они еще не отъехали от дома. Только она собиралась остудить его пыл, как кто-то постучал в водительское окно. Феликс, увидев, что это Сэвилл, вышел из машины. — Тебе не очень везет, насколько я понял, — произнес Сэвилл. — Проблемы с машиной? — спросил он. — Эдни думает, что под капот попала влага и свечи зажигания вышли из строя, — услышала она ответ Феликса и готова была провалиться сквозь землю от смущения. — Она так считает? — Последовала пауза, и потом убедительно, как всегда, Сэвилл продолжал: — В этом случае они вряд ли высохнут до утра. Пожалуй, я, так и быть, подвезу вас. Она лучше пойдет пешком! Однако Эдни безропотно вышла из машины Феликса и пошла по дорожке с ним и Сэвиллом к тому месту, где был припаркован его автомобиль. Она была крайне смущена и потому молчала. Сэвилл отпер машину, распахнул переднюю пассажирскую дверцу и спокойно сказал Эдни: — Садитесь-ка лучше рядом со мной. Покажете, как лучше проехать к вашему дому. Он забыл! Она не могла в это поверить! Он дважды подвозил ее домой, и во второй раз ему совершенно не понадобилась ее помощь! И вообще, что он делал на стоянке при том, что блондинка, с которой он пришел на вечеринку, оставалась в доме? Захотел глотнуть свежего воздуха? — А ваша подруга не будет… возражать против вашего отсутствия? — неожиданно выпалила она. Самоуверенный взгляд, который он бросил на нее (словно может найтись какая-то женщина, которая станет ему возражать!), сказал сам за себя. Самодовольный нахал! Эдни решила, что не произнесет больше ни слова. Однако, когда они подъезжали к перекрестку, девушка не удержалась и сказала: — Здесь налево. Возле ее дома мужчины вышли из машины. Сэвилл оказался проворнее и первым подошел к пассажирской дверце. — У вас есть ключ? — довольно резко, как ей показалось, поинтересовался он. Эдни извлекла ключ из сумочки. Не успела она и глазом моргнуть, как он подошел к парадной двери ее огромного дома. Вставив ключ в замок, он повернул его и распахнул перед ней дверь. Ну да, разумеется, он должен был вернуться обратно к блондинке, потому так и спешит! — Спокойной ночи, — сухо сказала она. Видя, как к ним приближается Феликс, и, не желая получить еще один поцелуй от него, особенно в присутствии Сэвилла, она поспешно попрощалась и, прежде чем закрыть дверь, вежливо добавила: — Спасибо за вечер. Негодяй! Нахал! Эдни негодовала. Но причиной ее гнева был отнюдь не Феликс, а его властный, надменный кузен, которому так необходимо было вернуться к своей блондинке. Она никогда, никогда больше не пойдет ни на одну вечеринку! Ложась в постель, Эдни смягчилась: возможно, на какую-нибудь вечеринку она и пойдет, но если там окажется Сэвилл — немедленно уйдет! ГЛАВА ПЯТАЯ Наступил понедельник, и Эдни попыталась выбросить из головы все, что произошло в субботний вечер. То, что Сэвилл Крейторн властный и заносчивый тип, ей следовало понять еще до вечеринки! И что он имел в виду, говоря пока! «Пока вы работаете в моей компании, в нужный момент должны быть под рукой». Может быть, он считал, что она не выдержит трехмесячный испытательный срок? А вдруг он имел в виду прямо противоположное? Это «пока» не давало ей покоя. Может быть, Сэвилл таким образом предупреждал ее, что если она хочет получить постоянную работу в компании, то должна вести себя примерно? Конечно, он видит, что она еще не дотягивает до уровня Аннетт… Эдни довольно успешно справлялась в ее отсутствие. Во всяком случае, ей так казалось. Эдни почувствовала, как учащенно забилось ее сердце от мысли о постоянной работе в кабинете, смежном с кабинетом Сэвилла. Может быть, он и властный, и заносчивый, но работа на него и вместе с ним вдохновляла, волновала, несмотря на колоссальную нагрузку. Придя к весьма обнадеживающему заключению, что Сэвилл все же не увольняет ее, несмотря на холодное прощание в субботу, Эдни бодро вошла в свой кабинет. Аннетт и Сэвилл уже были на месте, и приветливое «Доброе утро!» слетело с ее губ. Сэвилл хмуро смерил Эдни взглядом, суровое выражение его лица говорило о том, что на него не произвели никакого впечатления ее стильная юбка, жакет и общий безукоризненный вид. — Закройте дверь, когда будете выходить, — попросил он Аннетт, продолжая смотреть на Эдни. Эдни отвела взгляд. Все ясно. «Закройте дверь» означало, что он больше не хотел видеть ее. Дверь закрылась. Эдни взглянула на Аннетт, которая улыбнулась ей и поздоровалась: — Доброе утро, Эдни. Хорошо провели выходные? — Замечательно. А вы? Они немного порассуждали о радостях садоводства, а потом Аннетт сказала: — Боюсь, нам предстоит трудная неделя. В нашем датском филиале возникли проблемы, и, если не удастся справиться с ними до пятницы, Сэвиллу придется лететь туда. — Неужели дела обстоят настолько плохо? — спросила Эдни, зная, что у Сэвилла и так буквально по минутам расписана вся неделя. — Боюсь, что да, хотя нет ничего такого, с чем он не мог бы справиться. Я готова к тому, что мне придется лететь с ним, — добавила она. По обрывкам разговоров. Эдни уже поняла, что Аннетт время от времени сопровождала Сэвилла в деловых поездках, когда ему требовалась помощь. Судя по всему и несмотря на его «пока», Эдни доверяли настолько, чтобы оставить офис на ее попечение, если Аннетт придется улететь в пятницу. Понимая, что это как раз совпадает по времени с окончанием ее трехмесячного испытательного срока, Эдни с энтузиазмом занялась работой. Она взглянула на часы. Было уже половина двенадцатого. Сэвилл ждал бумаги, работу над которыми она заканчивала. Эдни встала из-за стола и обнаружила, что, как это ни нелепо, у нее все дрожит внутри при мысли о том, что она сейчас войдет и увидит его. Он не удостоил ее даже взглядом, когда она вошла. Эдни положила бумаги ему на стол. Тут он все-таки поднял на нее глаза. Сэвилл показался ей усталым, и теплое чувство сострадания охватило ее. — Не хотите кофе? — ласково спросила она, увидела, как он перевел взгляд с ее глаз на уголки рта и снова на глаза… и тут же пожалела о своем участии. Потому что он резко выпалил: — Я сам себе налью! Презренная подхалимка! Он вернулся на ту субботнюю вечеринку за блондинкой — немудрено, что он выглядел усталым! Эдни видела, как Сэвилл вяло перекладывал бумаги, которых была целая гора. Однако сомнительно, что это дела так его утомили! Кофе ему налить! Черта с два! Пусть раскалится, как Сахара, прежде чем она еще раз предложит ему чашку кофе! К следующему утру ярость Эдни немного улеглась, а к среде она уже вполне была способна держать себя в руках. Эдни перестала спрашивать себя о том, что с ней происходит, когда, войдя к Сэвиллу, почувствовала внутреннюю дрожь. Просто она волнуется, возьмут ее в штат или нет. Вот и все. Дрожь? Какая чушь! Чушь это или нет, но Эдни была уверена, что, какова бы ни была причина, само пребывание в одной комнате с Сэвиллом Крейторном вызывает у нее нервозность. Потому что, когда в четверг утром Сэвилл распахнул дверь своего кабинета, Эдни, закрывая ящик стола, умудрилась больно прищемить палец руки. Она могла поклясться, что даже не вскрикнула, а только инстинктивно отдернула руку и продолжала работать как ни в чем не бывало. Но оказалось, что Сэвилл все замечает. Эдни смогла убедиться в этом позже, когда вошла в его кабинет за нужными документами. Сэвилл, не поднимая глаз, продолжал сосредоточенно заниматься своим делом. Эдни увидела бумаги, за которыми пришла, и наклонилась, чтобы взять их. Хотя внимание Сэвилла было приковано к работе, он спросил: — Как ваш палец? Она изумленно взглянула на него. Потом подавила глупое желание радостно улыбнуться и поспешно вышла. Пятница предстояла напряженная. Проблемы в Копенгагене решить не удалось, и Сэвилл, сразу после того, как закончится намеченное на десять утра совещание, должен был отправиться в аэропорт. Аннетт, которой предстояло лететь в командировку вместе с Сэвиллом, собиралась добраться до аэропорта самостоятельно. Эдни, придя на работу, заметила, что дверь в кабинет Сэвилла закрыта. И вдруг с грустью подумала: если он не захочет ничего обсудить с Аннетт перед отъездом, она увидит его только в понедельник, через три дня. Эдни тут же обругала себя за такую мысль. Господи, ну с чего ей расстраиваться? Он же был груб с ней! И пусть вчера он чуть не заставил ее улыбнуться, остальное время он вел себя как разъяренный медведь. Без пяти десять дверь в кабинет Сэвилла открылась, и, держа в руке портфель, он прошел через их комнату. Глупо, но сердце Эдни заколотилось. Абсурд, решила она. Сэвилл — высокий, красивый и совершенно неотразимый в своем безукоризненно сшитом костюме — даже не взглянул на нее, а обратился с несколькими вопросами к Аннетт. Но все-таки позднее и ей досталась частица его внимания. — Будете так загружены, что на проказы времени не останется? Это что, шутка? Эдни недоуменно уставилась на него. Судя по выражению лица, он не шутил. Она едва удержалась от реплики, что собиралась покачаться на люстре в свободное время, и умудрилась спокойно ответить: — Берегу проказы до выходных дней. — Я заметил! — проскрипел он, и она снова почувствовала грусть оттого, что не увидит его. Наверное, у нее что-то не в порядке с головой! Не прошло и десяти секунд после его ухода, как позвонил Феликс и снова пригласил Эдни куда-нибудь пойти. Она вспомнила его слюнявый поцелуй и похотливое выражение глаз. — Извините, Феликс, но я уезжаю на выходные. — Ни к чему ему знать, что она уезжает в Бристоль, к матери. — Да, а как ваша машина? Починили? — Наверное, вы были правы, видимо, дождевая влага попала внутрь. Она завелась с первого раза на следующее утро. Вы действительно уезжаете? — Действительно уезжаю, — ответила она и добавила: — Я очень занята, Феликс. В конце концов, ей удалось отделаться от него. Потом позвонили Аннетт. По ее тону Эдни поняла: у той неприятности. Аннетт побледнела, а лицо ее приняло озабоченное выражение. — Что случилось? — участливо спросила Эдни, когда молодая женщина положила трубку. — Звонила мамина подруга, — начала Аннетт упавшим голосом. — Та, которая собиралась побыть с ней, пока я буду в отъезде. Мама упала. Очень неудачно. Они ждут «скорую помощь». — Вам надо ехать, — настойчиво посоветовала Эдни. Работа отходила на второй план. — Да, надо, — кивнула Аннетт и уже было потянулась за своей сумкой, как вдруг остановилась и взглянула на Эдни. — Маме будут делать рентген, проводить обследования. Боюсь, это надолго. Мне придется задержаться в больнице. — Она перепугала девушку до потери сознания, решительно объявив: — Придется вам ехать в Копенгаген вместо меня. Эдни с удивлением посмотрела на нее. — Мне?! — воскликнула она изумленно и еще раз убедилась в том, каким великолепным профессионалом была Аннетт Люис. В считанные минуты Аннетт перечислила Эдни то, что надо будет сделать, взять, записать. К тому же еще не забыть портативный компьютер. Пока Эдни старалась осознать тот невероятный факт, что ей придется провести в обществе Сэвилла все выходные (если, конечно, не удастся найти вескую причину, чтобы не ехать), Аннетт объяснила, где в аэропорту босс должен будет встретить свою помощницу. Господи, помоги! — А… вы не думаете, что Пиппа лучше подошла бы для этой цели? — спросила Эдни нерешительно, соглашаясь с тем, что при сложившихся обстоятельствах место Аннетт в больнице с матерью, а не в Дании. — Пиппа? Нет-нет. — Аннетт замотала головой. — Вы всю неделю работали над копенгагенскими документами. Потребуется слишком много времени, чтобы ввести ее в курс дела. Вы справитесь, — ободряюще добавила она. Эдни стало совестно. — Конечно, — улыбнулась она, стараясь не нервничать. — Поезжайте к маме, Аннетт. Я справлюсь. Обещаю. — Мечтая о том, чтобы и на самом деле чувствовать себя такой уверенной, как говорит, Эдни задала еще вопрос, прежде чем помчаться домой, собрать вещи и взять паспорт: — Я должна позвонить Сэвиллу на совещание, чтобы предупредить? — Ради Бога, не надо! Во-первых, там преднамеренно отсутствует телефон, а во-вторых, Сэвилл спустит с вас шкуру, если вы прервете совещание по причине менее серьезной, чем землетрясение. — Аннет уже шла к двери, как вдруг обернулась. — Поставите его в известность в аэропорту. — Надеюсь, что с вашей мамой все будет хорошо, — сказала Эдни. Она помчалась домой, чтобы собрать вещи, доложиться отцу и позвонить матери. — Ты, конечно, понимаешь, что сегодня я буду ужинать не дома, — вот и вся реакция отца. Хотя она видела: его самолюбию льстило, что о его маленькой дочурке такого высокого мнения в компании «Ай Эл инжиниринг», раз она летит ни больше ни меньше, как с главой этой компании. Как бы она хотела чувствовать то же самое! — Попробуй приготовить себе ужин самостоятельно, — посоветовала она. — Выбрось из головы эту глупость, — мрачно ответил он и, повеселев, спросил: — Матери уже сказала? — Пока нет, — ответила Эдни. — Хочешь, я это сделаю? — радостно предложил он. — Нет уж! — ответила она несколько резковато. Но тут поняла, и не в первый раз, какой замечательный у нее отец. Потому что он сразу уловил ее раздражение и тут же поспешил ей на помощь. Испытывая гордость за нее, он сказал: — Знаешь, солнышко, ты не обязана ехать, если не хочешь. Немедленно устыдившись, Эдни справилась со своими нервами и улыбнулась. — Знаешь, пап, пожалуй, я хочу ехать. Эдни после сумасшедшей гонки каким-то чудом оказалась в аэропорту раньше Сэвилла. У нее было время поразмышлять над тем, что Сэвилл почти не разговаривал с ней всю неделю. Эдни попыталась переключить свои мысли на другое. Ее мама была не очень довольна, мягко говоря, тем, что в эти выходные дочь не приедет навестить ее в Бристоль. Заявления: «Неосмотрительно! Слава Богу, ты — не их собственность! Увольняйся — найди себе другую работу!» раскалили телефонные провода. Но Эдни не хотела другую работу, эта ее устраивала вполне. — Что доказывает, какая я ненормальная, — задумчиво пробормотала она минуты через полторы, когда появился босс. Он немедленно увидел ее, и ее дорожную сумку, и портативный компьютер — и никаких признаков присутствия его личного секретаря. Сэвилл подошел и остановился рядом с ней. И тут-то, хотя был разгар лета, Эдни пожалела о том, что была не в зимнем пальто. Арктический холод не шел ни в какое сравнение с его взглядом! — М-мама Аннетт… с ней произошел несчастный случай! — выпалила она, прежде чем он успел спросить, какого черта она здесь делает. — Аннетт не сможет поехать. Ворчание последовало в ответ. — Этого мне только не хватало! — пробормотал Сэвилл и отвернулся. Она подхватила свои вещи. Он пошел, широко шагая, Эдни поспешила за ним. Спасибо тебе, Эдни! Спасибо за то, что все бросила и кинулась сюда, помочь мне, Эдни! Спасибо за то, что расстроила свою мать, Эдни! Я очень-очень благодарен тебе, Эдни! Так бы и стукнула его! Сэвилл остановился, и Эдни чуть не налетела на него. Она съежилась под его ледяным взглядом — и ее до предела натянутые нервы лопнули. — Если вам угодно, чтобы меня здесь не было, я могу немедленно вернуться в офис! — возмутилась она. Молодец! Прекрасный способ сохранить место, о котором ты так мечтала! Она снова открыла рот, но поняла, что ей не за что извиняться. Выяснилось, что он не собирается немедленно увольнять ее за грубость, и что она по-прежнему работает, потому что он коротко потребовал: — Замолчите! Вы проверили, все ли необходимое у вас с собой? Не в силах произнести ни слова, она кивнула. Кроме краткого отчета о несчастном случае, произошедшем с матерью Аннетт, босс и помощница его личного секретаря молчали во время полета в Данию. В аэропорту их встретили и отвезли в отель. Номера их были на одном этаже, по соседству. Достаточно близко, кисло подумала Эдни, чтобы она со своим портативным компьютером в считанные секунды была к его услугам в случае срочной необходимости. В любое время суток. Они приехали сюда, чтобы работать! И работа закипела! Едва они успели оставить вещи в отеле, как оказались на совещании. Эдни была потрясена тем, что, все девять участников, шестеро мужчин и три женщины, свободно говорили по-английски и смогли выразить свою точку зрения сжато и четко на чужом для них языке. Эдни делала заметки. Она должна была признать, что испытывала бесконечную гордость, видя, как Сэвилл внимательно слушает, быстро все обдумывает, а потом спокойно излагает решение с потрясающим тактом и обаянием. В безвыходных ситуациях он вежливо предлагал отложить решение до утра, чтобы подумать над ним. То, что им всем придется работать в субботу, оказалось неожиданностью. Совещание закончилось, Эдни и Сэвилл вышли первыми. В лифте она взглянула на часы. Ничего удивительного, что Сэвилл закрыл совещание. Было уже десять минут девятого! Она изумленно подняла глаза и увидела, что Сэвилл смотрит на нее. — Как случилось, что уже так поздно? — воскликнула она. — Я и сам не заметил, — ответил он, ласково глядя на нее. Это был один из тех редких моментов полного единодушия. Эдни смягчилась: она нисколько не будет возражать, даже если придется поработать до десяти минут первого ночи. Но момент этот длился недолго. Взгляд Сэвилла снова стал ледяным, когда он заявил: — Если вы сможете занести все в компьютер сегодня, это бы облегчило нам завтрашнюю работу. — Может быть, я могу хоть бутерброд проглотить между абзацами? — живо отреагировала она. Не станет же она говорить ему, что у нее не было сегодня времени на то, чтобы пообедать. Он не удостоил ее ответом, и Эдни поняла, что, рассчитывая на малейший шанс остаться на работе, о которой она так мечтала, ей придется серьезно следить за своим языком. Она никогда раньше не замечала за собой особой склонности язвить, но он, казалось, обладал необыкновенной способностью приводить ее в ярость! Они вернулись в отель в молчании. Но поскольку он все-таки был ее начальником, Эдни предприняла попытку заговорить. — Я смотрю, сегодня всё вынесли на обсуждение, — начала она. Подойдя к двери своих апартаментов, он остановился. — У вас будут возникать вопросы, — проговорил он, — лучше работать в моем номере. Она знала, что он прав. Если она будет трудиться в его гостиной, это освободит ее от необходимости часто звонить ему. — Хорошо, — натянуто ответила Эдни и подождала, пока он открыл дверь в свои апартаменты. — Сначала освежитесь, — распорядился он, и она круто повернулась. Ну, спасибо! Может быть, он таким способом хотел намекнуть ей, что она выглядит жалко, но Эдни в этом не нуждалась. Придя в свой номер, она не только освежилась, но и переоделась в брюки и белую блузку. Проведя расческой по волосам, Эдни взяла портативный компьютер и вышла из номера. Первый сюрприз ждал ее, когда Сэвилл открыл дверь. Он тоже переоделся, сменив деловой костюм на брюки и рубашку. Она улыбнулась ему — разве можно было не улыбнуться? Он явно устал от деловой одежды не меньше, чем она. — Входите, — пригласил он, глядя на ее улыбающуюся физиономию. На этот раз в его взгляде не было никаких намеков на холодность. — Надеюсь, что не заставила вас ждать, — проговорила Эдни со странным трепетом. Не ответив, он провел ее в гостиную, одновременно служащую столовой, где ее ждал второй сюрприз. В номер доставили бутерброды и кофе. Она повернулась к Сэвиллу. — Вы… — Бутерброды, как вы и просили, — невинно произнес Сэвилл, и, просияв, Эдни поняла, что была прощена за едкое замечание насчет бутерброда между абзацами. — Вы с самого начала планировали заказать что-то поесть? — спросила она. — Я должен заботиться о своих служащих, если хочу, чтобы они были в состоянии работать. Без всякой обиды Эдни признала, что он обладал способностью сбивать ее с толку. — Налегайте, — пригласил он. — Я голодна как волк, — произнесла она и — о, чудо из чудес! — увидела, как дрогнули уголки его губ, словно он нашел ее признание забавным. Не прошло и пятнадцати минут, как бутерброды были съедены, кофе выпит и они приступили к работе. Следующие полтора часа Эдни работала до изнеможения, сидя за столом, а Сэвилл писал в блокноте, сидя на софе. Разумеется, он был прав. Время от времени ей приходилось консультироваться с ним по тому или иному вопросу. Но она не очень огорчилась, когда в десять вечера принесли еще кофе и Сэвилл предложил сделать десятиминутный перерыв. Он налил ей чашку кофе. Как ни странно, Эдни скорее обрадовало, чем обидело, что он не доверил ей налить кофе. — Спасибо, — вежливо пробормотала она, когда он, наклонившись над ней, поставил на стол чашку с блюдцем. — Это я должен вас благодарить, — ответил он ровным голосом. — Вы? — удивилась Эдни. — За то, что отложили свои планы на выходные и согласились поехать вместо Аннетт. Господи! Что делается! Он действительно благодарит ее! — Подумаешь, проблема. — У вас не было планов на выходные? Она внимательно взглянула на него. Его и правда это интересовало. — У меня… вообще-то были, — призналась она и увидела, как приветливое выражение его лица сменилось почти враждебным. Ну вот, опять недоволен? — Надеюсь, ваш ухажер все понял? Ей вовсе не хотелось объяснять, что самым интересным событием в эти выходные должен был стать поход по магазинам с матерью. — Это не последние выходные в моей жизни, — сказала Эдни и поняла, что предполагаемый десятиминутный перерыв истек уже через пять минут, когда, демонстрируя безразличие, Сэвилл допил свой кофе и взял ручку. Когда-нибудь она поймет, как работают его мозги — он менялся каждую минуту! Эдни задумалась над тем, будет ли у нее возможность проработать в «Ай Эл инжиниринг» настолько долго, чтобы она смогла разобраться, что он за человек. Прошло еще три четверти часа, и Эдни захотелось спать. День был долгий и напряженный. Однако совершенно непостижимо, но какая-то часть ее существа сопротивлялась разлуке с Сэвиллом. Она же устала! Эдни схватила блокнот и неосторожно порезалась. — Ой! — вскрикнула она. — Что случилось? Сэвилл молниеносно оказался рядом. Она почувствовала себя по-идиотски. — Ничего. Я просто… порезала палец, — пробормотала она и ощутила, что ее словно пронзило электрическим током, когда совершенно неожиданно Сэвилл схватил ее руку и поднял, чтобы рассмотреть. — Кажется, швы накладывать не потребуется, — заявил он, исследовав капельку крови, показавшуюся из крошечной царапины. Он иронизировал! Невероятно, но Эдни поняла, что Сэвилл подтрунивает над ней! — Вам не кажется, что… мне необходимо проконсультироваться с человеком более знающим? — высокомерно спросила она, и тут же ее усталость как рукой сняло. — Вы мне не доверяете? — прорычал он. Внезапно Эдни испытала прилив неодолимой симпатии к этому человеку. Она взглянула в его глаза, и ей показалось, что она видит, как в них искрится смех. Разве не мастерски он скрывал свои эмоции? — Ну что вы! Вы заслуживаете доверия. Вполне! — ответила она, отчетливо осознавая, что он продолжает держать ее руку, но куда менее отчетливо понимая, что ход ее мыслей определенно начинает нарушаться, так же, как и координация движений. — Со мной никогда ничего подобного не случалось, — посчитала она необходимым оправдаться. Что-то происходило с ней, когда Сэвилл оказывался рядом. — М-может, отпустите мою руку? Будьте добры, — пришлось ей попросить. Ее мозги, кажется, не очень хорошо работали, когда он прикасался к ней. Он немедленно выпустил ее руку, и Эдни почувствовала себя гораздо спокойнее. Она все еще смотрела на него с глупейшим выражением, когда Сэвилл заметил: — Вам следует быть более внимательной, тогда и травм можно будет избежать. Уже поздно, — добавил он. — Вам лучше пойти спать. — Мне не девять лет! — вырвалось у нее. — А я никогда так и не думал, — парировал он. — Однако вы устали. — Но… — начала возражать она. — Я еще не закончила. — Я сам могу это сделать. — Вы умеете печатать? — спросила она и тут же обругала себя за то, что задает такой глупый вопрос. — Я имел в виду, что смогу закончить свои дела, — лукавый огонек появился в его глазах, — а вы свои сможете закончить утром. — Не успела она напомнить ему, что совещание было назначено ровно на десять утра, как он, в доказательство того, что не нуждается в напоминаниях, сказал: — Нам не нужно появляться там до десяти, так что у вас будет уйма времени. — Может быть, закажете мне булочку с беконом, чтобы я смогла съесть ее по дороге? Она расхохоталась, как только вошла в свой номер. Сэвилл Крейторн неподражаем! Эдни почувствовала, что устала гораздо больше, чем предполагала. Девушка наскоро приняла душ и легла в постель. Но сразу уснуть ей не удалось. Почему-то она начала сознавать, что, хотя Сэвилл продолжал на-пускать на себя строгость, в нем проглядывала тщательно скрываемая мягкость. Эдни крепко спала без всяких сновидений, когда ее разбудил телефонный звонок. Это звонил гостиничный дежурный, чтобы разбудить ее. Девушка поблагодарила его, повесила трубку и заставила себя сесть. Стряхивая остатки сна, она взглянула на свой дорожный будильник — и тут же окончательно проснулась. Было без пяти шесть! Она не помнила, чтобы вообще просила себя разбудить! Зачем ей было делать это, если она поставила свой будильник на четверть седьмого? Нахал! Сэвилл Крейторн — вот кто попросил разбудить ее! Он считает, что раз он встал, то и все должны встать! Эдни вошла в ванную комнату, быстро приняла душ, натянула белье и нанесла легкий макияж. Потом опытной рукой закрутила длинные рыжие волосы в аккуратный пучок и надела модный темно-синий костюм. На ходу влезая в туфли, она схватила сумку и в половине седьмого тихонько постучала в дверь Сэвилла. Она предполагала, что, когда Сэвилл наконец откроет дверь, он будет заспанный и небритый. Ничего подобного! Дверь почти тут же открылась, и перед ней предстал выбритый, холеный, безукоризненно одетый Сэвилл. Ее сердце застучало как безумное, и она почувствовала, что ей крайне необходимо что-то сказать. — Надеюсь, я не заставила себя ждать, — хрипло произнесла она. Он улыбнулся. В самом деле улыбнулся. Ей стало тепло от его улыбки. — Вы еще наполовину спите, — ласково заметил он. Эдни подумала, что в этом виноват ее охрипший голос. — Вот уж неправда, — улыбнулась она и с колотящимся сердцем прошла мимо него в комнату. Что это с ней, черт возьми? Она услышала, как Сэвилл закрыл дверь и прошел за ней следом в гостиную. Она заметила, что здесь уже стояли два больших подноса с завтраком. — Надеюсь, вас разбудили не слишком рано, — заметил Сэвилл, когда она повернулась к нему. Он беспокоился! — Нет-нет, — ответила она как можно беспечнее, думая о том, что только один взгляд на него выводит ее из равновесия. — Хотя у меня был будильник, — добавила она. Ему совсем не обязательно было знать, на какое время она его поставила. Сэвилл, казалось, пребывал в хорошем настроении, но по опыту Эдни знала, что это может скоро измениться. Он был расположен к дружеской болтовне, пока они завтракали. Вскоре Эдни убрала свой поднос и приступила к работе. Ее своенравное сердце успокоилось к тому моменту, когда она закончила работу, и они отправились на десятичасовое совещание. Однако Эдни вынуждена была признаться, что ощутила какой-то внутренний трепет — видимо, это была гордость, подумала она, — когда шла рука об руку с Сэвиллом через вестибюль отеля и выходила к поджидавшей их машине с водителем. На совещании продолжилось обсуждение затронутых накануне проблем. Прервавшись вскоре после часа дня на короткий перерыв, они снова продолжили работать. Гордость Эдни за босса, за то, как искусно он вел переговоры, не знала границ. Время приближалось к шести, когда все вопросы были успешно решены. Все обменивались рукопожатиями и улыбками, когда уходили с совещания. Эдни была взволнована тем, что принимала в нем участие, хотя ее роль была не такой уж значительной. — Мы рано закончили, правда? — спросила она, когда машина привезла их обратно в отель. — Вы очень торопитесь домой? — резко спросил Сэвилл, прежде чем она успела перевести дыхание. — В такой замечательной компании мне хотелось бы еще задержаться! — сыронизировала она, не успев подумать. Может быть, он и был замечательной компанией для кого-то, но совершенно очевидно — не для нее. Она едва не извинилась сразу же — чтобы не потерять работу! Но, к ее изумлению, извинился Сэвилл. — Простите, Эдни, но у меня назначено совещание в одиннадцать утра в понедельник, и моя голова забита тем, что нам предстоит сделать до того времени. — Разве я смею выразить вам свое неудовольствие? — сказала она и, почувствовав вдруг, что сейчас расплачется, отвернулась к окну. Думай о чем-нибудь веселом, ну, давай! Она просто умерла бы, если б по щеке ее скатилась хоть одна-единственная слеза. Господи, что это с ней? Она не могла припомнить, когда последний раз была так переполнена чувствами! — Гораздо эффективнее завершить работу здесь, — продолжал Сэвилл, — а домой вернуться завтра утром. — Меня это вполне устраивает, — спокойно согласилась Эдни. Ей пришло в голову, что, согласившись поработать здесь, она лишала себя возможности, находясь в Копенгагене, увидеть сад Тиволи и Русалочку из сказки Ганса Христиана Андерсена, сидящую на камне в воде у самого берега. Ладно, забудем об этом. Как-нибудь в другой раз. Когда они выходили из лифта на своем этаже, Эдни, испытывающая смешанное чувство раздражения и душевного волнения, чтобы не дать Сэвиллу возможность снова, как вчера, сказать ей «сначала освежитесь!», заявила: — Пятнадцать минут! — И, не дожидаясь ответа, зашагала дальше, к своему номеру. Однако, отпирая дверь, она, не удержавшись, оглянулась. Сэвилл не вошел в свои апартаменты, как она того ожидала, а стоял и смотрел на нее. О, Господи, она почувствовала, как у нее все задрожало внутри. Открыв дверь, она поспешно шагнула в комнату и прислонилась к двери с другой стороны, осознавая и в то же время отметая мысль, что влюблена в своего босса. О Бога ради, возьми себя в руки! Эдни растянула пятнадцать минуть до двадцати. Ей было необходимо время, чтобы прийти в себя. Она быстро приняла душ, нанесла свежий макияж — немного пудры и помады — и надела брюки со свежей блузкой. Густые рыжие волосы свободно падали на плечи — так она чувствовала себя увереннее. Эдни вышла из комнаты, напомнив себе, что личные чувства здесь ни при чем. Она приехала сюда, чтобы работать, и будет работать. Сэвилл открыл дверь на ее стук. Она собиралась извиниться за то, что задержалась на пять минут, но передумала. Судя по его влажным волосам, он тоже принял душ. — Вы нетерпеливы! — прокомментировал он, когда, войдя в гостиную, она сразу же направилась к рабочему столу. — Сначала выпейте чашку чая. У нее потеплело на душе. — С удовольствием, — улыбнулась она и, увидев поднос с чайным сервизом на низком столике, подошла и налила чай в обе чашки. Она протянула одну Сэвиллу, но, внезапно отчего-то смутившись, подошла со своей чашкой к окну и посмотрела вниз, едва ли замечая происходящее на улице. Отпив глоток, Эдни почувствовала, что к ней возвращается раздражение. Она осушила чашку и сказала: — Чем скорее я начну, тем скорее закончу, — и принялась за работу. Она работала не одна. Сэвилл тоже был занят. Его ручка так и летала по блокноту, замирая только тогда, когда Эдни поворачивалась к нему с каким-нибудь вопросом или когда он хотел дать ей какие-то указания. Однако он был занят не настолько, чтобы забыть о еде. Ужин, который он, видимо, заказал заранее, прибыл около восьми. Она была рада сделать перерыв и пошла в его ванную вымыть руки. Он, видимо, инстинктивно почувствовал, что она захочет чего-то легкого. Эдни действительно обрадовалась омлету и салату. — Вина? — спросил Сэвилл, потянувшись к бутылке, которую заказал. Улыбнувшись, Эдни покачала головой. — Лучше не надо, если вы не хотите, чтобы я уснула над компьютером. Взгляд Сэвилла упал на ее губы. — Вы устали. Я перегружаю вас работой! — сказал он с сожалением и снова перевел взгляд на ее глаза. — Ничего подобного! — героически опровергла она, готовая работать хоть до зари, если это понадобится. — Может быть, вы хотите отложить оставшуюся работу до утра? До тех пор, пока не выспитесь? Эдни удивилась тому, что он проявлял к ней такое внимание. Но он ведь тоже работал, и она понимала, что он хотел все, закончить, чтобы завтра днем передохнуть и со свежими силами приступить к работе в понедельник. — Я лучше продолжу, — твердо сказала она. — Как вы сказали, если мы закончим все сегодня, то сможем утром улететь домой. — У вас завтра днем свидание? — спросил он резковато, как ей показалось, если учесть, что до этого он был тактичен, если не сказать — любезен. — Не совсем, — уклончиво ответила она. — Хотя… Почему Сэвилл раздражается всякий раз при упоминании о ее свиданиях? Не кроется ли причина его недовольства в том, что он беспокоится о работе? Не нужна ему такая помощница личного секретаря, которая, возможно, выйдет замуж, заведет семью… Эдни показалось, что сейчас идеальный момент, чтобы задать важный вопрос о том, как проходит ее испытательный период. — Э… — С чего начать? Он внимательно посмотрел на нее. — Можно вопрос? — Давайте, — подбодрил он, и удивление вдруг вспыхнуло в его глазах. — Я… хотела бы узнать… — Эдни замолчала. Может быть, ей следовало спросить об этом у Аннетт? Да, наверное, так будет лучше. — Вам не хватает слов? — съязвил Сэвилл в ответ на ее молчание. А Эдни подумала: как он прав. — Я… — начала она снова. Тут она увидела, что Сэвилл вдруг посерьезнел: — Видимо, речь пойдет о чем-то очень важном, Эдни. — Не совсем, — выдавила она. — Просто мне интересно, как… как проходит… мой испытательный срок? — наконец спросила она. И невольно покраснела от смущения. Сэвилл молчал. Выражение его лица было несколько озадаченным. Такое впечатление, что он не понимает, о чем она говорит. Он подтвердил ее предположение. — Срок? — спросил он. — Мой трехмесячный испытательный срок. Место помощницы личного секретаря. Аннетт сказала, что, поскольку у вас нет возможности побеседовать со мной, она берет меня с трехмесячным испытательным сроком. — Ах да, — согласился он. И ей захотелось стукнуть его, потому что после всех терзаний, которых ей стоил этот вопрос, «Ах да» было единственным ответом. Эдни кипела. Она почувствовала непреодолимое желание немедленно уйти. — Должен сказать, что вы прекрасно справляетесь с работой, — сказал Сэвилл наконец, словно прочитав ее мысли. Не сказав больше ни слова, Эдни снова занялась работой. Через час десять минут каким-то чудом она все закончила. Эдни расправила спину и плечи и почувствовала, что больше не испытывает ни злости, ни мятежных чувств. Она подумала, что, должно быть, их вытеснила работа, и, повернувшись, увидела, что Сэвилл смотрит на нее. — Работы было много, но, кажется, я все закончила, — сообщила она ему. — Вам не кажется, что вы вообще слишком много работали последние два дня? Ей нравился свет в его темных глазах, он согревал ее. — Теперь, когда вы упомянули об этом, кажется, — притворно-застенчиво ответила Эдни и, чувствуя, что готова рассмеяться, снова отвернулась к столу и сладко потянулась перед тем, как встать. — На какое время мне поставить будильник? — спросила она, закрыв компьютер. — Мы уедем из отеля в девять, — ответил Сэвилл. — Ну, тогда пожелаю вам спокойной ночи. — Она вдруг почувствовала смущение. Эдни знала, что должна уйти, однако совсем не хотела уходить. Она так и не услышала ответа на свое пожелание и уже направилась к двери. — Эдни! Она остановилась, но не обернулась. Эдни чувствовала, что теряет над собой контроль, и не хотела, чтобы он это заметил. Она ждала. — Э… — Это было так не похоже на него — проявлять нерешительность. Он был самым решительным человеком из всех, кого она знала. — Еще рано, — сказал он наконец. — Мы так и не открыли вино. Самое малое, чем я могу отблагодарить вас за труд, — предложить выпить. Она взглянула на свои часы, заинтересовавшись тем, что значит, по понятиям Сэвилла, «рано». — Пожалуй, с удовольствием выпью бокал, — согласилась Эдни. Она вернулась, положила портативный компьютер и направилась к креслу, рядом с которым стоял Сэвилл. Однако волнение ее было настолько велико, что Эдни споткнулась о какую-то словно возникшую специально для нее складку на ковре. Сэвилл! Опять этот Сэвилл! Вечно она теряет душевное — и не только — равновесие по его милости. Сэвилл отреагировал немедленно и подхватил ее. — Опять… — выдохнула она и посмотрела на него. — Извините… что я там говорила насчет моей невезучести? Ее попытка пошутить не удалась. Глаза Сэвилла по-прежнему смотрели серьезно. Но в них было и что-то еще. Что-то, чего она не могла понять. — Нет! — сдавленно пробормотал он, словно в душе его происходила какая-то борьба. — Нет? — переспросила она, и сердце ее неожиданно гулко забилось, потому что Сэвилл продолжал удерживать ее, и ей пришла в голову сумасшедшая мысль, что он не хочет ее отпускать. — Нет — в каком смысле?.. Он сделал глубокий вдох, отпустил ее, кажется, неохотно, но снова притянул к себе. — Нет. Я не собираюсь целовать вас, — ласково сказал он, отчего ее сердце забилось сильнее. Она проглотила ком, неожиданно вставший в горле. — И это хорошо, — задыхаясь, сказала она, — потому что я бы не позволила вам. Он наклонил голову, и их губы встретились. Это было совершеннейшее блаженство. Эдни чувствовала его тепло. Ей хотелось быть к нему чуточку ближе. Она прильнула к нему. Сэвилл застонал. Его поцелуй стал еще горячее. Прервав поцелуй, он посмотрел на нее. Ей не хотелось шевелиться, чтобы не разрушить волшебство момента. Она надеялась, что он снова поцелует ее. — Это… все вино виновато, — смогла произнести она, сама не сознавая, что говорит, ведь ни один из них не выпил ни капли. — Вы опьяняете сильнее всякого вина, мисс Рейнер, — пробормотал Сэвилл, и желание Эдни исполнилось: он снова поцеловал ее. Сердце Эдни готово было выскочить из груди, когда он стал нежно ласкать ее. Бесконечно долго он целовал ее, его теплые прикосновения волновали. Осторожно, чуть ли не с благоговением, он коснулся ее груди. Она чувствовала тепло его руки сквозь тонкую ткань блузки. Она схватила его за руку, когда опытные пальцы начали расстегивать пуговицы на ее блузке. Он остановился. — Кажется, вы застенчивы, — поддразнил он. Ей нравилось его поддразнивание. — А вы, похоже, нет, — улыбнулась она и, чтобы показать, какая она застенчивая, вытянулась и поцеловала его, хотя вскоре роли поменялись. Он осыпал нежными поцелуями ее щеки и шею. Его руки забрались под блузку и ласкали ее разгоряченное тело. Он снова целовал ее долгими неторопливыми поцелуями, от которых у Эдни замирало сердце, и вскоре начал продвигаться с ней вместе к спальне. Эдни, в ее состоянии блаженства, подумала, что это лучшее, что он мог сделать. Никогда прежде она не оказывалась наедине с мужчиной, и если раньше решительно пресекала всякие попытки соблазнить ее, то теперь подобного желания не испытывала. Эдни больше ни о чем не думала. Она знала только, что быть в объятиях Сэвилла предначертано ей судьбой. Она сгорала от любви к нему, мечтала о близости с ним. Вероятно, заметив ее застенчивость, Сэвилл остановился у двери в спальню. И, целуя ее с такой нежностью, от которой едва не растаяло ее сердце, выдохнул: — Я мечтаю о тебе, Эдни. Мечтаю, чтобы ты осталась со мной до утра. Он спрашивал ее. И что же она могла ответить? Она ответила на его вопрос поцелуем… — Я хочу остаться, но… — Но? — нежно спросил он. — Н-но… я слышала, ч-что не всегда… что вы можете не получить удовольствия… — Лучше бы она не начинала. Сэвилл никак не мог взять в толк, о чем она говорит. — Простите, — тихо извинилась она, вытягиваясь, чтобы снова поцеловать его. — Пока что я получаю удовольствие, — ласково поддразнил он ее. — Что же может мне не понравиться, Эдни? Ей снова стало приятно, что он подшучивает над ней. — То, что это в-впервые, — наконец выдавила она. Он замер и слегка отстранился. — Впервые — для нас? Очевидно, ему требовалось разъяснение. Эдни дала ему это разъяснение. Застенчиво улыбнувшись, она сказала: — Впервые — для меня. Сэвилл замотал головой, словно пытаясь избавиться от тумана в голове. Она хотела поцеловать его, но он отстранился. Похоже, ему были нужны дополнительные объяснения. — Вы хотите сказать, что никогда прежде не были в постели с мужчиной? — Разве это имеет значение? — спросила она. — То есть я знаю… Я хочу сказать, что не настолько наивна… — Ее голос замер, когда Сэвилл отпустил ее и сделал шаг назад. — Значит, для вас это имеет значение? — спросила она. И не получила ответа. Сэвилл, опустив руки, просто стоял, словно не веря ничему, что она сказала. Удивленная, Эдни пытливо смотрела на него. — Я не понимаю. Черт побери, не понимаю, — произнесла она. — Половину своей взрослой жизни я только и делала, что осаживала мужчин, у которых было только одно на уме — лишить меня невинности… — Идите спать, Эдни! — оборвал ее Сэвилл, у которого запульсировала жилка на виске. — Идти спать? — Она была ошеломлена и, несмотря на все, что испытывала к этому мужчине, выпалила: — Будь я проклята, если лягу в вашу постель! С этими словами, мечтая всем сердцем, чтобы он бросился за ней, остановил ее, она ушла. Он не бросился за ней и не остановил ее. И несмотря на то, что сгорала от желания испытать с ним то, чего еще никогда ни с кем не испытывала, Эдни почувствовала: она ненавидит его! ГЛАВА ШЕСТАЯ Эдни всю ночь вертелась без сна. А разве возможно иначе? Она решилась на самый значительный шаг в своей жизни, а он… он сказал ей: «Идите спать»! В воскресенье она встала рано без всякого будильника, приняла душ и оделась задолго до их отъезда. Принимая во внимание непостоянный характер Сэвилла, Эдни понятия не имела, в каком настроении он будет при встрече. Но у нее имеется гордость. Черт с ним! Она не хамелеон, чтобы подстраиваться под него. Что бы она ни чувствовала в душе, он никогда не узнает об этом. Держа в руке одну дорожную сумку, повесив другую через плечо, она вышла из своего номера без двух минут девять, собираясь сохранять отчужденную вежливость. Вот было бы замечательно, если бы он открыл свою дверь как раз в тот момент, когда она подойдет, и она бы влетела в его номер! Она резко, настойчиво постучала в дверь. Сэвилл открыл. Ее сердце заколотилось. Губы улыбались, а глаза смотрели в какую-то точку около его правого уха. — Могу я войти и забрать компьютер? — спросила Эдни с запланированной холодной вежливостью. — Я сам захвачу его, — ответил Сэвилл ровным голосом и, повернувшись, поднял компьютер вместе со своим багажом. Следовательно, он ясно давал ей понять, что вчерашние любовные ласки, были огромной, достойной сожаления ошибкой, и он не хочет, чтобы она снова входила в его апартаменты. Повезло, что он не сказал больше ничего. Может быть, она и мягкая в душе, но пересчитала бы ему все ребра, повтори он снова какую-нибудь нелепицу вроде «Нет, я не собираюсь целовать вас». Она наградила его самым надменным взглядом, на какой только была способна. Ответный взгляд был скорее убийственным, чем ласковым. Эдни была рада, когда их самолет приземлился в Лондоне. Если разговор в самолете на пути в Копенгаген был вялым, то на пути в Лондон его вообще не было. И когда настал момент каждому из них ехать в свою сторону, она решила, что рта не откроет, чтобы попрощаться с ним. Эдни бросила на Сэвилла холодный взгляд и обнаружила, что он собирается что-то ей сказать. Она прекрасно обошлась бы без его высокомерного «Спасибо за работу», но он все же произнес эти слова. Итак, он поставил ее на место! Самодовольный нахал! Эдни чуть не послала его подальше с его благодарностью. Но что-то остановило ее. — Не за что, — ответила она и заметила, каким ледяным стал его взгляд. Он резко пошел в одном направлении, она — в другом. Она приехала домой, чуть не плача и ненавидя Сэвилла Крейторна за то, что довел ее до такого состояния. Кто же еще был в этом виноват! Но почему она по-прежнему хотела работать у него? Еще никогда не испытывала она такого облегчения, как в понедельник утром, обнаружив, что Аннетт уже на работе. И не потому, что Эдни боялась перетрудиться, а потому, что хотела как можно меньше попадаться на глаза Сэвиллу. — Как мама? — сразу спросила она у Аннетт. — Все еще в больнице, но поправляется, — с явным облегчением сказала Аннетт. — Она сломала запястье. Если все будет хорошо, обещают в субботу выписать. — Я рада, что все не слишком серьезно, — участливо сказала Эдни. — Я тоже. Хотя, боюсь, мне придется взять отпуск на всю следующую неделю, думаю, что надо будет побыть дома и присмотреть за мамой. Сейчас ей необходим особый уход. — Конечно, вы не захотите оставлять ее одну, пока не убедитесь в том, что она может обходиться без вас, — улыбнулась Эдни. О Господи! На следующей неделе они останутся вдвоем — она и Сэвилл! — Не сомневаюсь, что вы прекрасно справитесь, — заверила ее Аннетт. — Вы всегда сможете мне позвонить, если понадобится. Но при том, что Сэвилла не будет в офисе со вторника по четверг — по плану должна быть завершена и подписана сделка в Милане, — единственной вашей проблемой будет совет директоров в пятницу, где вам придется вести протокол. Боже мой! Похолодев от этой новости, Эдни умудрилась удержать улыбку. Судя по тому, что она слышала об этом совещании, предстояла чрезвычайно напряженная работа для всех, включая того, кто ведет протокол. — Постараюсь хорошенько выспаться в следующий четверг, — сказала она, зная наперед, что не сможет сомкнуть глаз. К счастью, ей некогда было думать ни о чем, кроме работы в этот понедельник. Пока еще Эдни не видела Сэвилла, но знала, что он в соседнем кабинете. И хотя она не поднимала глаз, когда открывалась его дверь, однако слышала его голос, когда время от времени к нему заходила Аннетт. О встрече с ним она думала безо всякого удовольствия. Но, поскольку были распечатаны копенгагенские документы и сняты копии для совещания, которое было назначено на одиннадцать утра, ей пришлось войти к нему. Эдни знала, что, несмотря на плохое настроение, ее внешний вид безупречен. Гордость не позволяла, чтобы она выглядела иначе. Эдни встала, распрямила плечи и, взяв бумаги, подошла к двери кабинета Сэвилла, храбро постучала и вошла. Он не поднял глаз. Девушка внезапно почувствовала, как запылали ее щеки. — Документы, — пробормотала она. Зазвонил телефон. — Возьмите трубку, — сухо распорядился Сэ-вилл. Да, сэр, нет, сэр, подуть на ваш кофе, сэр? Эдни кипела. Ну да, конечно, он не хотел, чтобы ему мешали, но… — Офис мистера Крейторна, — вежливо сказала она, подняв трубку. — Неужели Эдни! — воскликнул Феликс Стивене. Только его сейчас не хватало! — Хотите поговорить с Сэвиллом, Феликс? — Я собирался позвонить вам позже, но вы сократили мое радостное ожидание. — Простите, я занята сейчас, — поспешно сказала она. — Не настолько, чтобы опять отказать мне, я надеюсь? Господи, помоги! Феликс, видимо, не собирался оставлять ее в покое. Она уже готова была сказать, что пойдет с ним куда угодно, только чтобы поскорее передать трубку Сэвиллу. Но это было бы глупо. Сделав глубокий вдох, она поступила так, как должна была поступить. — Извините, Феликс. Я очень вам симпатизирую, но не думаю, что мне хочется снова пойти с вами куда-нибудь. Феликс охал и ахал, говорил, что его сердце разбито, но Эдни была непреклонна. Наконец она передала трубку Сэвиллу. Прежде чем начать разговор с кузеном, он, хмуро взглянув на Эдни, ледяным тоном сказал: — Рад, что вы наконец ведете себя разумно. Высокомерный нахал! — Стараюсь, — ответила она, не придумав ничего умнее, а возвратившись к себе, отметила, что такой ответ совсем не тянул на самый остроумный ответ года. Слава Богу, она была слишком занята, чтобы мучиться из-за того, что не нашла достойного ответа. А как бы ей хотелось найти для господина Крейторна такой ответ, который бы уничтожил его! Эдни была рада, когда часы показали пять. На стоянке ее ждал приятный сюрприз. Стоянка была полупустой, и, подходя к ней, она сразу заметила Майлза, своего сводного брата, который стоял возле ее машины. — Майлз! — просияла она. Они шумно приветствовали друг друга. Последовали объятия и поцелуи, и Майлз объяснил, что приехал в Лондон по служебным делам. — У тебя есть время заехать ко мне? — спросила Эдни. — Я должен встретиться кое с кем из коллег, — с сожалением ответил Майлз. — Жаль, что не смог увидеться с тобой вчера. — Что-нибудь случилось, Майлз? — обеспокоенно спросила Эдни. — Ничего! — ответил он и, смущенно улыбаясь, продолжил: — Вообще-то говоря, все обстоит как нельзя лучше. Летти согласилась выйти за меня замуж! — Майлз! — воскликнула Эдни и снова обняла его. — Я так рада! Когда я смогу познакомиться с ней? — Вот почему я и хотел увидеть тебя. Мне нужна твоя помощь. — Все что угодно, — радостно согласилась она. Вчера Майлз сообщил родным, что собирается жениться, и хотел в эти выходные познакомить их с Летти. — Они были так настойчивы, что я вынужден был согласиться. Твоя мама расстроилась, что я не рассказывал о Летти раньше. Тогда я обещал привезти Летти на чай в субботу, но моя дорогая девочка так застенчива! Я уверен, что твоя мама затерроризирует ее. Поэтому я решил просить тебя приехать тоже. Понимаешь, ты бы немного смягчила обстановку. — Конечно, приеду, — не задумываясь, ответила Эдни. Ее отцу это не понравится, но она твердо решила помочь сводному брату. — Это очень обрадует твою маму, — улыбнулся Майлз. Они тепло расстались, и Эдни приехала домой. Услышав новость, отец расстроился меньше, чем она думала. — У тебя свои личные планы на эти выходные, да? — заподозрила Эдни. — Не понимаю, почему ты одна должна развлекаться! Развлекаться? Это она-то развлекалась? Она работала как проклятая все прошлые выходные! Вдруг она вспомнила о Сэвилле — и немедленно выбросила его из головы. — Проведешь время в компании миссис Эндрюс? — спросила она. Отец откашлялся и, к полнейшему ее изумлению, сознался, что действительно иногда, а если быть точным, часто, пил утренний кофе и обедал с Бланш Эндрюс. И что во время одного из таких чаепитий они обсуждали совместную поездку на выходные, которую так часто рекламировали. — Мы… э… решили, что можем попробовать поехать куда-нибудь вместе. Старый плут! — Вы едете в эту субботу, не так ли? — спросила Эдни. — В пятницу, — уточнил он. — Вернемся домой в понедельник. — Уверена, что вы прекрасно проведете время. — Ты не возражаешь? — Ты заслуживаешь того, чтобы немного развлечься, — ласково ответила Эдни. Он был прекрасным отцом, и она нежно его любила. Позже вечером она позвонила матери. Они обсудили помолвку Майлза, и Эдни сказала, что, если все будет в порядке, она приедет в эту субботу. — Я скучала без тебя в прошлые выходные, — созналась мама. В эту ночь Эдни легла спать, думая, что родители у нее замечательные. Во вторник Сэвилл несколько раз выходил в кабинет, где работали Аннетт и Эдни, но, кроме того, что поблагодарил Эдни, больше ничего не сказал. То же самое было и в среду. Приподнятое настроение из-за помолвки сводного брата и от мысли, что у отца, кажется, начала налаживаться личная жизнь, стало угасать. И раздражение накатило с новой силой. В четверг Эдни ждала неприятная новость. Аннет позвонили из госпиталя и сообщили, что она может забрать свою маму в пятницу. Стало ясно, что в пятницу Аннетт не выйдет на работу. — Пойду к Сэвиллу, — сказала Аннетт с легкой тревогой в голосе, проходя мимо стола Эдни. От волнения она оставила дверь приоткрытой. Что говорила Аннетт, Эдни плохо слышала, но зато хорошо расслышала бодрый голос Сэвилла: — Разумеется, вы должны взять завтра отгул. — Аннетт что-то тихо сказала, и снова послышался голос Сэвилла: — Ваша работа неоценима, Аннетт, но я уверен, что Эдни со всем справится в ваше недолгое отсутствие. Эдни почувствовала себя необыкновенно польщенной. Он уверен в том, что она со всем справится! Хотя она удовлетворилась бы и половиной его доверия, подслушанный комментарий Сэвилла согрел ее на весь оставшийся день. Однако на следующий день события, к немалому неудовольствию Эдни, приобрели неприятный поворот. Доставленной почты было больше, чем обычно по пятницам. Эдни надо было сделать работу за Аннетт, завершить свои собственные дела — и при этом все время быть на подхвате у Сэвилла. Но роптать она не собиралась. Она решила кое-что подогнать в обеденный перерыв. Четверть двенадцатого Эдни сидела за компьютером, когда в ее комнату вошел Сэвилл. — На диете? — коротко спросил он. Его взгляд скользнул по ее изящной фигурке. В чем, в чем, а в диетах Эдни не нуждалась. — Съем бутерброд позже, — натянуто ответила она и поймала его взгляд, устремленный на огромную пачку не обработанных еще документов. — Похоже, что вам придется работать в субботу и воскресенье, — прокомментировал он, и у нее возникло ужасное чувство, что он зачем-то намеренно подкалывает ее. Возможно, виной тому был ее натянутый тон. — Ни в коем случае! — ответила она. Пусть ей придется работать сегодня до полуночи. Но ради Майлза и его невесты, Летти, она обязана быть в субботу в Бристоле к пяти часам. — Ни в коем случае? О Господи. Сэвилл произнес это так, словно решил, что она пренебрегает его правилом «быть в нужный момент под рукой». Но она же проработала почти все прошлые выходные! Неужели ему мало? Она знала, что могла бы все ему объяснить. Он человек достаточно чуткий к проблемам других людей — взять хотя бы то, как он относился к проблемам Аннетт, — и он, возможно, понял бы, почему она так непреклонна. Но она не желала сдаваться. Почему она должна объяснять ему что бы то ни было? Он же не просил ее поработать, разве не так? — Ни в коем случае! — упрямо повторила она. Сердито фыркнув в ответ, Сэвилл, быстро вышел в коридор и со стуком захлопнул за собой дверь. Вот тут-то надежный мир Эдни затрещал по швам. Она любила Сэвилла Крейторна! И ей было небезразлично его мнение. — О, нет! — воскликнула она. Эдни понимала, что глупо любить этого человека. Надо полностью потерять рассудок, чтобы увлечься им. Увлечься? Если бы она отдавала себе отчет в том, что происходит, тогда могла бы, возможно, принять какие-то предупредительные меры. Но она ничего не подозревала. Любовь к Сэвиллу подкралась внезапно. Эдни понятия не имела, когда возникли эти чувства. Знала только, что любовь с некоторых пор живет в ней. Было бессмысленно надеяться на то, что любовь не настигнет ее, раз она этого не ждет. Любовь пришла — и никуда не уйдет. Теперь все вставало на свои места. Понятно, no чему она то была готова расцеловать его, то едва сдерживала внезапные приступы ярости, которые сменялись неожиданной покорностью. Эдни продолжала сидеть в оцепенении, когда в ее кабинет вошел Сэвилл, возвратившийся с обеда. Она опустила голову, не осмеливаясь поднять глаза, пока Сэвилл не положил пластиковую упаковку с бутербродами на ее стол. Это был один из тех моментов, когда она таяла как воск. — Сэвилл, — сказала она хрипло. — Это мне? Он внимательно посмотрел на нее. — Я не могу позволить вашей красоте поблекнуть, — ответил он гораздо более приветливым тоном, чем раньше. Потом, скользнув взглядом по едва уменьшившейся стопке необработанных бумаг, он спросил: — Вам нужна помощь? Она понимала, что он имеет в виду, не нужен ли ей в помощь еще один человек. Но справиться самостоятельно было для нее делом чести. — Я быстро расправлюсь со всем. — Она немного слукавила. Ей нравился Сэвилл, когда он был таким добрым, таким приветливым. Эдни улыбнулась и добавила: — Тогда мне не нужно будет приходить завтра. На мгновение ее улыбка дрогнула, потому что его взгляд стал чуть холоднее. Но тон оставался ровным, даже приветливым, когда, к ее удивлению, вместо того чтобы удалиться в свой кабинет, он задержался и спросил: — Так что же настолько важное ждет вас в эти выходные, что вы ни в коем случае не выйдете на работу? О Господи! Неужели она преступила границы приличий? Надо было исправлять положение. Эдни не могла допустить, чтобы между ними оставалась хоть капля неприязни, прежде чем они расстанутся на выходные. Иначе как она сможет пережить следующие два дня, когда не будет его видеть? — Простите, — извинилась она. — Я не против поработать в выходные, но я договорилась уехать. Посмотрев на Сэвилла, Эдни уловила его настроение. Она могла точно сказать, что он был недоволен. Черт возьми! Сэвилл бесцеремонно спросил: — С мужчиной, которого вы все время обнимали на стоянке в прошлый понедельник? Эдни резко подняла голову и удивленно открыла рот. — Я вас там не видела, — проговорила она. — Сомневаюсь, что в тот момент вы могли кого-либо видеть. — Да перестаньте! — Она тут же взяла себя в руки. Черт побери, какая тут любовь! То, что она была на пороге спальни Сэвилла, не дает ему права унижать Эдни подозрениями, что она готова броситься на шею любому. Плевать она хотела на его неприязнь! — Да, я завтра опять увижу Майлза. А что в этом такого? Он… — Ну и наслаждайтесь его обществом! — раздраженно сказал Сэвилл. — Только, прежде чем лечь в постель, не забудьте посвятить его в свой маленький секрет! — Животное! — Оскорбленная Эдни налетела на него с кулаками. Как он смеет! — Только за то, что я обнимала своего сводного брата, когда он… — горячо возмутилась она, но договорить не смогла. — Сводного брата? — резко оборвал ее Сэвилл. — Это был ваш сводный брат? — Вот именно! И я буду… — Похоже, что у вас с ним очень теплые отношения, — снова перебил ее Сэвилл. — Да! — горячо ответила Эдни. — Представьте, я его очень люблю и… — Это очевидно! — выкрикнул Сэвилл и, агрессивно задрав подбородок, раздраженно сказал: — А он знает, что вы горели нетерпением прыгнуть в мою постель в прошлую субботу? Непонятно, как Эдни удержалась и не ударила его. — На нас на всех временами находит затмение! — высокомерно заявила она. Теперь это уже не имело отношения к работе. Это было личное. Пусть увольняет — ей наплевать! — Да что вы! — злобно сказал Сэвилл и язвительно продолжил: — Будем надеяться, что Майлз не слишком сурово вас осудит, когда ночью вы скажете: «Забавно, в прошлую субботу я чуть не оказалась в чужой постели». — Животное — слишком ласковое определение для вас! — воскликнула Эдни. — У нас с Майлзом исключительно дружеские отношения. Я… — Она замолчала, едва не расплакавшись. Как горько и обидно! Она резко отвернулась и, пытаясь взять себя в руки, глубоко вздохнула. Эдни услышала приглушенное ругательство, за которым последовало нечто похожее на стон. — Не плачьте! — произнес Сэвилл. Но она уже не могла справиться с собой. Сэвилл, оказавшийся прямо за спиной, обнял ее за плечи и крепко держал, пока она не успокоилась. — Так расскажите мне о ваших отношениях со сводным братом, — попросил он, смягчившись. — Эт-то в-вас не к-касается, — ответила она упрямо немного дрожащим голосом. — Нет, касается. — Каким образом? — Меня терзает чувство, что я должен извиниться, но будь я проклят, если сделаю это, потому что видел собственными глазами, как вы обнимались, — сказал ей Сэвилл. — Идите к черту! — выпалила она, и ее голос дрогнул от едва сдерживаемой улыбки. — Если бы все было нормально, я бы увиделась с Майлзом в прошлые выходные, потому что каждые две недели я езжу в Бристоль навестить маму и отчима. — Я так и знал, что окажусь виноватым. — Теплые руки Сэвилла лежали на ее плечах, голос был ровным. — Разумеется! — Почему она должна была его жалеть — он так ее расстроил! — Из-за вас… из-за нашей работы… я оказалась вместо Бристоля в Копенгагене. Поэтому, когда Майлзу — моему обожаемому сводному брату, понадобилась поддержка, он… — Эдни замолчала. Сознательно или нет, но Сэвилл поглаживал ее плечи, а она теряла способность соображать. — Поддержка?.. — напомнил ей он. — Когда Майлз рассказал моей маме и своему отцу о Летти… — О Летти? — Они только что обручились — Майлз и Летти. — Эдни замолчала, почувствовав, что Сэвилл повернул ее лицом к себе. В глазах его светилось понимание. — Мне извиниться сейчас или потом? — спросил он. Эдни улыбнулась. Она простила бы ему что угодно. Но, поработав с ним, девушка знала, что он любит ясность во всем, вплоть до мелочей. Значит, необходимо опровергнуть остальные его ложные домыслы. — В понедельник Майлз и сообщил мне о помолвке. — Специально для этого приехал? — Он был в Лондоне по делам. И поскольку время ему позволяло, встретился со мной. И вполне естественно, — добавила она, — что радость нашей встречи усилилась от такого известия. — Если он счастлив со своей невестой, зачем ему вы? Вопрос был, мягко говоря, некорректный, но чувство к Сэвиллу заставило Эдни объясниться: — Майлз хотел попросить меня… поскольку никто из нас еще не видел его невесты… приехать в Бристоль в субботу. — Его отец против этого брака? Она покачала головой. — У него замечательный отец. И моя мама тоже замечательная, — поспешно добавила она. — Но иногда она бывает немного… — Немного придирчива? — помог Сэвилл. Вот черт. Любовь к нему вступала в противоречие с преданностью матери. Скорее, «строга», хотела она возразить. Однако установившееся между ними понимание было слишком хрупким, и Эдни совсем не хотелось нарушать его снова. — Скажем, из моего отчима… получился бы идеальный святой, — выкрутилась она и почувствовала слабость в коленях, когда у Сэвилла дрогнули уголки губ. — Летти очень застенчива, — быстро продолжила она, — очевидно, поэтому… — Поэтому ваш сводный брат считает, что они оба не смогут завтра обойтись без вашей поддержки, — закончил за нее Сэвилл. Эдни кивнула. — Я должна поехать, — тихо сказала она. — Конечно, должны. И я действительно «животное», вы правильно назвали меня. — Я погорячилась, — выдавила Эдни. Невероятно, что она сказала ему такое прямо в лицо. — Во всем виноваты рыжие волосы, — засмеялся он, и ее ноги стали ватными. — Вы прелесть, — тихо пробормотал он и запечатлел легчайший поцелуй на ее губах. Эдни изумленно уставилась на него. Тут неожиданно зазвонил телефон. Руки Сэвилла медленно соскользнули с ее плеч. — Пожалуй, нам надо поработать, — сказал он. В этот вечер Эдни приехала домой позже, чем обычно — пришлось ликвидировать завал, — но настроение у нее было приподнятым. Отца не было дома в этот вечер. Засунув пирог в духовку, Эдни поняла, что ее мысли заняты Сэвиллом, только тогда, когда почувствовала запах горелого. Отец, безусловно, съехидничал бы на этот счет. Она поужинала бобами с поджаренным хлебом. По дороге в Бристоль она все еще думала о Сэвилле. Летти оказалась милой, очаровательной девушкой, и Эдни, хорошо знавшая своего брата, поняла, почему он обожал ее. Если бы Сэвилл относился к ней хоть с каплей такого обожания! Возвращаясь домой, Эдни старалась выбросить из головы свои мечты. Сэвилл никогда не полюбит ее, так что нечего о нем думать. Но, вспомнив о завтрашнем дне, Эдни повеселела. Завтра она снова увидит Сэвилла. В приподнятом настроении девушка поднялась наверх и стала готовиться ко сну. Эдни уже собиралась лечь, как вдруг услышала телефонный звонок. Она взглянула на часы. Половина двенадцатого. Кто мог звонить в такое время в воскресенье? Скорее всего, это отец, решила она. Девушка быстро сбежала по лестнице вниз, к телефону. — Алло? — нерешительно произнесла она, надеясь, что ничего плохого не случилось. — Вы не сразу подошли, — услышала Эдни голос, который явно не был отцовским. Это был голос, от которого подпрыгнуло ее сердце. Сэвилл! Ее охватила радость. — Я уже легла! — воскликнула она, пытаясь скрыть восторженные интонации. — Вы что-то хотели сказать? — Помните наш разговор о том, что вы всегда должны быть под рукой в подходящее время? Разговор? Она помнила только, что он начальственным тоном разъяснял ей, что к чему, а она внимала. — Вы хотите, чтобы я что-то напечатала? В половине двенадцатого ночи в воскресенье — подходящее время? — Приезжайте за мной. Я явно не смогу сесть за руль. Что за странное заявление? — Вы что… выпили? — осторожно спросила она. — Только лекарство, успокоительное, — ответил он, и у Эдни чуть не остановилось сердце. — Где вы? — торопливо спросила она, изо всех сил стараясь не поддаваться панике. — В больнице, — последовал ответ, и после того, как сообщил ей, в какой именно больнице и в какой палате, сказал: — Меня уже тошнит от нее. Приезжайте скорее и заберите меня. Эдни не стала раздумывать, ехать или нет. Это было очевидно. Раз он зовет ее — она должна быть рядом. — Еду. ГЛАВА СЕДЬМАЯ Всю дорогу до больницы Эдни думала о Сэвилле. Что с ним стряслось? Насколько серьезно его состояние? Была ли угроза его жизни? В больницу не кладут, если состояние недостаточно серьезное, разве не так? Она, едва сдерживая рыдания, отчаянным усилием воли постаралась взять себя в руки. Но безрезультатно. К тому времени, как Эдни получила разрешение и побежала в палату, номер которой ей сообщил Сэвилл, она была в таком напряжении, что могла разреветься в любой момент. Эдни нашла нужную дверь. Сэвилл выглядел ужасно бледным. Он лежал на кровати, одетый в больничный халат. — Ну, что случилось с вами? — спросила девушка. По ее спокойному тону ни за что нельзя было понять, насколько сильно она переживала из-за Сэвилла. — Почему вы это сделали? — язвительно спросил он. — Могу уехать, если хотите, — съехидничала Эдни, окидывая его внимательным взглядом. Она не увидела ни увечий, ни повреждений. Он тоже смотрел на нее какое-то время, а потом сказал: — По-видимому, вы относитесь к тому типу женщин, которые выглядят так же роскошно без косметики, как и с ней. — Теперь понятно, что с вами случилось — у вас травма головы! — констатировала Эдни. После звонка ей даже в голову не пришло краситься, и сейчас, когда он назвал ее роскошной, сердечко у влюбленной девушки забилось. — Между прочим, так и есть, — признался Сэвилл. И когда Эдни озадаченно посмотрела на него, пояснил: — Мне дали по голове. — На вас напали! Какой ужас! — Я получил по голове шаром для крокета. И на этот раз целиком по вашей вине. Шаром для крокета! Боже мой! Да шары для крокета были твердыми, как железо! — Я даже не умею играть в крокет, — возразила Эдни и подошла к кровати, внимательно разглядывая его голову, ища шишку или ссадину. — И все равно вы были виноваты. Все эти разговоры о выходных в кругу семьи… Я понял, что хоть и часто разговариваю по телефону, но давно не видел своих родителей. И… — Он замолчал и, очевидно устав лежать, сел. — Пойдемте отсюда! Если он полагал, что она тут же помчится исполнять его приказ, то заблуждался. — Мы никуда не пойдем, пока я не узнаю подробностей, — твердо сказала Эдни. — Где это вы научились так командовать? — В компании, где тружусь! — Ее не так легко было запугать. — Так что случилось? Сэвилл недовольно посмотрел на девушку, но, поскольку ключи от машины были у нее, ему пришлось отчитаться: — Я получил шаром по голове, вот что случилось. Мы с отцом отправились играть в крокет. Видимо, меня что-то отвлекло — не помню, что, — и, по словам отца, я подставил голову под шар. — (Эдни внутренне содрогнулась.) — К счастью, удар был не слишком сильным. Короче, очнулся я здесь. Ну, теперь мы можем идти? — А вам разрешили? — спросила Эдни и удостоилась недовольного взгляда. — Какая вы зануда! — поморщился Сэвилл. Он был не слишком послушным пациентом! — А вы капризник! Я пойду поищу сестру. — Не вздумайте! — Он схватил ее за руку. Что делать? Боясь, что Сэвилл разнервничается и ему станет хуже, Эдни присела рядом с ним на постель. — Не кипятитесь — я о вашем благе пекусь, — спокойно сказала она. — Самое величайшее благо для меня сейчас — собственная постель! Кроме того, мне разрешили уехать. — При условии? — спросила Эдни и получила еще один недовольный взгляд. — При условии, что кто-то сможет присмотреть за мной следующие двадцать четыре часа. — Разумеется, вы сразу подумали обо мне? На его губах возникло подобие улыбки, но он сдержал ее. — В противном случае они обратились бы к моим родителям. Эдни была рада, что Сэвилл позвал ее. Если бы он позвонил утром на работу и сообщил, что болен, она не смогла бы увидеть его и оценить серьезность положения. — Где ваша одежда? — спросила она, уводя разговор в сторону от опасной темы. Сама-то она решила, что ни при каких условиях не увезет его отсюда, пока не прояснит ситуацию. — Отец забрал ее с собой! — недовольно сказал Сэвилл. Видимо, отец знал его слишком хорошо. Настолько хорошо, что понимал: Сэвилл смоется отсюда при первой же возможности. — Значит, у вас нет и ключа от дома? — Он взял только одежду, а ключи и бумажник оставил. Они в кармане этого халата. — Вы немного бледны, — ласково сказала Эдни и почувствовала, как переворачивается ее сердце. Она не предполагала, что когда-нибудь увидит его слабым. — Прежде чем мы уйдем, мне надо выяснить, какие лекарства вам могут потребоваться. Может, вы пока приляжете? Его взгляд говорил: черта с два! Эдни поняла, что он скорее умрет, чем признается в своей слабости. Она также поняла, что ей предстоит нелегкая битва, если врачи откажутся его отпускать, а он не захочет остаться. — Скорей возвращайтесь! — сердито сказал он. Эдни выяснила, что Сэвилл некоторое время находился без сознания. Сон был ему полезен, но необходимо было время от времени проверять, что он спит, а не впал в кому. — Значит, я могу забрать его домой? — спросила Эдни. — Боюсь, что мы вряд ли сможем его удержать, — улыбнулась старшая сестра. Получив пузырек с лекарством, а также наказ позвонить при первых признаках ухудшения и ни в коем случае не разрешать ему завтра выходить на работу, Эдни вернулась к Сэвиллу, который лежал с закрытыми глазами. — Может быть, стоит подождать до утра? — мягко спросила она. — Вы хотите сохранить свою работу? — проворчал он, открыл глаза и сел в постели. — У вас дар убеждения, — улыбнулась она и подошла поближе, чтобы помочь ему встать, если понадобится. Он не воспользовался ее помощью, а встал с кровати сам, высокий, гордый, хотя Эдни не сомневалась, что чувствовал он себя не особенно хорошо. — А где ваши тапочки? — У меня их нет. — Не можете же вы идти босиком! Он бросил на нее взгляд, в котором отчетливо читалось: «Посмотрим!», и вышел в коридор. Кроме кратких указаний, куда ехать, Сэвилл не произнес ни звука, и Эдни беспокоило его состояние. Чем скорее она привезет его домой и уложит в постель, тем лучше. Он жил в прекрасном старом доме. Дом был солидным, изысканным и, должно быть, стоил целое состояние, поняла Эдни. Когда они приехали, Сэвилл прошел босиком по тротуару и отпер дверь. — Приготовить вам что-нибудь поесть? — спросила Эдни, отчаянно пытаясь не нервничать, когда они вошли в большую гостиную с высоким потолком. — Я лягу спать! — услышала она в ответ. — Я помогу вам, — предложила Эдни, не удержавшись. Она поняла, что Сэвилл чувствует себя не слишком хорошо, когда, не пытаясь протестовать, он ответил: — Делайте, как хотите. Эдни хотела бы просидеть всю ночь у его постели. Она последовала за ним в просторную спальню. Сэвилл включил свет, подошел к двуспальной кровати, развязал пояс халата, но вдруг остановился. Обернувшись, он посмотрел на растерянную Эдни. Потом, несмотря на его несомненную усталость, еле заметно улыбнулся и пробормотал: — Закройте глаза, Эдни, — картина не ахти какая привлекательная. Ее разбирал смех, и в то же время она почувствовала, что заливается краской. Эдни круто развернулась. Услышав, как заскрипел под его тяжестью матрас, и, подождав для верности еще несколько секунд, она повернулась. Сэвилл лежал в постели. Его халат был брошен на стул. Эдни подошла к кровати. Глаза Сэвилла были закрыты. — Как ваша голова? — осторожно спросила она. — Вы имеете представление о том, что значит получить удар шаром для крокета? — Я не могу пока дать вам обезболивающее, — с сожалением сказала она, узнав из разговора с сестрой, что лекарство надо дать не раньше чем через два часа. — Вам нет никакой необходимости оставаться, — сказал Сэвилл. — Спасибо, что забрали меня. Ей не нужна была его благодарность, она не хотела уходить домой. Но по его тону поняла, что возражать бессмысленно. Эдни поставила пузырек с лекарством на прикроватный столик. — Все будет в порядке? — тихо спросила она и поспешно добавила: — Вы знаете, что вам нельзя выходить завтра на работу. — Нельзя? Сэвилл казался утомленным. Она протянула руку и, наклонившись, положила ладонь на его лоб. К ее удивлению, он высвободил правую руку из-под одеяла и накрыл ее руку своей. — Спокойной ночи, малышка Эдни, — нежно сказал он. — Идите домой и поспите. Любовь — ужасное чувство. То ей хотелось смеяться, в следующую минуту (как, например, сейчас) она готова была расплакаться. — Спокойной ночи, — прошептала Эдни, задыхаясь, и, когда Сэвилл отнял свою руку, быстро вышла из спальни, выключив свет. Эдни дошла лишь до входной двери. Стоп! Сэвилл сам сказал, что кто-то должен присматривать за ним следующие двадцать четыре часа. Вряд ли это возможно, находясь за несколько миль от него. В гостиной стояли диваны разных размеров. Все они казались необыкновенно уютными. Облюбовав самый большой, Эдни легла, прекрасно сознавая, что не уснет. Через час Эдни осторожно вошла в спальню Сэвилла и на цыпочках подошла к кровати. На его лицо падал лунный свет. Она смотрела на него, и ее переполняла любовь. Эдни хотела осторожно прикоснуться к нему, нежно поцеловать, но не смела. Она сосредоточенно прислушивалась к его ровному дыханию. До тех пор, пока не убедилась, что он спит. Оставив на этот раз дверь спальни открытой, Эдни вернулась на диван. Но не прошло и часа, как она снова пошла взглянуть на Сэвилла. Он повернулся на другой бок, но его дыхание было таким же ровным, как и раньше. Девушка немного постояла, прислушиваясь, а потом решила, что, поскольку он лежал, повернувшись к ней спиной, она может устроиться рядом с ним на стуле. Эдни смотрела на Сэвилла, и ее переполняла любовь. Вдруг он снова повернулся. Бесшумно, как ей показалось, она встала. Неожиданно Сэвилл, глаза которого все еще были закрыты, довольно ясно произнес: — Можете разделить постель со мной, если хотите, но должен предупредить вас, Эдни: я сейчас не в лучшей форме! Ошеломленная Эдни боролась с желанием размозжить ему голову. Как это похоже на Сэвилла Крейторна! Она притворно вздохнула: — А я-то считала, что это была моя счастливая ночь! Она увидела, как его губы дрогнули и сложились в улыбку, и почувствовала, что до боли любит его. Его глаза все еще были закрыты. Она быстро вышла в гостиную и легла, испытывая на этот раз гораздо меньше беспокойства за состояние Сэвилла, чем раньше. Потом закрыла глаза и уснула. Если учесть, что Эдни впервые сомкнула глаза за всю ночь, не было ничего удивительного в том, что, когда она проснулась, было уже светло, а время перевалило за семь. Открыв глаза, она увидела пару голых мускулистых ног. Ее взгляд быстро устремился вверх. Сэвилл стоял и смотрел на нее. Только она хотела сказать, что ему не следовало вставать с постели, как Сэвилл опередил ее. — Я думал, что вы мне приснились, — проговорил он. Представляя, как она сейчас растрепана, Эдни ужасно смутилась. — Как ваша голова? — участливо спросила она, увидев, что он наслаждается ее смущением. — Я только что принял пару таблеток. — Вам получше? — спросила Эдни, машинально отбрасывая волосы с лица и открывая нежные скулы. Она обратила внимание на то, что он уже не был бледным. Тут девушка поняла, что в то время, как она всматривалась в него, он любовался ею. — А вы красивая, — сказал Сэвилл. Сердце ее пустилось вскачь. Эдни отвернулась. — Совершенно очевидно, что вам стало лучше! — Ей удалось съязвить. Никогда еще она так отчетливо не осознавала, что необходимо скрывать свои чувства. Сэвилл уволит ее, если хотя бы заподозрит, как она относится к нему, а Эдни слишком любила его, чтобы расстаться с ним навсегда. — Во сколько приходит женщина, которая убирает здесь? — Что? Она знала, что босс прекрасно понял ее. — Я бы очень удивилась, узнав, что вы сами поддерживаете здесь такой образцовый порядок, — сухо сказала она. Ее сердцебиение немного утихло. — В девять, — ответил он. — Ну, тогда я пошла, — сказала Эдни и встала. — Вы должны присматривать за мной! — запротестовал Сэвилл — и ей снова захотелось смеяться. Любовь? Хотела бы она понять, что это такое. — Вы же хотели, чтобы я ушла, — напомнила она ему. — Я передумал. Чтобы моя голова была ясной, когда я завтра полечу в Милан, мне, возможно, стоит последовать совету и не ходить на работу сегодня. О, Господи. Он же был не в состоянии лететь в Милан, а не ходить на работу — это требование, а вовсе не совет. Эдни постаралась выглядеть спокойной и скрыть свое волнение: — То, что вы не выйдете на работу, не значит, что и я могу не ходить. — А мне казалось, что вы должны присматривать за мной до полуночи, — напомнил он. — Ваша экономка присмотрит за вами. — Миссис Дин приходит сюда всего на три. — Мне надо идти на работу! — запротестовала Эдни. Любовь снова толкала ее на глупые выходки. Почему она спорила? Разве не замечательно провести целый день — до полуночи — с ним! Что это? Чувство самосохранения? Страх, что она может потерять бдительность и тогда Сэвилл увидит, что она любит его и узнает, какая она идиотка? Гордость? Эдни смотрела на него и чувствовала — что-то надвигается. И, тем не менее, была ошарашена, когда он, как бы между прочим, спросил: — Что представляет собой ваш босс? Эдни почувствовала, как расплывается в улыбке, и с огромным трудом заставила себя сдержаться. — Не поверите, если я вам скажу, — ответила она серьезно и все-таки улыбнулась. Сэвилл улыбнулся в ответ. Совершенно очарованная, она отвела глаза, но ей пришлось вновь взглянуть на него, когда он предложил: — Я позвоню ему и договорюсь, чтобы вы сегодня не выходили. — У меня полно дел, — отклонила она его предложение. Он подавил усмешку и, чтобы задержать Эдни подольше, сказал: — И первое из них — приготовить мне завтрак. Эдни сделала ему яичницу и поела сама. Сидя с ним за завтраком, она так мечтала остаться, что должна была сделать над собой усилие, чтобы уйти. Она вымыла тарелки. Он взял полотенце и стал их вытирать. — Точно, вам дали по голове! И, не удержавшись, засмеялась, когда он пробормотал в ответ: — Наглая девчонка! — Я должна бежать! — сказала Эдни, не зная, как удержаться, чтобы не обнять его. — Торопитесь? — Домой, принять душ, переодеться — и на работу, — сказала она. — А потом сюда, чтобы проверить, как я тут, — добавил Сэвилл. — Серьезно, все будет хорошо? — спросила она. — Вы вернетесь? — Конечно, — улыбнулась Эдни. — Вы и в самом деле чувствуете себя нормально? — Хватит суетиться — отправляйтесь на работу. Захватите мне миланские документы и срочную почту. Эдни широко улыбнулась. Но улыбка пропала, когда они посмотрели друг на друга. Она не поняла, кто из них сделал первый шаг, но ей показалось вполне естественным, что она должна была потянуться вверх, а он — наклониться вниз. Их губы на мгновенье встретились. — Идите, — сказал он. — Будьте молодцом, — проговорила она и ушла. Сначала Эдни заехала домой. Она плохо соображала. Этот поцелуй совершенно ничего не значил. Он просто был завершением их добродушной игры. Эдни продолжала чувствовать себя не в своей тарелке, когда, приняв душ и переодевшись, приехала на работу. Не успела она сесть за свой рабочий стол, как ей позвонил заместитель Сэвилла, Уинтроп Батлер, и сказал, что только что разговаривал с Сэвиллом. — Если возникнут какие-то проблемы, позвоните мне, — проговорил он и добавил: — Сэвилл сказал, что вы завезете ему важные бумаги. Постарайтесь не перегружать его. Эдни обещала. Следующий звонок оказался от кузена Сэвилла. — Мне только что звонил дядя и сказал, что Сэвилл вчера использовал свою голову вместо крокетного молотка и сам себя выписал из госпиталя. Очевидно, это вы его привезли. — Это входит в мои обязанности, — ответила Эдни спокойно. — А для меня вы сделали бы то же самое? — А вы играете в крокет? — Играл когда-то. Я заеду и проверю, в порядке ли он. Дядя говорит, что беседовал с ним по телефону и вроде все нормально, но я проверю. Вам нужна какая-нибудь помощь? Эдни стало тепло оттого, что все беспокоятся о Сэвилле и готовы предложить помощь. А еще она подумала о том, что вторник, среду и четверг будет одна, без Сэвилла. Ей не понравилась эта мысль, и она все утро переживала. Ее беспокоило то, что Сэвилл, кажется, действительно очень хотел, чтобы она пробыла с ним весь день. Может быть, он чувствовал себя хуже, чем казалось? Сэвилл все же не явился на работу. Хотя мог проигнорировать указания врачей. Встревожившись, под предлогом возникшего по работе вопроса, она нашла его телефон и позвонила. — Как голова? — спросила она, когда он снял трубку. — Прошла бы, если б мне дали возможность отдохнуть! — пожаловался он. — Все утро у меня посетители. Лучше бы я пошел на работу. Это было как раз то, чего она боялась. — Ваша работа идет к вам, — поспешно информировала она его. — Уже пришла! — (Какой же он брюзга! Она почувствовала, что он снова становится самим собой.) — Уинтроп заезжал, потом мой кузен. Родители только что ушли, миссис Дин все утро провела здесь, делала кофе, и — поверите? — мне пришлось пообещать матери, что я полежу днем, чтобы она успокоилась. — Ворчливость — это побочный эффект вашего состояния? — приторным голосом спросила Эдни. Какой же он несносный пациент! На другом конце провода воцарилось молчание. О, Господи, может быть, она сказала лишнее и он обиделся? Этот удар по голове сделал его излишне чувствительным. Однако Эдни вздохнула с облегчением, когда минуту спустя Сэвилл тихо пообещал: — Вы получите у меня за это, Эдни Рейнер. — А потом настойчиво спросил: — Когда вы приедете? — Как только смогу, — ответила Эдни и положила трубку, только теперь сообразив, что того самого вопроса, который был предлогом, она так и не задала! Эдни знала, что, когда приедет к нему, прежде всего должна следить за тем, чтобы он не догадался о ее чувствах. А еще она знала, что, если не увидит его сегодня, они не встретятся до пятницы, а этого она не могла перенести. В половине первого, сказав секретарше Уинтропа Батлера, где ее можно будет найти, Эдни уехала с работы. Она не сомневалась, что холодильник Сэвилла ломится от продуктов, но на всякий случай притормозила, чтобы купить копченого лосося и немного салата. И если Сэвилл уже поел, то ее отец посчитает праздничным ужин с копченым лососем в будний день. Переполненная теплыми чувствами к Сэвиллу, она поехала дальше. Оставив на время свои покупки в машине, Эдни взяла только папку с самыми важными письмами, пришедшими по почте в этот день, и миланскими документами, которые он просил. Подойдя к двери, она позвонила. Дверь тут же распахнулась. Сэвилл сменил халат на брюки и рубашку и не только превосходно выглядел, но казался еще и в прекрасном расположении духа. — Что вы так долго? Эдни переступила порог, и он закрыл дверь. — Вы прекрасно выглядите, — бодро сказала она. — Как самочувствие? Он смотрел на нее с безучастным видом. — Лучше не бывает, — ответил он. Они прошли в гостиную, и Эдни протянула ему бумаги. — Если хотите, мы можем просмотреть почту сейчас, а хотите — после того, как я приготовлю вам что-нибудь поесть. — Знаете… мне может это понравиться, — пробормотал Сэвилл. — Не стоит обольщаться — это всего-навсего обед. — Мне неловко пресекать ваш порыв, но… — (Как она любила его! Эдни отвернулась.) — Миссис Дин говорила что-то насчет запеканки и салата, — сообщил ей Сэвилл. — Может быть, сначала поедим? Войдя на кухню, Эдни увидела, что все уже приготовлено. Запеканка была еще теплой. И если завтракали они на кухне, то обед Эдни (Сэвилл настоял на помощи) перенесла в столовую. Спустя три четверти часа они сидели друг напротив друга, наслаждаясь каждым моментом дружеской беседы. — Вы давно здесь живете? — спросила она, восхищаясь его элегантной столовой (и еще больше им самим). — Около пяти лет, — ответил Сэвилл и прежде, чем она успела задать еще вопрос, спросил сам: — А вы? — Я? — Вы живете в милом старом доме. Вы всегда там жили? Она хотела говорить о нем, а не о себе! — Когда мои родители разошлись, я жила какое-то время с матерью. Эдни изложила ему очень мягкую версию тех споров, которые случались между ее родителями. — Значит, ваш отец хотел, чтобы вы жили с ним? Вы, должно быть, очень близки, — заключил он. — Да, — подтвердила она. — Когда моя мать снова вышла замуж, он скандалил до тех пор, пока не получил опеку надо мной. — С условием, что вы будете навещать мать каждые две недели? Эдни взглянула на него, пораженная. Ей было безмерно приятно, что он помнил так много из ее рассказов. — В общем, да, — улыбнулась она. Сэвилл посмотрел на нее. Его выразительный рот тронула легкая улыбка. — И при том, что уже не обязаны подчиняться решению суда, вы продолжаете ездить каждые две недели в Бристоль? — Мне это приятно. Мама радуется, когда я приезжаю, и… — она вспомнила про Копенгаген, — только что-то очень важное может помешать мне поехать туда. — Простит ли меня когда-нибудь ваша мама, как вы считаете? Эдни засмеялась. Почему же не простит? Дочь любила его, и матери было бы этого достаточно. — В прошлую субботу… в Бристоле все прошло очень хорошо, — сообщила Эдни, почувствовав, что должна что-то сказать. Он устремил глаза, в которых все еще искрился смех, на ее лицо. — А в эти выходные вы опять собираетесь в Бристоль? — спросил он. Эдни покачала головой. — Два раза подряд? Мой отец воспротивится. — Я вижу, он вас очень любит, — заметил Сэвилл. Эдни хотела, чтобы и Сэвилл ее любил. Мысль, что он никогда не полюбит ее, больно ранила. — Пожалуй, помою тарелки и приведу в порядок кухню, — Эдни решила сменить тему. Сэвилл внимательно посмотрел на нее. — Не хотите ли сыра с печеньем на десерт? К счастью, он понял, что у нее нет желания говорить о своей семье. — Я не привыкла объедаться во время обеда, — отказалась она. — А вы можете угощаться, если хотите. — Нет, спасибо, — ответил он и добавил: — Знаете, я изменил свое мнение. Мне нравится, когда вокруг меня суетятся. Эдни почувствовала себя такой счастливой, что ее снова стало распирать от желания засмеяться. О, Боже, он подумает, что перед ним полоумная, если она не будет сдерживаться. — Пользуйтесь, пока можно, — сказала она. — Я скоро возвращаюсь на работу. — И, взяв пару грязных тарелок, поспешно удалилась на кухню. Эдни почти справилась со своими чувствами, когда Сэвилл, принеся остальные грязные тарелки, вошел в кухню. — Разве вы не останетесь до полуночи, как было предписано? Прервав свое занятие, Эдни обернулась и внимательно посмотрела на него. Выглядел он нормально, но как знать? — Голова болит? — спросила она, продолжая вглядываться в его лицо. — Нет, — ответил он. Это ничего не значило. Возможно, он принял обезболивающее за несколько минут до ее прихода. Она отчаянно захотела, чтобы он отменил завтрашнюю поездку в Милан, хотя и понимала всю ее важность. — Идите в гостиную и сядьте там, а я принесу вам кофе, — предложила Эдни. Сказав это, она вдруг засомневалась в том, что ему следовало пить кофе. По его взгляду она поняла, что Сэвилл снова готов командовать, и отвернулась. — Я помогу вам мыть посуду. Он взял полотенце и начал вытирать тарелки. Ей стало легче. Может быть, он и мечтал о чашке кофе, но она заварила чай. Из упрямства? Нет, она винила в этом любовь. Сэвилл отнес чай в гостиную и сел на диван. Попивая чай, он начал тщательно разбирать документы, которые она привезла. Надо ли ему так напрягаться? Эдни следила за ним, готовая ответить на все вопросы и пытаясь умерить свое волнение. Но это не получалось. Чем дольше он изучал лежащие перед ним материалы, тем сильнее ее охватывало беспокойство. — Кстати, о матерях, — выпалила она ни с того ни с сего. Сэвилл поднял глаза. — Не понял? — Вы дали слово своей маме, что днем приляжете! — напомнила она ему, нисколько не беспокоясь о том, что это выглядело глупо — впереди у Сэвилла было три невероятно тяжелых дня. Четыре, если считать напряженные совещания, которые проводились по пятницам. Он сразу понял, что она имеет в виду. Но, вместо того чтобы, как она рассчитывала, безропотно пойти лечь, он скептически посмотрел на нее. — Вы это серьезно? — спросил он недоверчиво. — Я бы не стала нарушать слово, данное матери, — твердо сказала Эдни. — Это шантаж! — обвинил он ее. Пусть называет, как хочет, лишь бы это помогло. — Возможно, — сказала она. — Мама никогда не узнает. Эдни сделала глубокий вдох. — Узнает, если я возьму у Феликса телефон и позвоню ей, — пробормотала она, готовая к тому, что ее вышвырнут вон за нахальство. Сэвилл все еще недоверчиво смотрел на нее. Вдруг озорной огонек вслыхнул в его глазах. Он встал. — Тогда пойдемте. Эдни машинально встала тоже. — Куда? — спросила она. Его взгляд интриговал ее. — Моя дорогая Эдни, — протянул он, — если я лягу… вы… ляжете со мной. Онемев, она молча смотрела на него. Голова отказывалась соображать. — Нет! — выдохнула она. У нее все перевернулось внутри, сердце колотилось, глаза стали круглыми, как блюдца. — Да! — уверил он ее и, шагнув к ней, крепко схватил за запястье. — Пойдем, — сказал он, а когда она упрямо осталась стоять на месте, добавил: — Возьмите с собой бумаги, вы будете читать их мне, а я закрою глаза. — Вы… — начала она, но вдруг совершенно успокоилась: он играл с ней! Ладно, возможно, она переусердствовала, пригрозив позвонить его матери. Но это, по крайней мере, дало желаемый результат. — Вы… — Легкое сомнение вдруг закралось ей в душу. Тут Сэвилл улыбнулся. — Да успокойтесь, Эдни, — мягко сказал он. — Чтобы выполнить свое обещание, я лягу сверху на одеяло, а вы сядете на стул и мне почитаете. Это ее устраивало. Начав собирать бумаги, Эдни почувствовала, что удовлетворена достигнутым результатом. Она все еще испытывала это чувство, когда спустя какое-то время писала не покладая рук, а Сэвилл все диктовал ей и диктовал. Еще два документа — и все будет готово. Эдни начала читать ему первый из них, и ей стало тоскливо от предстоящего расставания. Может быть, оттянуть время, заварив ему еще чай? Может быть, попозже она приготовит ему что-нибудь поесть. Неожиданная реплика Сэвилла в тот момент, когда она сделала паузу после абзаца, заставила ее остановиться и внимательно посмотреть на него. — У вас очень нежный голос, Эдни, — сделал он ей комплимент. Его глаза были закрыты. Был тому виной свет или он на самом деле бледнее, чем обычно? Эдни старалась не волноваться. — Спасибо, — вежливо ответила она, пытаясь оценить его состояние и продолжая читать, но теперь медленнее. Дойдя до конца страницы, она взглянула на Сэвилла. Он не реагировал. Она молча вглядывалась в него. Его глаза по-прежнему были закрыты, он ровно дышал. Может быть, он засыпал? Может быть, уже уснул? Нормальный сон только пойдет ему на пользу, решила она. Эдни молча с минуту смотрела на него. Он спал. День был теплый, но, тревожась, не замерзнет ли Сэвилл, Эдни обвела глазами комнату в поисках какого-нибудь легкого покрывала. Ничего подходящего не было. Взглянув на огромную кровать, она увидела пуховое одеяло. Отложив бумаги в сторону и бесшумно встав со стула, Эдни подошла к кровати и протянула руку к одеялу — и тут же поняла, что допустила ошибку. Сэвилл не спал! Он сразу открыл глаза, схватил ее за руку и заставил сесть рядом с собой. — Вы! — выдохнула она. — Вы не спали! Он был доволен собой. — Так кто это ворчун? — спросил Сэвилл, и Эдни с опозданием поняла, что он ей этого так не оставит. — Вы обманули меня! — обвинила она его с трепещущим сердцем — его рука все еще крепко сжимала ее запястье. Сэвилл не обратил внимания на ее слова. — Вы обзываете меня, шантажируете. Нехорошо, Эдни. Какую плату с вас взять за это? Эдни посмотрела на него. В его глазах снова прыгали чертики. Ей захотелось поцеловать его, почувствовать его объятия. Ей до боли хотелось этого. — Вам действительно следовало пойти на работу. А то вы изнываете от скуки и ищете развлечений, — холодно выговорила она ему. — Плату! — потребовал он, нисколько не шутя. Она смотрела на него, и в душе у нее кипело счастье. — Что, если я сделаю вам бутерброд? — предложила она. — Я не голоден. Господи, помоги ей. — А как насчет чашки чая? — Этого мало. — Предположим… я могла бы… расплатиться поцелуем. Но вы же не захотите? О, предательское сердце, глупый язык! — Захочу, — возразил он, и чертики по-прежнему плясали в его глазах. — Не захотите, — повторила она. Вместо ответа он притянул ее к себе. — А вы проверьте, — посоветовал он. Эдни проглотила комок в горле, понимая, что проиграла. — Вы… должны лежать очень спокойно, — сказала она. — Я… не уверена, что это пойдет вам на пользу. — Я лежу очень спокойно, — ответил Сэвилл, но она ему не доверяла. А может быть, себе? Потому что, когда она наклонилась над ним и их губы встретились, от ее слабой попытки контролировать себя ничего не осталось. Его губы были теплыми и манящими. Эдни подняла голову. Она расплатилась, но Сэвилл находился так близко, что она не была в состоянии отстраниться от него. Похоже, что и Сэвилл не хотел этого. Секунды две они вглядывались друг в друга. Эдни изо всех сил старалась не показать ему своих чувств. В глазах Сэвилла были нежность и озорство — все сразу. — Эдни, — прошептал он, и ее захватило блаженное ощущение его объятий. Он неспешно целовал ее, не выпуская из рук. Сердце бешено колотилось. Она прикоснулась к его лицу. Он целовал ее шею. Она обмирала. Их губы снова встретились. Эдни прижалась к нему, и несколько долгих прекрасных минут поцелуи следовали один за другим. Она почувствовала ласковые руки Сэвилла на своей талии. Его пальцы скользнули под льняной жакет. Она остро ощутила их прикосновение к своей обнаженной спине. И не выразила ни малейшего протеста, когда, встретив на своем пути препятствие в виде бюстгальтера, его пальцы, поразительно нежно касаясь ее шелковой кожи, расстегнули его. — Все в порядке, Эдни? — спросил он. Почему-то у нее появилось смутное чувство, что это она должна была задать ему такой вопрос. Но в этот момент она не понимала, зачем ей надо было спрашивать о таких вещах. — Да, — смущенно ответила она, поцеловала его и застонала от удовольствия, когда его пальцы постепенно переместились вперед, к ее груди. Она судорожно вздохнула. — Я не слишком тороплюсь? — мягко спросил Сэвилл. Она покачала головой и почувствовала внезапное и почти непреодолимое желание сказать ему о своей любви. Но почему-то решила, что не стоит делать этого. А после Эдни позабыла обо всем на свете. Ей хотелось прикоснуться к нему. Дрожащими пальцами она попыталась расстегнуть пуговицы его рубашки и обнаружила, что Сэвилл с готовностью ей помогает. Пока они целовались, прижавшись друг к другу, Эдни полностью отдавала себе отчет в том, что сидит радом с ним на кровати, что он снял рубашку, что она осталась без жакета и без лифчика. Но когда и каким образом исчезла ее юбка, она помнила очень смутно. — Сэвилл! — вскрикнула она, вдруг обнаружив, что осталась в одних трусиках, да и он был почти обнажен. — Надеюсь, ты не боишься меня? — улыбнулся он, лаская ее атласные плечи. — Даже и не думаю, — прошептала она и почувствовала, что совершенно млеет от любви к нему, когда, целуя ее, он прижался к ее обнаженной груди. Она затрепетала, когда Сэвилл осторожно отклонился назад, чтобы взглянуть на нее. Эдни почувствовала, что густо краснеет, когда его взгляд скользнул вниз по ее груди, тонкой талии и бедрам, а потом снова устремился вверх к обнаженным полушариям. Она прижалась к нему, понимая, что пути к отступлению нет. Да она и не хотела отступать. Сэвилл страстно поцеловал ее и увлек за собой на постель. Никогда еще она не испытывала таких необыкновенных ощущений. — Я так жаждал тебя, — выдохнул Сэвилл. — Я д-думаю, ты знаешь, что я тоже мечтаю о тебе, — смущенно сказала она и заслужила страстный поцелуй. — Не бойся, — выдохнул он. — Нет, — улыбнулась она, поцеловала его и прижалась к нему. Быть с Сэвиллом, с человеком, которого она любила, — восхитительно. Чувствовать его кожу, его крепкое мужское тело — почти блаженство. Но тревожные звоночки, нежеланные, ненужные тревожные звоночки пробудили ее от грез. Она встревожилась не за себя, а за него. Эдни мечтала о близости с ним, страстно мечтала. Так страстно, что с трудом вспоминала причину своей тревоги. — Я… — выдохнула она и запнулась. Разве можно не любить мужчину, который так тонко улавливал перемены в ее настроении? — Что? — спросил он, стараясь понять, что ее беспокоит. И тут Эдни наконец поняла. Его голова! — Я… н-не уверена… насчет… — объяснила она. — Не уверена? — уставился на нее Сэвилл, и она осознала: несмотря на то, что он схватывал все на лету, сейчас не может постичь ее замешательство. — Я… не думаю, что это… правильно! — попыталась объяснить Эдни и увидела, что Сэвилла раздирает внутренняя борьба. Она заметила, как стала исчезать нежность из его взгляда. К ее изумлению, прежде, чем она попыталась найти нужные слова и объяснить, что ему опасно сейчас слишком волноваться (а что могло взволновать сильнее, чем страстные занятия любовью?), Сэвилл отпрянул от нее. — Сэвилл? — удивилась она. Он сидел на краю кровати, повернувшись к ней спиной. Она хотела его. Страстно хотела. Настолько страстно, что именно это и остановило ее у последней черты. Тут она услышала, как Сэвилл довольно ясно сказал: — Я думаю, что для нас обоих будет лучше, если ты уйдешь. Уйдешь! Словно пораженная громом, Эдни уперлась взглядом в его широкую обнаженную спину. Она мечтала о близости с ним, а он вышвыривал ее вон. — Но, Сэвилл! — запротестовала она. — Сейчас! — перебил он. Эдни в шоке открыла рот. Он тоже желал ее, она знала это. Ошеломленная, она глядела ему в затылок. Она не хотела уходить! Она хотела остаться, и если не заниматься любовью с ним (о, как она мечтала об этом!), то хотя бы убедиться в том, что он чувствует себя нормально. — Немедленно! — сурово повторил он. И тут заговорила ее гордость. Он хотел, чтобы она ушла! Он выгонял ее! Да как он смел! Уходи! Да, она уйдет, не теряя ни минуты! Она торопливо схватила свою одежду и быстро оделась. Гордость заставила ее броситься к двери. Она не обернулась. Открыв дверь, Эдни закричала: — Я с лихвой расплатилась, Крейторн! — и, разъяренная, удалилась. ГЛАВА ВОСЬМАЯ Эдни потребовалось очень много времени, чтобы снова прийти в себя. Она не вернулась на работу днем в понедельник, а поехала домой. Пока не увидела на дорожке отцовский автомобиль, Эдни не предполагала, что он вернется из поездки так быстро. Значит, придется приходить в норму немедленно. Во вторник Эдни обнаружила, что кто-то доставил записи и документы, которые она забыла, покидая в спешке квартиру Сэвилла. Никакой личной записки от него не было, только инструкция по поводу незаконченной работы. Хотя почему она ждала, что он напишет что-то личное? Она вспомнила, как он выгнал ее. Среда тянулась бесконечно. Но к четвергу Эдни более-менее пришла в себя. Однако каждый раз, когда она думала о том, насколько далеко зашли их отношения с Сэвиллом, она с трудом представляла, как справится с собой, когда снова увидит его. Ему-то что! Она не сомневалась в том, что он уже бывал в таких ситуациях. Хотя и предполагала, что не каждый день среди любовной сцены он говорил партнерше, что ей лучше уйти. «Партнерша»! Как отвратительно. Она бы предпочла думать, что не была для него просто партнершей. Но могла бы ею стать! Если бы она вдруг (надо признать, запоздало) не вспомнила, что у Сэвилла травма головы, тот довел бы до конца их любовную близость. Интересно, подумала она, может быть, способ, каким она прервала… процесс и стал причиной того, что Сэвилл остановил их любовные ласки. Может быть, когда… дело… доходит до такого накала, разговаривать не положено? Что она знала? Да ничего не знала. Кроме того, что скучает по нему. Несмотря на то, что не могла представить, как посмотрит ему в глаза при встрече, она скучала по нему так сильно, что едва могла дождаться завтрашнего дня, чтобы снова увидеть его. В пятницу Эдни надела свой самый лучший деловой костюм: голубой, с белой отделкой. Она знала, что выглядит отлично, и это придало ей уверенности. Эдни припарковала свою машину, увидела автомобиль Сэвилла и поднялась к себе. Прежде чем войти, она сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться. Когда она вошла, наградой ей стала разрядка напряжения! Дверь между их кабинетами была открыта, и боковым зрением Эдни увидела, что Сэвилл уже был на месте и погружен в работу. Он даже не взглянул на нее. Она вошла и убрала в ящик стола свою сумку. — Зайдите, Эдни, — распорядился он холодным, безразличным тоном. Взяв блокнот, Эдни вошла. Она собиралась спросить, как он себя чувствует, но, судя по всему, он не хотел никакого участия с ее стороны. — Доброе утро, — сказала она сухо, возненавидев себя за то, что чувствительная, слабая часть ее натуры все еще беспокоилась о нем. А что беспокоиться? Он суров, деловит, холоден. Она ненавидит его за это! Как он мог, после того как они лежали рядом почти совсем обнаженные, диктовать ей одно, другое, словно ничего не произошло! Сэвилл поднялся и взглянул на часы. Высокий, безупречно одетый, бизнесмен до мозга костей, и, по мнению Эдни, потрясающий. — Я должен встретиться с Уинтропом Батлером и еще кое с кем. Прошу вас просмотреть почту и положить все, что требует внимания, мне на стол. — Хорошо, — спокойно ответила она. Ее взгляд был прикован к блокноту. — Не забудьте, что совещание начинается в десять! — напомнил он — совершенно напрасно, по ее мнению. Она сама оповещала всех об этом! — Я приду без пяти, — ровным голосом сказала она. Не произнеся больше ни слова, Сэвилл вышел. С чувством, что она получила очень ясное послание: «Забудьте, что когда-то побывали в моей постели», Эдни сжала зубы, стараясь не расплакаться, и набросилась на работу. Опять-таки из чувства гордости она пришла в конференц-зал вовремя. Последними появились Сэвилл и Уинтроп. Эдни увидела, как Сэвилл сразу метнул взгляд туда, где она должна была сидеть, и подумала, что от нее не осталось бы и мокрого места, если бы она осмелилась не явиться. Это был единственный раз, когда он обратил внимание на ее присутствие, и Эдни снова почувствовала к нему ненависть. Ладно, она и не ожидала, что он будет танцевать от радости, увидев ее. Но зачем же относиться к ней просто как к еще одному предмету казенной мебели? Он мог хотя бы спросить: «Готовы?» Или что-то в этом роде. Разве она ждала слишком многого? Совещание было в разгаре, и следующие два с половиной часа у Эдни не было времени думать ни о чем, кроме как о сложных фактах, цифрах и профессиональных терминах. Потом настала очередь Сэвилла, который должен был выступить с заключительной речью и закрыть совещание. В какой именно момент испарилась ее ненависть к нему, она бы не могла сказать, но то, как он без всяких усилий точно определял самые сложные проблемы, вызвало любовь и восхищение. Ее гордость за него набирала высоту! А ведь он менее чем неделю назад получил травму шаром для крокета! Интересно, оправился ли он от этого удара? Сэвилл выглядел таким бледным, таким усталым, когда она забирала его из больницы. Она так его любила, ее переполняла такая нежность к нему. Продолжая выступать, Сэвилл повернулся к ней. Как замечательно он выступал, каким замечательным человеком он был! Она любила его, о, как она любила его! Вдруг он резко остановился. Все внимание присутствующих было приковано к нему. Сэвилл слегка повернул голову и посмотрел прямо на нее. И хотя последние полчаса он без запинки говорил о сложнейших вещах, когда их взгляды встретились, он запнулся. Внезапно в середине заключительной речи Сэвилл посмотрел ей прямо в глаза — и пошатнулся. Его брови поднялись, словно что-то его потрясло. О, нет! Эдни почувствовала, как ее бросило в жар. И в следующую секунду прошиб холодный пот от ужаса! Она-то знала, что именно потрясло Сэвилла! Он закончил свое заключительное слово. Эдни встала и, воспользовавшись тем, что несколько директоров окружили босса, вышла. Испытывая ужас, она вошла в свой кабинет, убрала свои записи в ящик стола и, задержавшись ровно настолько, чтобы схватить сумку, убежала. В панике, не став ждать лифта, она стрелой понеслась к лестнице, пробежала первый марш и, торопливо обернувшись, увидела Сэвилла, направлявшегося целеустремленно и быстро к себе в кабинет. Ни при каких обстоятельствах она не должна была столкнуться с ним на автомобильной стоянке. Голова Эдни все еще кружилась от взрывоопасных мыслей, когда она вдруг поняла, что, сама того не желая, ехала куда глаза глядят и в результате оказалась очень близко от своего дома. Эдни повернула на глухую улицу. Она чувствовала себя разбитой и абсолютно несчастной. Это был тот редкий случай, когда она поняла, что не может поделиться со своим отцом. Слишком велика была ее боль, слишком велико унижение. Потому что, вспомнив, как запнулся Сэвилл, когда их взгляды встретились, в каком он был шоке, Эдни осознала: он понял то, что она, потеряв в тот момент бдительность, и не пыталась скрывать, что любит его! Он был проницателен, остроумен, и он знал женщин! Вне всякого сомнения, Сэвилл мог понять все по одному слову, взгляду, вздоху. А ведь она до этого злосчастного момента изо всех сил старалась скрывать от него свои истинные чувства! Как она могла так забыться, так залюбоваться им, что все чувства забили ключом. И когда он повернулся и взглянул на нее, любовь, должно быть, сияла на ее лице как сигнальный огонь! О, это было непереносимо! До сегодняшнего дня любые свои чувства или страсть она могла бы, как ей казалось, объяснить ему чисто биологически — проснувшимся физическим влечением. Господи, как по-медицински это звучит! Но он в любом случае должен знать, что взрослые люди по обоюдному согласию могут вступать в интимную связь и без настоящей любви. То, что она была исключением из правил, он не предполагал — до сегодняшнего дня, когда только слепой не увидел бы, что она любит его. Но Сэвиллу не было дела до ее любви. Он не хотел этой любви и после того, как вышел из шока (это заняло у него меньше минуты, как она заметила), должен был предпринять серьезные шаги, чтобы положить всему конец. Эдни хотела избавить его от необходимости увольнять ее с работы. Она уже знала, что не вернется в «Ай Эл инжиниринг энд дизайн». Аннетт прекрасно справится без нее. Примерно через час Эдни почувствовала, что достаточно успокоилась и может ехать дальше. Она скажет отцу, что ушла с работы, и, может, тот будет снисходителен и не станет расспрашивать ее ни о чем. Однако, придя домой, Эдни обнаружила, что отца нет. Зазвонил телефон, но она была не в состоянии вести вежливый разговор. Все равно это звонили не ей, поскольку предполагалось, что она должна быть сейчас на работе. Телефон звонил несколько раз в этот день — очевидно, кому-то позарез был нужен ее отец, но Эдни не имела понятия о том, где он мог быть, и в любом случае чувствовала себя слишком расстроенной, чтобы отвечать на звонки. Отец пришел домой незадолго до того времени, когда она обычно возвращается с работы. — Привет! Ты рано! — воскликнул он, и слова о том, что она только что ушла (хотя точнее было бы сказать, убежала) с работы, застряли у Эдни в горле. — Компенсация за переработку, — ответила она и сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться и покончить разом со всем. — На самом деле… — начала она, но отец заговорил одновременно с ней. Она вежливо уступила право ему. — Меня… не было, — сказал он, как ей показалось, слегка запнувшись. — Пил чай с миссис Эндрюс? — попыталась Эдни ему помочь и поняла, что не ошиблась. — По правде сказать, да, — ответил он и продолжил: — Бланш интересовалась — можешь отказаться, если хочешь, — не придешь ли ты к ней завтра на ужин? Ее отец не относился к числу людей, которые открыто выражают свои эмоции, но это звучало серьезно. А то, что он вообще передал ей приглашение, говорило о том, что он его одобряет. Как ни щемило у нее сердце, Эдни нашла в себе силы улыбнуться. — А ты там будешь? — Разумеется! — быстро ответил он. — Тогда с удовольствием приду, — сказала она и, поскольку сердце не унималось, добавила: — Пойду переоденусь. Так как отец явно пребывал в прекрасном расположении духа, Эдни не решилась говорить ему ничего, что могло омрачить его настроение. Вместо этого она изобразила еще одну улыбку и увидела, что он направился к телефону, стоящему в холле. Однако телефон зазвонил прежде, чем он успел сделать свой звонок. Эдни проходила мимо него, когда он подошел к телефону. — Это тебя, — сказал он, протягивая ей трубку. Надеясь, что это не кто-то из ее друзей захотел поболтать, она подошла и взяла трубку. — Что вы там делаете? — спросил строгий голос, который она немедленно узнала. — Я здесь живу! — ответила Эдни, задыхаясь, и швырнула трубку. К счастью, отец куда-то ушел, и Эдни беспрепятственно помчалась в свою комнату. Сэвилл знал, что она его любит, — что ему еще надо? Эдни едва сдерживала рыдания. При чем здесь любовь! Должно быть, он просто взбесился, когда ее не оказалось под рукой, чтобы писать под диктовку его распоряжения. Эдни попыталась вызвать в себе ненависть к нему, но не смогла. Он не просил ее влюбляться в него и, наверное, пришел в ужас, когда обнаружил, насколько она глупа. Злость бурлила в ее сердце. Ну и нечего названивать — она и так знает, что ее увольняют. Ее злость поутихла. Вряд ли он так поступит. И не только из деловых соображений. Ему, безусловно, присуща некоторая чуткость, Эдни не раз убеждалась в этом. (А может, в память о тех мгновениях страсти, которые они пережили вдвоем.) Она начала понимать, что, прежде чем отдать письменное распоряжение, босс непременно известил бы ее об этом устно. Эдни сменила красивый костюм на джинсы и хлопчатобумажную футболку и услышала, как телефон зазвонил снова. Неужели он мог позвонить второй раз? — Эдни! — крикнул снизу отец. — Тебя! Ноги стали ватными. Не может быть, чтоб это был он. Не только Крейторн знал ее телефон! С трепетом Эдни спустилась в холл. — Спасибо, папа, — сказала она и, когда он ушел по своим делам, робко взяла трубку. — Я слушаю, — севшим голосом сказала она. — А я думаю, нам лучше встретиться, — заявил твердый решительный голос, который мог принадлежать только одному человеку. — Я так не думаю, — ответила она и на этот раз более спокойно положила трубку. «Я думаю, нам лучше встретиться»? Он что, надеялся, что она смиренно приедет на место встречи только для того, чтобы услышать: «Помните о трехмесячном испытательном сроке? Вы его не выдержали!» — Это тот же самый человек? — спросил отец, выйдя в холл. — Мой босс, — уточнила Эдни. Она решила, что еще не наступило подходящее время для объяснений. — Мы… сегодня утром было очень важное совещание… — И он отпустил тебя пораньше домой, а сам продолжает связывать концы с концами, — закончил за нее отец, сделав совершенно неправильный вывод. — Что ты хочешь на ужин? — спросила она. Они поужинали. Потом отец решил навестить Бланш. Эдни была рада этому, потому что ей хотелось побыть одной. Но некоторое время спустя она услышала, как к дому подъехала какая-то машина. Посмотрев в окно, она не поверила своим глазам. Сэвилл? Прежде чем он вышел из машины, она уже была наверху, в своей комнате. Эдни в панике бросилась на кровать. Она услышала звонок в дверь и молила Бога о том, чтобы отец не вернулся до того, как уедет Сэвилл. Звонок прозвенел второй раз, потом третий, четвертый. Сэвилл звонил долго и настойчиво. Эдни обливалась слезами, но никакая сила в мире не заставила бы ее открыть дверь. Конечно, Крейторн заметил ее машину на дорожке. Но тот факт, что она его любит, вовсе не означает, что она должна сидеть дома все вечера. Она ушла пешком. На свидание. Пятого звонка не последовало. Когда Эдни услышала, как заработал двигатель его машины, у нее едва не остановилось сердце. Это был конец. Она знала это. Сэвилл пытался поговорить с ней, и по телефону, и приехал к ней домой. По его мнению, он сделал все что мог. Больше попыток не будет. Эдни была настолько убеждена в этом, что, когда минут через пять зазвонил телефон, решила подойти. Сейчас она лучше контролировала себя, чем раньше. Телефон продолжал звонить, когда она не спеша вышла из своей комнаты и пошла вниз. Телефон продолжал звонить — возможно, звонок был важным. Не колеблясь, она сняла трубку. — Алло? — сказала она и не поверила своим ушам. Потому что услышала голос, бесспорно принадлежавший Сэвиллу, и никому другому. — Эдни, — сказал он, — я люблю вас! — И положил трубку. У Эдни не хватило сил сделать то же самое. Она просто стояла, уставившись на телефон, а мозг отказывался работать. Совершенно ошеломленная, она все еще стояла и, как загипнотизированная, смотрела на телефон, когда услышала, что вернулся отец. Не в состоянии ни думать, ни говорить, она влетела в свою комнату. Однако минут через десять поняла, что не может сидеть весь вечер взаперти. Но спуститься вниз и поддерживать обычный разговор она была не в силах. Сэвилл просто не мог сказать того, что она услышала! Ей показалось! Схватив сумку и вынимая на ходу ключи от машины, Эдни спустилась вниз. — Договорился с миссис Эндрюс? — умудрилась она спросить достаточно спокойно. — Она с нетерпением ждет завтрашнего вечера, — ответил отец и, заметив у нее в руках ключи от машины, поинтересовался: — Уходишь? — Я не надолго. — Я не буду дожидаться тебя и лягу спать, — язвительно сказал он. Эдни ехала минут пятнадцать, когда вдруг обнаружила, что едет в направлении дома Сэвилла. О, Боже! При первой же возможности она быстро развернулась. Что она делает? Однако и домой не хотелось. Заметив на первой же парковке свободное место, Эдни повернула туда и остановила машину. Он не мог сказать: «Я люблю вас!» Этого просто не может быть! Но выбросить его слова из головы она не могла. Снова и снова Эдни вызывала их в памяти. «Я люблю вас!» Скорее всего, она ослышалась. Несмотря на то, что она плохо соображала, Эдни все же догадалась, что Сэвилл звонил ей из машины — он просто не успел бы вернуться к себе. Следовательно, он знал, что, хоть Эдни и не открывает дверь, она дома. Сама она с трудом понимала, где находится. На каком свете. Может быть, любовь лишила ее разума? Она так мечтала услышать от Сэвилла, что он любит ее. Но он не мог сказать этого… или мог? Эдни прилагала героические усилия, пытаясь рассуждать логически, но в ее состоянии это плохо удавалось. Он так сказал? Он так считал? Так, давай все сначала! Зачем ему было это говорить — если он вообще такое сказал. Ясно одно: он хотел поговорить с ней, а она… она достаточно убедительно показала, что не желает разговаривать с ним. А может быть, он, устав от попыток поговорить с ней, решил сообщить ей эту сногсшибательную новость, чтобы привлечь ее внимание? Что ж, это ему прекрасно удалось! Но… зачем ему привлекать ее внимание? Какие-то деловые соображения? Могло быть такое? Эдни как-то не верилось. О, Господи, неужели Сэвилл действительно сказал «Эдни, я люблю вас»? Эдни прерывисто вздохнула, но через пять минут ни к какому выводу так и не пришла. Она знала, что не успокоится, пока не узнает правду. Ни за что не вернется домой и не ляжет спать, пока не выяснит все до конца. Сэвилл звонил ей трижды и приезжал к ней домой. Вдруг он решил оставить свои попытки. Эдни проглотила подступивший ком отчаяния. Раз так, ей надо было набраться храбрости и поехать к нему. Но хватит ли у нее храбрости? Сможет ли она? Поборовшись с собой еще с минуту, Эдни наклонилась вперед и включила зажигание. Потом вывела машину на дорогу. Тут, набравшись мужества, она сделала разворот. Эдни подъехала к дому Сэвилла, стараясь ни о чем не думать, лишь надеялась, что застанет его дома. Однако, когда Эдни оказалась у его подъезда, у нее разыгрались нервы и она стала надеяться, что его дома нет, что он еще не вернулся. Она шагнула на тротуар, прекрасно сознавая, что в любой момент сможет сесть обратно в машину и уехать, не позвонив в его дверь. Но ею управляла какая-то сила, с которой она не могла справиться. Эдни подошла к его двери и дрожащим пальцем нажала на кнопку звонка. Она заготовила сдержанную фразу о том, что больше не собирается «быть под рукой в нужный момент», как вдруг дверь открылась — и она забыла, о чем собиралась сообщить. — Я… оставила здесь свой шарф в прошлый понедельник! — неожиданно выпалила она, хотя никакого шарфа, разумеется, не оставляла. Несколько секунд Сэвилл молча, без тени улыбки, внимательно смотрел на нее. А потом сказал: — Я нашел его. Входите. ГЛАВА ДЕВЯТАЯ Сэвилл ввел ее в гостиную. Кажется. Во всяком случае, Эдни оказалась там. Она стояла в центре комнаты в полном смятении. Она не могла толком вспомнить, как попала сюда. — Садитесь, — произнес Сэвилл мрачно, без какого бы то ни было намека на теплоту. А еще говорил, что любит! Эдни запоздало поняла, что эти слова были просто уловкой, чтобы заманить ее сюда. Он знал, что она его любит, и заставил ее прийти к нему таким унизительным способом! И это не оставляло ей другого выбора, кроме как показать ему, насколько он ошибался. — Мне не следовало сюда приходить, — холодно сказала Эдни, пренебрегая его предложением сесть, и направилась к двери. — Следовало! — резко возразил он, пытаясь преградить ей путь. — Нет! — воскликнула она в полной растерянности. Эдни отступила: еще шаг вперед, и они бы столкнулись. Даже при том, что в этот момент она не испытывала к нему теплых чувств, Эдни боялась физического контакта с ним. Сэвилл изучающе смотрел на нее, не трогаясь с места: заполучив Эдни, он был полон решимости не выпускать ее, пока не скажет всего, что хотел. — Нам необходимо кое-что выяснить, — заявил он. Если он надеется, что она будет безропотно стоять здесь и слушать разнос за то, что осмелилась влюбиться в него, а затем вежливо (а может быть, и нет) сообщит об увольнении, пусть подумает еще раз! Она прикинула расстояние между ним и дверью, пытаясь взвесить свои шансы на то, чтобы проскочить мимо него и удрать. — Вы не сделаете этого! — сказал он вкрадчивым голосом — и она возненавидела его за то, что он прочел ее мысли. У нее возникло непреодолимое искушение предложить ему побыстрее выложить все и покончить с этим. Пора открывать огонь. Переходить в наступление. — Не знаю, почему вы решили сказать… то, что сказали… Чтобы затащить меня сюда, я полагаю. К счастью, у меня сегодня не было каких-то определенных планов, хотя завтра я приглашена на ужин, — торопливо вставила она. — Но я подумала, вы, наверное, поняли, когда я не вернулась сегодня днем на работу, что я отправилась на собеседование в другое место! Браво, Эдни! Это было блестяще! Просто блестяще! Он, похоже, оторопел. Прекрасно! Хотя Эдни немного встревожила его внезапная бледность. О, Господи, ведь прошло меньше недели с тех пор, как он получил удар по голове! — Вы собираетесь уйти? Вот это новость! Разве он не увольняет ее? Не будь дурочкой, Эдни, он умеет ловко притворяться, ты видела это. — Конечно! Я ведь собиралась работать только три месяца! Он молча смотрел на нее, словно взвешивая, можно ли ей верить. Но она не могла выдержать его молчаливой оценки и продолжала: — Безусловно, опыт, приобретенный мной в вашей компании, бесценен, н-но… — Она запнулась и замолчала. Непрошеные видения промелькнули перед ее глазами — но не усердной работы, а объятий. — Так что, когда мне позвонили прошлым вечером и пригласили на собеседование сегодня… вообще-то я собиралась сказать вам об этом утром, но мы были так заняты и… — Она снова замолчала, увидев, что он качает головой. — Вы отъявленная лгунья! — заметил он. Она хотела возмутиться, но, испугавшись, что и так наговорила слишком много, решила промолчать. — Лгунья и гордячка, — добавил он тихо. Она пожала плечами. — Видимо, я обидел вас чем-то, либо… — Сэвилл помолчал, изучающе глядя на нее, и продолжил: — Либо я все понял правильно и мои глаза не обманули меня, когда на совещании… — Я пришла сюда, чтобы уведомить вас, — торопливо вставила она, пока он не растоптал ее гордость, вынеся вердикт любви, которую прочел в ее глазах. — Я хочу уволиться. Меня не будет в понедельник на… — Вы пришли сюда, Эдни, отозвавшись на мой последний телефонный звонок, — оборвал ее Сэвилл и, сделав глубокий вдох — словно это он нервничал, а не она, — медленно закончил: — Телефонный звонок, который не имеет никакого отношения к работе. Господи, помоги. Почему она до сих пор здесь? — Значит, я отъявленная лгунья и гордячка? Любопытно! — произнесла она, не придумав ничего лучшего. Но с нарастающей тревогой почувствовала, что пора умолкнуть, пока неосторожный язык не подвел ее. — Я сказала все, что хотела, — резко заявила Эдни. — И… — ее взгляд упал на дверь, — и вы не можете задерживать меня здесь против моей воли. — В обычных обстоятельствах я бы и не пытался, — ответил Сэвилл, который без тени улыбки на красивом лице внимательно следил за сменой ее настроения. — Но эти обстоятельства для меня далеко не обычные, так что, может быть, вы отнесетесь ко мне снисходительно? Эдни должна была признаться себе, что никогда в жизни не была так сбита с толку: Сэвилл, которого она безгранично любила, говорил загадками. — Я сожалею, — натянуто сказала она и сжала губы — больше она не скажет ни слова! — Вы и должны сожалеть, — ответил Сэвилл, но в его тоне она не услышала ожидаемой твердости. — Если бы не вы, мне удалось бы спать ночами! Эдни вытаращила глаза. — Так в довершение всего я виновата еще и в вашей бессоннице! Бог ты мой — мысли о ней не давали ему спать? У Эдни подкосились ноги, когда, к ее удивлению, Сэвилл спокойно изрек: — Я влюбился в вас с первого взгляда, Эдни. У нее остановилось дыхание. — Что? — выдохнула она. — Можно подумать, для вас это новость! — проговорил он. Она не произнесла ни слова в ответ, а он решительно шагнул к ней и взял ее за руку. — Меня ноги не держат. Сядьте, чтобы я тоже мог сесть. Она молча уставилась на него. Сэвилла ноги не держат? Эдни отняла свою руку, отошла и села на диван. И совершенно не ожидала того, что Сэвилл Сядет рядом. На некоторое время воцарилась тишина. Видимо, Сэвилл очень тщательно подбирал слова. Эдни не могла вынести растущего напряжения. Надо было прервать молчание, сказать что-нибудь. — Эта комната… очень славная, — произнесла она, чувствуя, что подобный комментарий будет как нельзя кстати. — Потому что вы находитесь здесь, — к ее изумлению, ответил Сэвилл, дождаться комплимента от которого было так же невозможно, как снега в пустыне. — Прекратите, Сэвилл, — резко сказала она. — Я не собираюсь больше у вас работать! — А я вам уже сказал, что работа тут ни при чем. Это сугубо личный разговор. — О, Боже! Он повернулся и пристально смотрел на нее. — Речь идет о нас с вами. Я не смогу успокоиться, пока не выясню, является ли мое восхищение вами односторонним. Эдни отвернулась. Он ждал. Она оглянулась и бросила на него короткий взгляд. Он ждал. — Ну… когда мы впервые встретились… раз уж разговор личный, я признаюсь… естественно, мне понравилась ваша внешность, ваши… манеры, иначе я бы не согласилась уехать с вами, — пришлось ей ответить. Она поспешно добавила: — А потом выяснилось, что мне совсем не следовало это делать… потому что вы чудовище. — Я заслужил это, — согласился Сэвилл обреченно. — В свою защиту могу сказать, что заметил вас в ту же минуту, как пришел на вечеринку к Джереми Ноулу. Я захотел познакомиться с вами и много думал о вас в последующие дни, когда… — Правда? — вырвалось у нее. Эдни немного помолчала и с бьющимся сердцем напомнила ему: — Вы позвонили мне из Милана. Он не забыл. — Я прилагал много усилий, чтобы как можно скорее вернуться в Англию, — сознался Сэвилл, глядя ей прямо в глаза. Как можно скорее вернуться? Уж не хочет ли он сказать, что торопился увидеть ее? Эдни не могла в это поверить! — Вы… не очень-то обрадовались, когда обнаружили, что я работаю в вашем офисе, — возразила она. К ее удивлению, он согласился и с этим. — Я был потрясен, увидев вас там! — ответил он, не запнувшись. — Женщина, которую я пригласил на ужин, говорила, что у нее нет работы. А оказалось, что она схитрила! — Вы до сих пор думаете, что я знала, кто вы такой? — Черт возьми, я не знаю, что и думать! — сознался Сэвилл. — Знаю только, что очень хотел увидеть вас снова в тот вечер. Он хотел увидеть ее? Эдни обомлела. — Вы позвонили и сказали, что заняты. — И хотя я не ждал, что эта новость вас убьет, должен признаться, что немного оторопел, когда понял, что вы скорее обрадовались, чем расстроились. «Хорошо», — ответили вы, словно это была самая приятная новость за последнее время. Это была худшая новость! Но Эдни не собиралась говорить ему об этом. — Я подозревала, что вы могли бы найти время, если б захотели, — спокойно возразила она. — Конечно, — откровенно признался Сэвилл, и она с волнением почувствовала, что с этого момента начинается честный, открытый разговор. — Но как я мог? Я никогда не встречался ни с кем из сотрудниц своей компании. Прежде всего, потому, что не хотел, так как это вызвало бы бесконечные трудности. Даже если не считать возможных служебных перемещений, толков, ненужных сплетен, это повлекло бы за собой чудовищную нервотрепку, когда личные отношения снова переходили бы в разряд деловых. — Значит, ваши… неписаные правила… должны были распространиться и на меня? — Вы были исключением, ради которого я очень хотел их нарушить, — ответил он, и ее сердце снова бешено заколотилось, не выдержав нежной улыбки, которая сопровождала эти слова. — И вот я, дорогая Эдни… — (Дорогая Эдни! Господи! У нее сейчас остановится сердце!) — …забыв все свои правила, без всякой служебной необходимости стал заглядывать в ваш кабинет, только чтобы взглянуть на вас. — Ох! А я ни о чем и не догадывалась. Чаще всего вы просто игнорировали меня! — А вы и не могли догадаться — я и сам толком не знал причины. Я знал только, что, после того как подвез вас домой в тот вечер, когда сломалась ваша машина, я не мог нормально жить. — Правда? Сэвилл придвинулся немного ближе — как будто ей и без того было мало проблем с сердцем! — Когда я высадил вас возле дома, вы сказали, что благодаря мне успеваете на свидание. Я тогда подумал: знай я об этом раньше, оставил бы вас самостоятельно добираться до дома! Эдни с изумлением смотрела на него. Потом расхохоталась. — Честно? — выдохнула она. — Я и сам не мог поверить, что так думаю. — А у меня не было никакого свидания, — призналась она. Он уставился на нее. Потом уголки губ поползли вверх, и он сказал: — И у меня тоже. — Они, улыбаясь, посмотрели друг на друга, и Сэвилл преодолел разделявшую их дистанцию. Взяв ее руки в свои, он хрипло сказал: — Я действительно люблю вас, и вы знаете это. — О, Сэвилл, — прошептала Эдни дрожащим голосом. — А я вам небезразличен? — напряженно спросил он. Он должен знать, что небезразличен! — Я… я боюсь, — призналась она. Она не могла поверить, что он любит ее — это было просто невероятно. — Боитесь чего? — спросил он. — Расскажите мне, маленькая моя, и я прогоню все ваши страхи. — Разве вы можете меня любить? — Разве я могу не любить? — ответил Сэвилл. — Откуда вы знаете? — недоверчиво спросила Эдни. Она страстно любила его. Но не могло же быть, чтобы он отвечал ей тем же! — Просто знаю. Любовь здесь, в моем сердце, и никуда не уйдет, — нежно ответил Сэвилл и добавил, поняв, что ей нужны были новые подтверждения: — Эта любовь просто живет, Эдни. Живет во всем. В моих поступках, в моей ревности, которая обуревает меня, в… — Вы ревнуете? — Пораженная, она пристально смотрела на него. — Увы, — сознался Сэвилл. И, отвечая на ее пристальный взгляд, добавил: — Даже когда я еще не знал истинной причины своего странного состояния, мне не нравились ваши исчезновения по выходным. — Я ездила навещать свою мать! — воскликнула она. — Тогда я не знал этого. — Он улыбнулся, и ее сердце в очередной раз подпрыгнуло как сумасшедшее. — Так же, как и того, что тот человек на стоянке был вашим сводным братом. — Вы ревновали к Майлзу? — Ревновал и был вне себя, — ответил он. — Конечно, ревновал. За два дня до этого вы были в моих объятиях — и вдруг обнимаете кого-то другого! Хотя я еще не отдавал себе отчета в том, что на самом деле чувствую к вам, все в моей душе перевернулось. — О, Сэвилл, — прошептала Эдни. Он взял ее руку, поднес к губам и нежно поцеловал. — Я был удручен, дорогая, — хриплым голосом прошептал Сэвилл. — Удручен тем, что едва не довел вас до слез, потому что из-за ревности оскорбил ваши чувства своим подозрением. — И это после того, как всего за час до этого… — Она замолчала. — А что случилось за час до этого, Эдни? — с тревогой спросил он, человек, который казался таким сильным, таким уверенным. — Я… вы пошли обедать… у нас произошел не совсем приятный разговор по поводу того, что я не смогу работать в выходные, и когда вы пошли обедать, я поняла, что… Она замолчала. — Вы поняли что?.. — подбодрил ее Сэвилл, словно чувствуя, что сейчас наступит какой-то важный момент. — Что я… влюблена в вас. — Вот негодница! Влюблена? — Люблю вас, — сказала она на одном дыхании — и оказалась в его объятиях. — Родная моя Эдни, — прошептал он ей в волосы. — Я подумал, что сошел с ума, когда увидел… увидел на вашем лице то, что так жаждал увидеть. Невероятно, — выдохнул он, с обожанием глядя на нее. — Никак не могу поверить, что после всех моих отвратительных приступов гнева вы действительно любите меня. — Ничего не могу с собой поделать, — созналась Эдни, улыбнувшись дрожащими губами. — Вы чудо, — прошептал он и нежно поцеловал ее. Они долго смотрели друг на друга. Потом Сэвилл признался: — Я думал, что мое сердце остановится, когда я взглянул на вас и увидел в ваших глазах то, за что позже безжалостно уцепился. — Я была в ужасе оттого, что выдала себя. Она улыбнулась, и Сэвиллл снова нежно поцеловал ее. — А у меня, казалось, сердце остановилось, я отчаянно пытался вспомнить, что должен был сказать. Мне пришлось приложить немало усилий, чтобы обрести контроль над собой, а когда в следующий раз я посмотрел в вашу сторону, вы уже исчезли. — Я ринулась к себе, схватила сумку и бросилась вниз. Я так боялась, что могу встретиться с вами, если стану ждать лифт, что побежала по лестнице. — Вы хоть понимаете, что я потерял целый день, пытаясь найти вас? — сказал он строго. — Я целый день безуспешно звонил вам домой. Весь день я не находил себе покоя, вспоминая то, как вы смотрели на меня. Ее страхи отступили. — Вы подумали, что я заперлась дома? — Сначала я вообще ни о чем не думал. Потом решил, что вы пошли обедать, да только моя логика меня подвела, и тогда я перестал шагать из угла в угол и решил вернуться к привычному удовольствию. — Какому? — спросила она, насторожившись. — Смотреть в окно и наблюдать, как вы въезжаете или выезжаете со стоянки, — объяснил Сэвилл и, когда она с радостным изумлением посмотрела на него, прорычал: — Да, я безумно влюблен. — Ему явно понравилось, как она залилась смехом, потому что он снова ее поцеловал и подытожил: — Я знал, в понедельник окончательно понял, что люблю вас. — Окончательно? — тихо спросила она. — В первый раз меня осенило в тот день, когда вы ушли из моего дома, — признался Сэвилл. — Я не мог в это поверить, потому что такого со мной никогда не было, — добавил он, к большому ее удовольствию. Он протянул руку и почти благоговейно коснулся ее лица. — Во вторник я улетел в Милан и обнаружил, что любовь к вам неотступно сопровождает меня. — Как восхитительно это звучит! — воскликнула она. — Ох, моя дорогая, вы не можете представить себе, какое ужасное время я пережил, борясь с искушением позвонить. Много раз я хватал трубку, но все время так волновался, так боялся проговориться, что клал ее на место. — О, Сэвилл, — растроганно произнесла Э-ни, — Я сама боялась выдать себя. Сэвилл засмеялся и поцеловал уголок ее рта. — Я понимал, конечно, что между нами существует взаимное влечение. Вы покраснели, — заметил он с явным удовольствием. — Но мне было этого мало. Я, хотел знать, чувствуете ли вы ко мне нечто большее. Поэтому я решил, что, как только вернусь из Италии, приглашу вас на ужин и… — Вы собирались пригласить меня на ужин сегодня? — воскликнула Эдни. Потом вспомнила, каким холодным и безразличным он был с ней утром. — Никогда бы не подумала, — неосторожно сказала она ему. Он усмехнулся. — Будьте снисходительны, моя дорогая. Вы так извели меня, что я был сам не свой! — Сам не свой? — В моей голове были только две мысли, что я горячо люблю вас и что мне необходимо провести очень важное совещание. Я попытался сосредоточиться, с большим трудом, признаюсь, и решил, что сначала разделаюсь с совещанием, и тогда у меня будут развязаны руки, чтобы всецело сосредоточиться на нас. Может быть, мне удастся это сегодня. А если повезет, у меня появится шанс увидеть вас в субботу или воскресенье… Вы же не должны ехать в Бристоль, надеюсь? — Господи! — ахнула она, пораженная его вопросом. — И вот сегодня утром я стоял у окна и наблюдал за тем, как вы подъезжаете. У меня было несколько коротких минут, чтобы взять себя в руки прежде, чем вы войдете. Я так мечтал обнять вас — вот почему я не осмеливался поднять глаз, когда попросил вас зайти. — Сэвилл! — снова ахнула Эдни и тут поняла, что безраздельно верит всему, что он говорит, и самое главное, тому невероятному факту, что он любит ее. — Вот почему я знал, что вы приехали на работу на своей машине, — продолжал он, — и у меня все перевернулось в груди, когда, посмотрев позже в окно, я не увидел вашей машины на том месте, где вы ее поставили. — Вы поняли, что я уехала домой? — Скорее почувствовал. Я знал, что вы никогда не уезжали на машине в обеденное время. Поэтому я ждал, ходил из угла в угол и опять ждал, а когда вы не появились и в два, я снова обрел надежду. Мне показалось, что это может означать, что вы действительно любите меня, и, заметив, что я это понял, вы, моя дорогая гордячка, решили сделать все, чтобы я больше никогда вас не увидел. — И что вы решили? — мило спросила она. — Решил? Негодница! Я был не в состоянии ничего решать. Ехать за вами? Позвонить? Вдруг я все понял неправильно? Нет, этого не могло быть, не должно было быть. И я вернулся к своему первоначальному плану — позвонить вам и пригласить поужинать со мной сегодня. — Господи, Сэвилл, а я не хотела разговаривать с вами, — сокрушаясь, прошептала она. — Вы вели себя не очень дружелюбно, — уколол он ее. — Думаю, что поговорить с вами я смог только благодаря вашему отцу, который оказался дома. — Простите. — И Эдни, ободренная его ласковым взглядом, потянулась к нему и поцеловала. — Я не думала, что вы позвоните снова, — сказала она. — А что мне оставалось делать? Я приехал к вам и отказывался верить в то, что вас нет дома. — Я спряталась наверху, — созналась она, радуясь тому, что смогла ему признаться. Сэвилл улыбнулся своей замечательной улыбкой, а потом, став серьезным, сказал: — А я был безмерно расстроен. Надо было что-то предпринять. Бездействие было невыносимо. Но я понимал, что, поскольку вы явно не были расположены разговаривать со мной, мне придется говорить коротко и по существу. — Вы сказали: «Эдни, я люблю вас», — и я не могла в это поверить. — А я поехал домой и стал мерять пол шагами, обдумывая, каким образом мне увидеть вас сегодня. Мое сердце едва не остановилось, когда я услышал звонок в дверь. Неужели сработало? Мой план заключался в следующем: узнав о моей любви, вы должны были понять, если действительно любите меня, что вам нечего бояться. Я подошел к двери, прилагая дьявольские усилия, чтобы скрыть свои чувства в случае, если это окажетесь не вы. Но это были вы, и я понял, что ни за что не отпущу вас. — Я… рада, что пришла, — прошептала Эдни. Сэвилл снова обнял ее, и она долго не могла произнести больше ни слова. Их сердца гулко стучали, радость оттого, что они были вместе, заглушила всю прежнюю боль и страдания. — Ты действительно любишь меня, моя дорогая? — спросил он тихо, когда, чуть отстранившись, взглянул ей в глаза. — Действительно, очень, — ответила она с ласковой улыбкой. — И когда ты поняла это? — Почти с первой встречи, мне кажется, — сказала Эдни. — В тот вечер, когда ты нежно и целомудренно поцеловал меня. — Она тепло улыбнулась. — Потом ты позвонил из Милана и пригласил меня поужинать. Обычно меня не слишком волнует первое свидание, но тут мое сердце бешено заколотилось. — Поподробнее, — попросил он. — Ну, наше первое свидание не состоялось, и ты, к сожалению, забыл обо мне… — Ничего подобного! — Мне неожиданно захотелось, чтобы между нами все сложилось по-другому. — Потому что влюбилась в меня? Эдни покачала головой. — Я не знала тогда, что меня так выбило из колеи, почему я не находила покоя. Хотя… должна признаться… что я тоже испытывала ревность. — Она увидела, как удивление на лице Сэвилла сменилось явным удовольствием. — Полагаю, что ты счастлив! — засмеялась она. — В тот вечер, когда я ужинала с Грэхэмом, приятелем своего сводного брата, вдруг вошел ты с потрясающей брюнеткой. У меня все перевернулось внутри, и я начала понимать, что ты небезразличен мне. — Ничего приятней ты не могла бы мне сказать, — перебил ее Сэвилл и тут же спросил: — А ты всегда держишься за руки с приятелями своего брата? — Ты ревнуешь! — воскликнула она. — Как же не ревновать? Ты же сама сказала, что спала с этим шалопаем, любителем подержаться за руки! Эдни отпрянула, но вспомнила: она сама сказала ему, что рано легла спать в тот вечер. — Вовсе нет! Я не спала с ним! — поспешно сказала она. — Теперь я это знаю! — уверил ее Сэвилл так же поспешно. — Представляешь, как ты поразила меня в Копенгагене, признавшись, что никогда не была близка ни с одним мужчиной? — Ты вышвырнул меня вон! — напомнила она ему. — Приказал мне идти спать. Честно говоря, — призналась она, — я тогда этого не поняла, да и сейчас не понимаю. — О, моя сладкая невинность, — ласково проговорил Сэвилл, — я понимаю, что вел себя как идиот. Но в свою защиту скажу: ты действовала на меня так, что я иногда с трудом мог сообразить, где нахожусь. — А сейчас соображаешь? — озорно пошутила она. — Ах ты, проказница! Вижу, мне с тобой достанется, — усмехнулся он. — Я люблю тебя, — сказала она, просто потому, что не могла удержаться. Сэвилл поцеловал ее. Он готов был целовать ее снова и снова. Но тут слегка отстранился от нее и сказал: — Если я относился к тебе так же, как ко всем остальным сотрудникам, почему я постоянно входил в ваш кабинет, чтобы взглянуть на тебя? Почему у меня все переворачивалось в груди оттого, что Феликс явно пытался ухаживать за тобой? — Ты ревновал меня к кузену? — удивилась Эдни. — Смертельно ревновал! — признался он. — Я тоже получил приглашение на ту вечеринку, но не хотел идти — пока не услышал, что ты согласилась пойти туда с Феликсом. Я сам себе не поверил, когда позвонил хозяйке дома и сказал, что принимаю ее приглашение. Эдни просияла, но вдруг вспомнила: — Ты злился на меня. — Не то слово! Я был готов вышвырнуть Феликса, когда увидел, что он целует тебя. — Я возражала, — посчитала она нужным упомянуть. — А ты обвинил меня в том, что я его поощряю. — Прости меня. К тому моменту, как я дошел до вас, мне удалось овладеть собой настолько, чтобы не врезать Феликсу. Вместо этого я накинулся на тебя. Но ни при каких обстоятельствах я не мог допустить, чтобы он отвез тебя домой. — Сэвилл! — вздохнула Эдни. И вдруг ее осенило. — Ты сказал… Как ты узнал, что машина Феликса вышла из строя раньше, чем он? — Потому что это я вывел ее из строя. — Ты хочешь сказать, — ахнула она, — что сломал машину Феликса… умышленно? — Главное было привести ее в порядок, вернувшись. Она была ошеломлена! — Сэвилл Крейторн, как тебе не стыдно! — воскликнула она. — Так вот почему ты заставил меня сесть вперед, притворившись, будто понятия не имеешь, где я живу. Ой! — вдруг вспомнила она кое-что еще. — Я тогда подумала, что тебе не терпится поскорее избавиться от меня и вернуться к белокурой спутнице, — я ошибалась, правда? — Моя «белокурая спутница» — хорошая подруга, и ничего больше. Она для тебя не опасна, потому что, к счастью, ее сердце принадлежит другому, — объяснил он, и Эдни поняла, что он заметил мелькнувшую в ее глазах ревность. Она улыбнулась, и он продолжал: — Но и при том, что я не признавался себе, что люблю тебя, я не мог допустить, чтобы мой кузен на прощанье целовал тебя. — Я тоже, — засмеялась она. — О, дорогая моя, как я тебя люблю! — выдохнул Сэвилл и поцеловали ее. — Ты хоть представляешь, что делаешь со мной? — прорычал Сэвилл. — Я все время теряю нить разговора. — По-моему ты говорил о том… что боялся признаться себе, что любишь меня, — мечтательно прошептала она. — Да, правильно, — улыбнулся он. — Я все время боролся со своим влечением к тебе. Но, как видишь, безрезультатно. — Между прочим, Грэхэм, — посчитала нужным пояснить Эдни, — друг Майлза, крайне болезненно переживает развод с женой, так что мы с ним просто друзья. — Очень рад слышать это! — заявил Сэвилл, и по его тону она поняла, что Сэвилл когда-нибудь спросил бы ее о Грэхэме. И почувствовала, что Сэвилл тоже не желает оставлять никаких недоговоренностей между ними. — Насчет той брюнетки. Я встречался с ней всего один раз. — И, бросив на Эдни дразнящий взгляд, добавил: — Дерзкая рыжеволосая девушка, которая имела нахальство поразить меня в самое сердце, каким-то образом притупила мой интерес ко всем остальным женщинам. Эдни задохнулась от восторга. — Может быть, мне это снится? — Я чувствую то же самое, — проговорил Сэвилл и в который раз поцеловал ее. — Так что ты говорил? — нетерпеливо спросила Эдни. — Я… говорил, кажется, — Сэвилл сделал вид, что не может вспомнить, на чем остановился, — что ты, моя радость, всерьез завладела моим сердцем. Я попытался навсегда выбросить тебя из головы. Я решил, что наши отношения должны быть чисто деловыми. — (Эдни была в такой эйфории, что смутно помнила о том, что примерно так же думала сама.) — Я должен был установить дистанцию между нами. — И тебе это безусловно удалось. — Думаешь, это было легко? — Поподробнее, — на этот раз попросила его Эдни. — Ты представить себе не можешь, чего мне стоило скрыть удовольствие от встреч с тобой. Чисто деловые отношения, повторял я себе. Потом, когда ты обварила руку, мой первый и естественный порыв был — обнять тебя. Поверь мне, моя дорогая, это было совершенно невинное стремление успокоить тебя, помочь справиться с болью. Но вдруг зазвучал тревожный звоночек — чисто деловые отношения! Если бы такое случилось с Аннетт, я бы никогда не стал обнимать ее. — Ты был… не слишком многословен потом, — заметила Эдни. Он улыбнулся. — Ничего удивительного. Но самым большим испытанием стало твое появление в аэропорту, когда я собирался лететь в Копенгаген. — У тебя был такой застывший взгляд, когда ты увидел вместо Аннетт меня, — мягко напомнила она ему. — Еще бы! Я тогда знал только, что мне понадобится приложить все усилия, чтобы сконцентрироваться на предстоящей работе, и появляешься ты. — Ты говоришь замечательные вещи, — засмеялась она. — Колдунья! — сказал он. — Я пытался, изо всех сил пытался скрыть, как запело от радости мое сердце, когда я увидел тебя в аэропорту и понял, что ты летишь со мной. С неимоверным трудом я взял себя в руки, чтобы держаться отчужденно. — Мы целовались, — прошептала она. — Да, целовались, — ласково сказал он. — Это были два самых коротких и одновременно самых длинных дня в моей жизни. Деловые отношения, продолжал я убеждать себя, только деловые отношения — но из этого ничего не получалось. Мне было очень хорошо с тобой. — В самом деле? — Поверь мне. Я потерял сон, хотел, чтобы ты была рядом каждую минуту. — Он замолчал. — Ты простишь меня за то, что я позвонил администратору и попросил разбудить тебя? — Ты так хотел видеть меня? — Ну, — постарался оправдаться он, — нам же предстояло многое успеть в тот день. — Можно я еще раз скажу, что люблю тебя? — О, любимая, повторяй это всегда, — попросил он. Эдни прильнула к нему в поцелуе и долго не выпускала Сэвилла из объятий. — Я изо всех сил пытаюсь держать себя в руках, — сказал он хрипло. — Но если мы будем продолжать в том же духе, я не справлюсь. — Постараюсь следить за своим поведением, — прошептала Эдни кокетливо. — Ты со своей неопытностью способна завести мужчину очень далеко, — пожурил ее Сэвилл. — Вспомнил ту ночь в Копенгагене? — Я хотел еще быть с тобой, но ты ввергла меня в такую панику… — В панику? — Милая Эдни. Мне стоило огромных усилий держаться от тебя подальше — это была крайне трудная задача, должен сознаться. Но, несмотря на все усилия, мы оказались в моей спальне, где ты вдруг напугала меня до полусмерти, сообщив, что невинна! — Напугала? — Моя маленькая, я желал тебя как безумный. И что же получалось? Я, босс, оказался с тобой в чужой стране, обязан был отвечать за тебя. А вместо этого обольщаю. По здравом размышлении я понял, что, если мы будем продолжать в том же духе, я буду виноват в том, что лишил тебя невинности. Насколько она помнила, обольщение было взаимным. — В ту ночь я тоже почти не спал, — улыбнулся он. — Из-за меня? — Из-за тебя, — подтвердил он. — А ты, моя маленькая гордячка, была такой отчужденной на следующее утро, словно ничего между нами не произошло, и я испугался, что потеряю тебя. — Если тебя это утешит, могу признаться, что, возвращаясь домой, я чуть не плакала и ненавидела тебя за то, что ты так поступил со мной, — призналась она и почувствовала, с какой силой он прижал ее к себе. — О, любимая моя, я никогда больше не причиню тебе боли, — пообещал он и поцеловал ее. Какое блаженство чувствовать, как ее обнимают его руки. Эдни не хотелось шевелиться. Но его слова о боли напомнили ей кое о чем, и она повернулась к нему. — А как твоя голова? — встревоженно спросила она. — Ты о том случае с крокетным шаром? Все в полном порядке, — успокоил он ее. — Хотя, должен сознаться, в тот момент я чувствовал себя не очень хорошо. — Я рада, что ты позвонил мне из больницы и попросил приехать. — Дорогая Эдни, я ведь мог попросить своих родителей забрать меня. Но хотел видеть тебя одну. — Как хорошо, — вздохнула она. — А мне хорошо было тогда. Я был так рад, что ты осталась, — тихо прошептал он. — Я не смогла уйти. — И даже когда мне стало гораздо лучше на следующее утро, я не хотел, чтобы ты уходила. Тогда я не понимал, почему мне так нужно было, чтобы ты осталась со мной. Просто был не в силах тебя отпустить. Я был близок к тому, чтобы признаться в своем чувстве. — Я звонила тебе с работы, — напомнила она. — А я скучал без тебя. Я был так счастлив рядом с тобой. Она затаила дыхание. Как чудесно было слышать это. — Разве можно удивляться, что я забыл обо всех своих клятвах придерживаться только деловых отношений? — Когда я поцеловала тебя? — Когда ты поцеловала меня, все мысли о том, что наши отношения должны быть чисто деловыми, вылетели у меня из головы. — Я тоже все забыла — или почти забыла — о твоей травме. Я не была уверена, что нам… можно было… заниматься любовью, — сказала она, увидев ошеломленное выражение на его лице. — Я была уверена, что нам не следовало этого делать — тебе надо было выздоравливать и… — Так вот о чем ты говорила! — прервал ее Сэвилл, расплывшись в улыбке. — А я решил, что ты прекратила наши любовные ласки, потому что была не уверена, что желаешь нашей близости! — сказал он, и теперь пришла ее очередь удивиться. — И ты во второй раз выгнал, меня, Сэвилл Крейторн. — Какое наслаждение ты мне доставляешь! — выдохнул он. — Моя дорогая, ты не имеешь представления о том, как очаровательно наивна. — Он снова поцеловал ее. — А «вышвырнул» тебя во второй раз, дорогая моя, потому, что, хотя и знал, что никогда ничего не сделаю против твоей воли, я слишком сильно хотел тебя. Я не мог справиться с собой, и единственным выходом для меня было заставить тебя уйти как можно скорее. — О! — воскликнула она. — А ты… пришел в себя… когда я ушла в понедельник? Он покачал головой. Встревожившись, она пристально посмотрела на него. Сэвилл быстро успокоил ее. — Ну как я мог прийти в себя? Не успел я встать на ноги, как меня словно обухом по голове ударило: я понял, что страстно тебя люблю. Эдни вздохнула. — Я так рада, — прошептала она. — Тогда, может, ты отменишь приглашение на завтрашний ужин? Эдни вспомнила о своем заявлении, когда вошла к нему. — Отменить… — с сомнением сказала она. — Эдни, я понимаю, что ты любишь меня, но я ничего не могу поделать с маленьким дьяволом, который сидит у меня на плече и нашептывает, что завтра вечером какой-то мужчина поведет тебя… — Это не какой-то мужчина, — поспешно прервала она его. — Помнишь, я говорила о миссис Эндрюс… подруге моего отца? Так вот это она пригласила меня на ужин завтра вечером. — Слава Богу, — сказал Сэвилл с улыбкой. — А что, если я забронирую где-нибудь столик для нас четверых, чтобы отпраздновать? — Отпраздновать? — спросила она и была окончательно сражена, когда Сэвилл ответил: — Мы могли бы отпраздновать нашу помолвку, Эдни. — Помолвку? — ахнула она. — Короткую помолвку перед свадьбой, — твердо заявил Сэвилл и стал напряженно ждать. Ее сердце так билось, что она с трудом могла ответить. — Скажи «да», Эдни. Скажи, что выйдешь за меня. Я люблю тебя и не могу без тебя жить, — настаивал он. — Моя жизнь пуста без тебя. Пожалуйста, скажи, что согласна, любимая. — Я так тебя люблю, — дрожащим шепотом сказала Эдни. — Значит, да? — напряженно спросил он. — Я с радостью выйду за тебя замуж, — ответила Эдни и немедленно оказалась в его объятиях. Сэвилл поцеловал ее. — Спасибо, любимая, — выдохнул он. — Если твой отец уже ляжет спать, когда мы приедем к вам, я навещу его утром, — уверил он ее, а она знала, что он — человек слова. У Эдни забилось сердце, когда она вспомнила, что Сэвилл говорил о «короткой» помолвке перед свадьбой. Значит, они оба горят желанием поскорее быть вместе. — Приятно слышать, — улыбнулась она. И Сэвилл снова ее поцеловал. — И еще, если ты не возражаешь, может быть, мы отпразднуем это и с твоей мамой в Бристоле? — Сэвилл! — выдохнула Эдни. — Я всегда знала, что ты чуткий человек. Он улыбнулся и, поцеловав ее в нос, поставил на ноги. — Пошли, любимая, у нас много дел. — Да? — Надеюсь, вы не будете спорить, мисс Рейнер… а в скором будущем миссис Крейторн, — сказал он с насмешливой строгостью. — Твоя семья завтра, а моя — в воскресенье. — Ее сердце наполнилось радостью, когда он добавил: — А в понедельник у нас будет время подумать о нас и о нашей скорой свадьбе. — Пожалуй, я не буду спорить, — мечтательно ответила Эдни. Внимание! Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения. После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий. Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.