Дружба — и больше ничего?

Аннотация

Возможна ли между мужчиной и женщиной чистая, абсолютно невинная дружба? Именно о таких отношениях мечтает Джазлин Палмер. И именно такую дружбу предлагает ей обаятельный и элегантный Холден Хэтуэй. Но почему так бьется сердце у Джазлин при одном только взгляде на него? Почему она мечтает о встречах с ним, а стоит его увидеть — бежит без оглядки? Может, в ее сердце поселилось иное чувство?

Глава первая Джазлин знала, что никогда не выйдет замуж. Вероятность остаться старой девой не слишком ее тревожила. Сказать по правде, она вообще об этом не задумывалась. Просто знала, что семейная жизнь не для нее. Не то чтобы Джазлин была равнодушна к мужчинам. Как и большинство двадцатидвухлетних девушек, она охотно ходила на свидания и с удовольствием принимала свою долю цветов, ужинов и комплиментов. Но стоило заметить в глазах очередного кавалера отблеск серьезных намерений — и Джазлин вежливо, но твердо давала понять, что любовь в ее планы не входит. Методом проб и ошибок она установила для себя идеальную меру — три свидания с одним и тем же человеком. Ни в коем случае не больше! Опыт показывал, что после четвертого свидания мужчины начинали строить далеко идущие планы, а это ей ни к чему. Вечером в среду, возвращаясь домой из Лондона, где она работала секретаршей в крупной юридической фирме, Джазлин пыталась понять, почему мысли ее в последнее время все чаще обращаются к семье и браку. Должно быть, дело в том, что отец все больше времени проводит с Грейс Крэддок — нынешней возлюбленной, леди с головы до пят в отличие от предыдущих. Прошлые увлечения Эдвина Палмера редко продолжались дольше нескольких месяцев. Но миссис Крэддок, с которой он познакомился на каком-то рождественском приеме, как видно, всерьез завладела его сердцем. Она была гораздо старше предыдущих подружек Эдвина — пятидесяти пяти лет от роду, всего на два года моложе его самого — и несколько лет назад развелась с мужем (по ее рассказам, никчемным человеком, принесшим ей много горя). Отец Джазлин был женат уже трижды — неужели он решится рискнуть и в четвертый раз? Джазлин понимала, почему в голову ей настойчиво лезут мысли о семье — она беспокоится за отца. Очень хочет, чтобы он был счастлив. И Грейс тоже. С тех пор, как отец познакомил их полгода назад, Грейс, несмотря на разницу в возрасте, стала для девушки настоящей подругой. Но создан ли отец для семейной жизни? В этом Джазлин сомневалась. Мать ее умерла, когда девочке было пять лет. С тех пор в жизни Джазлин сменились две мачехи и несчетное количество «теть». В детских воспоминаниях остались лишь гневный голос отца и отзвуки женских истерик. Иногда обстановка накалялась настолько, что отец отсылал девочку к дедушке и бабушке. Но когда Джазлин возвращалась, ничего не менялось. Насмотревшись на такое «семейное счастье», девушка твердо решила: брак и серьезные отношения не для нее. Ей нравилась работа у «Брауна, Латимера и Брауна»; в конце года один из старших секретарей собирался уходить на пенсию, и Джазлин ожидало повышение. А дела о разводах, которыми фирма была буквально завалена, подтверждали, что стремиться к семейным узам не стоит. Не зря ведь статистика констатирует, что шестьдесят процентов браков в Великобритании заканчиваются разводами. Подъезжая к своему уютному сельскому дому, Джазлин в который раз сделала вывод, что совершенно счастлива. О чем еще мечтать? Джазлин отворила дверь, и самый лохматый пес на свете бросился ей навстречу, едва не сбив с ног. — Привет, Ремми! Рембрандт появился в доме лет шесть назад. Вошел в мастерскую и молча улегся у ног Эдвина. Вечером милостиво согласился разделить с ним ужин. Спать лег на коврике в прихожей. Несколько месяцев Джазлин просматривала все газетные объявления о потерявшихся собаках. Но большую кудлатую дворнягу никто не искал, и Рембрандт остался у Палмеров. Джазлин прошла в кухню и поставила на плиту чайник. Увлеченный работой, отец, как всегда, не видит и не слышит ничего вокруг, но скоро он сделает перерыв и захочет подкрепить силы чашечкой чая. — А ты, наверно, хочешь печенье? — обратилась она к Рембрандту. В ответ тот нетерпеливо забил хвостом по полу. Джазлин кинула ему собачье печенье. Когда она заваривала чай, за окном раздался шум мотора. Длинный, блестящий на солнце спортивный автомобиль въехал во двор. — Хм, шикарная машина! — пробормотала Джазлин. Она привыкла к визитам богатых клиентов, желающих заказать портрет у талантливого художника. Решись отец писать одни портреты, скоро стал бы богачом! Но Эдвин всегда предпочитал писать то, к чему лежала душа, — как и его дочь, свободу он ценил выше материальных благ. Рембрандт предостерегающе залаял. — Фу, Ремми! — приказала Джазлин, не сводя глаз с окна. Из автомобиля вышел мужчина лет тридцати пяти, высокий, темноволосый, в строгом темном костюме — должно быть, прямо с работы. То-то он обрадуется, если Рембрандт вздумает с ним «поздороваться» и оставит на дорогих брюках клочья шерсти! Выйдя из кухни и тщательно прикрыв за собой дверь — Рембрандту доверять не стоило, — Джазлин вышла в холл. На полпути, сама не зная зачем, на секунду задержалась перед зеркалом. Не считая нескольких собачьих шерстинок на юбке, выглядела она безупречно — словно и не было позади нелегкого рабочего дня. Среднего роста, стройная, с платиново-белокурыми волосами, фиалковыми глазами и белоснежной кожей, Джазлин была настоящей красавицей, и строгий темно-синий костюм придавал ей особое очарование. Раздался звонок, и Джазлин поспешила открыть дверь — не стоило заставлять клиента ждать. Вблизи незнакомец оказался еще крупнее — он возвышался над ней дюймов на восемь. При взгляде на него у Джазлин непонятно с чего вдруг екнуло сердце! Однако она взяла себя в руки и приветливо улыбнулась, ожидая, что гость представится и объяснит, зачем пришел. Но незнакомец заговорил не сразу. Несколько секунд он молчал, не отрывая взгляда от ее лица, словно вбирая глазами фиалковый блеск, нежную кожу, чувственный изгиб полных губ. — Я хотел бы поговорить с мистером Палмером, — произнес он наконец. Голос теплый, бархатный — должно быть, не у одной женщины замирает сердце от его звуков. Да и у самой Джазлин что-то затрепетало внутри, но в следующий миг она уже овладела собой. — Отец скоро освободится. Не хотите ли присесть и подождать? — Благодарю вас. И Джазлин повела незнакомца в гостиную. Правда, на полпути сообразила, что забыла спросить, назначена ли ему встреча, и уже обернулась, чтобы исправить свою оплошность, как вдруг в холле зазвонил телефон. Джазлин распахнула дверь гостиной. — Проходите, пожалуйста, я сейчас, — предложила она и подошла к телефону. — Алло! Но улыбка Джазлин померкла, едва в ответ послышался голос Тони Джонстона. С Тони она встречалась вчера вечером — в последний раз. По дороге из ресторана домой он осмелел и попытался пустить в ход руки; Джазлин встретила эту попытку более чем холодно и полагала, что он все понял. Увы, она ошиблась. — Так и знал, что ты уже дома! — с энтузиазмом воскликнул он. — Только что вошла, — сухо сообщила Джазлин. — Увидимся сегодня? Похоже, он и вправду ничегошеньки не понял! — Боюсь, что нет, — вежливо ответила она. — А завтра? Делать нечего — придется выложить ему все как есть. — Прости, Тони. Очень приятно было с тобой общаться, но, думаю, наши встречи лучше прекратить, — произнесла Джазлин, чувствуя себя на редкость скверно. В трубке воцарилось потрясенное молчание. Затем — отчаянный вопль: — Джазлин!!! Джазлин замерла, прижав трубку к уху. Тони был ей симпатичен, иначе она никуда бы с ним не пошла. И она терпеть не могла обижать и разочаровывать людей. Но кто виноват, что он оказался настолько непонятливым? — Я думал, между нами что-то есть!! — возмущался Тони. После четырех-то свиданий! — Боюсь, что нет, — мягко повторила она. — Но… но… как же так, мне казалось, что у нас с тобой все серьезно! Он что, с ума сошел? Они едва знают друг друга! — Прости, если дала тебе повод так думать. Но… Но Тони явно не понимал слова «нет». — Я-то думал, еще несколько свиданий, и мы с тобой объявим о помолвке! О помолвке?! Мягкосердечная от природы, Джазлин почти ненавидела себя за боль, которую причиняет простодушному парню, но стоило ему заговорить о помолвке, и внутри у нее словно все окаменело. — Тони, об этом и речи быть не может! — отрезала она. — Джазлин, я все понимаю, — взволнованно зачастил Тони. — Вчера вечером я испугал и обидел тебя. Мне не следовало так спешить. Прости, дорогая, но ты так прекрасна, так соблазнительна, что я просто не мог удержаться! Хорошо, обещаю, этого больше не случи… — Тони, послушай меня, — прервала его Джазлин. — Мы славно проводили время вместе. Но, думаю, встречаться дальше не имеет смысла. — Джазлин!.. — Поэтому буду очень рада, если ты не станешь больше мне звонить. Давай сохраним хорошие воспоминания друг о друге. — Джазлин!! — Прощай, Тони, — негромко произнесла Джазлин. Однако, какие бы чувства ни бурлили в ней, она все же не могла бросить трубку, не позволив ему попрощаться. Тони долго молчал. — Ты ведь дашь мне знать, если передумаешь? — спросил он наконец. — Конечно, — ответила Джазлин, прекрасно зная, что этого не будет. Расценив вопрос Тони как прощание, она аккуратно положила трубку, досадливо встряхнула головой, повернулась и застыла как вкопанная. Пригласив посетителя пройти в гостиную, девушка предположила, что он и сидит сейчас там, куда не долетает ни единого звука из холла. Если бы! Темноволосый незнакомец не сдвинулся с места! Он стоял рядом и слышал все от первого до последнего слова! И словно желая подтвердить, что он не глух, и не испытывая ни малейшего стыда за то, что подслушал чужой разговор, незнакомец заметил: — Круто вы с ним! — У меня… у меня не было другого выхода, — пробормотала она. — Да неужели? — не отставал он. Джазлин не имела ни малейшего намерения продолжать беседу. Однако, сама не понимая почему — то ли бархатный голос незнакомца обладал какими-то гипнотическими свойствами, то ли подвело ее стремление со всеми быть открытой и искренней, — Джазлин, к своему изумлению, объяснила: — Мы провели вместе четыре вечера, а он уже завел речь о свадьбе. — И зачем я пошла с ним в четвертый раз? Я же никогда так не делаю! — Три свидания — ваш лимит? Джазлин не верила, что слышит такие вопросы, и еще меньше могла поверить, что по собственной воле на них отвечает. — Угадали. Если, конечно, речь не идет о человеке, с которым мы знакомы много лет и который знает, что серьезные отношения меня не интересуют. Джазлин чувствовала, что уже сказала больше, чем надо. Самое время сменить тему. Однако незнакомец не собирался прекращать расспросы. — Не хотите выходить замуж? — поинтересовался он с подкупающей улыбкой. Джазлин не знала, что делать — злиться или смеяться. — Я не говорю, что семейная жизнь плоха сама по себе… — осторожно начала она. — Но вам не подходит? Пора кончать этот дурацкий разговор! Что происходит? Совершенно незнакомый человек выпытывает у нее всю подноготную, а она… — Лелеете разбитое сердце? — как ни в чем не бывало поинтересовался незнакомец, не дождавшись ответа. Джазлин, не выдержав, рассмеялась. — Еще чего не хватало! — воскликнула она, обнажив в улыбке два ряда великолепных жемчужных зубов. Что со мной? — изумленно спрашивала она себя. Следовало бы кипеть от ярости на этого нахала, а я как дурочка улыбаюсь ему во весь рот! Ну, пусть попробует задать еще хоть один вопрос о том, что его не касается! Неизвестно, какой вопрос слетел бы с губ незнакомца следующим, но в этот миг наверху послышалось хлопанье двери и шаги. Шум звучал как избавление. — Прошу меня извинить! — пробормотала она и поспешила навстречу отцу. Он как раз входил в холл. — Папа, у тебя посетитель, — шепнула Джазлин и, проскользнув мимо него, поднялась к себе в комнату, чтобы переодеться в тенниску и джинсы. Она решила погулять с собакой. Они с Рембрандтом бродили по окрестностям не меньше часа. За это время Джазлин успела обдумать происшествие с Тони и пришла к выводу, что ее вины здесь нет. Да, она нарушила собственное правило и встретилась с ним в четвертый раз, однако не давала ему ни единого повода думать, что хоть в малейшей степени к нему неравнодушна. И разумеется, ни за что не отправилась бы на последнее свидание, если бы Тони хоть крошечным намеком дал понять, что его отношение к ней отличается от чисто приятельского. На дорожке перед домом уже не было шикарной машины — Джазлин и не ожидала ее увидеть. Отец — невысокий, подтянутый, с легкой проседью в волосах — сидел в гостиной, рассеянно листая искусствоведческий журнал. — Ты уже пил чай? — спросила Джазлин, хотя на языке у нее вертелся совсем иной вопрос. Однако отец, как часто случалось, прочел ее мысли. — Знаешь, кто это был? — Клиент? Эдвин Палмер покачал головой. — Холден Хэтуэй, — ответил он. — Холден Хэтуэй? — Имя казалось знакомым. — Я могла о нем слышать? — Возможно, если у твоей фирмы есть какие-либо дела с «Зортек интернэшнл». Он там член правления. — «Зортек интернэшнл»? — Это название ничего ей не говорило. — Часть огромного конгломерата, который занимается дизайном и еще чем-то в том же роде. — Судя по всему, отец знал о «Зортек» ненамного больше дочери. — Тогда откуда же я знаю этого Хэтуэя? — Джазлин напрягла память, и в голове у нее что-то смутно забрезжило. — Наверно, слышала, как о нем рассказывала Грейс. Ну да, конечно же! Детей у Грейс не было, а вот племянник был… — Так вот он какой, ее «милый мальчуган»! — воскликнула Джазлин. Правда, Грейс никогда не называла его фамилии, но отец и дочь частенько слышали ее рассказы о «милом мальчике» Холдене, который не забывает старую тетку, делает для нее и то и это… — Зачем он приезжал? Хочет, чтобы ты написал его портрет? — Возможно, подумала Джазлин, на этот раз Грейс убедила отца взяться за нелюбимую работу. — Еще чего! — фыркнул Эдвин. — Наш мистер Хэтуэй такой занятой человек! Не уверен, что он способен полчаса высидеть спокойно, разве что сунуть ему под нос пачку документов. Зачем же, удивлялась Джазлин, этот важный бизнесмен потратил драгоценное время на визит к отцу? — С Грейс ничего не случилось? — быстро спросила она. — Все в порядке, — заверил ее отец. — Как ты знаешь, она сейчас гостит у старшей сестры, матери Холдена. Он отыскал наш номер в телефонной книге, но, увидев там и адрес, сообразил, что все равно сегодня будет в этих краях, и решил заехать, чтобы кое-что со мной обсудить, пока Грейс в Корнуолле. Недоумение Джазлин усиливалось. — Что у вас с ним за секреты от Грейс? — Дело в том, что в следующую пятницу, как ты помнишь, у Грейс день рождения, а Холден привык в этот день устраивать тетушке праздничный ужин. — Он готовит ей сюрприз? — Джазлин по-прежнему не понимала, почему Холдену понадобилось обсуждать свои планы с отцом. — Нет-нет, — покачал головой Эдвин. — Дело в том, что Грейс рассказывала сестре обо мне и о том, что в последнее время мы часто видимся. Вот почему Холден решил выяснить, нет ли у меня своих планов на пятницу и не получится ли так, что мы начнем, фигурально выражаясь, наступать друг другу на ноги. — Предусмотрительный человек, — заметила Джазлин. — А ты? — Есть ли у меня планы? Да, я рассчитывал повести Грейс куда-нибудь поужинать. — И сказал об этом… э… Холдену? Отец кивнул. — Что же он ответил? — Спросил, не разрешу ли я ему устроить ужин для нас четверых. На это я ответил: буду только рад. — Отец просиял улыбкой. — А ты не возражаешь, Джазлин? — Конечно, нет, — весело ответила она. — В какой ресторан вы поедете? — Я же сказал, нас будет четверо! Считая и тебя. — Меня?! — Усилием воли Джазлин стерла с лица изумление и улыбнулась отцу. — Прости, я подумала, что речь идет о тебе, Грейс, Холдене и его жене. — Он не женат. И никогда не был. Хотя, судя по всему, от женщин у него отбоя нет. Джазлин вспомнила Холдена: серые глаза, суровый, упрямый подбородок, улыбка, искрящаяся весельем, и — что толку лгать самой себе? — невероятное обаяние… Да, можно представить, как женщины вешаются ему на шею! — Так ты пойдешь? — спрашивал тем временем отец. — Я очень хотел бы, чтобы ты была с нами. — С удовольствием, — не колеблясь, ответила Джазлин. Она понятия не имела, знал ли Холден Хэтуэй о ее существовании прежде, чем переступил порог дома Палмеров, или включил ее в свое приглашение только что. Но какая разница? Она пойдет, чтобы доставить удовольствие отцу и Грейс и повеселиться на семейном празднике. В последующие дни Джазлин часто ловила себя на мыслях о Холдене Хэтуэе. Что само по себе было достаточно странно. У нее были друзья-мужчины, но, сколько ей помнилось, ни одного, о ком бы она думала постоянно. Однако мысли о Холдене Хэтуэе, являвшиеся неожиданно, как и он сам (и почему, кстати, он не объяснил сразу, кто он такой?), вылетели у нее из головы в субботу, когда Джазлин обнаружила в почтовом ящике письмо от Тони. В обширном послании молодой человек раскрывал ей свои чувства и умолял хотя бы позвонить. Джазлин понимала, что звонить не стоит, и вместо этого написала ответ. Она повторила, что Тони ей очень нравится — как друг, что она с удовольствием проводила с ним время, но, к сожалению, не любит его и уверена, что никогда не полюбит. Но это было только начало! В понедельник выяснилось, что в словах «ты нравишься мне как друг» Тони прочел долгожданное поощрение. Он позвонил вечером. Джазлин только что вернулась с работы и едва успела поздороваться с Грейс (та, по своему обыкновению, возилась на кухне, откуда доносились аппетитные ароматы), как раздался телефонный звонок. Разговор получился долгим. Говорил в основном Тони. Джазлин молчала, кусая губы и чувствуя, как внутри у нее все леденеет. Наконец он замолк. Сдавленным от досады и неловкости голосом Джазлин еще раз повторила свою тираду, а затем сказала: — А теперь, Тони, извини, мне пора. — И, воровато оглянувшись в сторону Грейс, добавила: — У нас гости, я не могу их бросать. — Ты чем-то озабочена, — заметила Грейс, взглянув ей в лицо, когда Джазлин вышла на кухню. — Не хочешь поделиться? Джазлин улыбнулась в ответ — она не умела долго предаваться хандре. — Скажи, Грейс, как ты в моем возрасте избавлялась от назойливых ухажеров? — спросила она. — У меня не было ухажеров. Я вышла за Арчи Крэддока в восемнадцать лет, — ответила Грейс, а затем сухо добавила: — А следующие тридцать лет об этом жалела. — Ой, прости! — импульсивно воскликнула Джазлин. — Не извиняйся, — улыбнулась Грейс. — Все давно в прошлом. Сейчас я способна совершенно спокойно разговаривать с Арчи по телефону. — Так ты поддерживаешь с ним связь? Извини, если это слишком личный вопрос, — поспешила добавить Джазлин. — Нет, нет, все в порядке, — заверила ее Грейс. — Да, мы общаемся. Видишь ли, как бы ни был ужасен мой бывший муж, мы прожили вместе тридцать лет. Невозможно выбросить из памяти полжизни. По крайней мере, я так не могу. Впрочем, он всегда звонит первым — обычно для того, чтобы пожаловаться на очередные свои неприятности. В этот момент отец, войдя на кухню, прервал их разговор. — Как поживают две мои любимые женщины? — шутливо спросил он, и по его сияющей улыбке Джазлин поняла, что он совершенно счастлив. Немного позже, выводя Рембрандта на прогулку, Джазлин опасалась, что ей снова не дадут покоя мысли о назойливом Тони Джонстоне. Однако, к большому ее удивлению, в голову лезли воспоминания о Холдене Хэтуэе. Снова и снова она перебирала в памяти мельчайшие детали их встречи. Ей не давал покоя вопрос: почему Холден не представился, позволив ей считать его клиентом отца? С другой стороны, говорила себе Джазлин, почему он должен был непременно представляться? Дело-то у него к отцу, а вовсе не к ней! Но ведь он и меня пригласил на ужин! Ну и что? Входя в дом, он и понятия не имел о том, что эта беседа закончится приглашением. С какой же стати ему выпаливать с порога: «Я племянник Грейс!»? Впервые Джазлин пожалела, что выбрала карьеру юриста. Это работа в адвокатской фирме приучила ее ничего не принимать на веру и искать скрытый смысл за самыми невинными словами и поступками… Однако, как она ни успокаивала себя, ее не покидала смутная, беспричинная тревога. Грейс прогостила у них несколько дней, и Джазлин была рада этому, наверное, не меньше отца. Присутствие Грейс придавало дому особый уют: как радостно было возвращаться с работы, зная, что она выйдет тебе навстречу, как всегда спокойная, улыбчивая и дружелюбная, и позовет в столовую, где уже накрыт стол и витает аромат какого-нибудь из ее фирменных деликатесов! О Холдене Хэтуэе Джазлин старалась не думать. В конце концов, он ей не клиент и не подозреваемый, так что нечего ломать голову, гадая о его скрытых мотивах, которых, скорее всего, и нет. Была у Джазлин и еще одна причина радоваться присутствию Грейс. Тони Джонстон звонил каждый вечер. Это был настоящий кошмар, и только в откровенных беседах со старшей подругой Джазлин находила облегчение. — Грейс, что же мне делать? — спросила она в четверг после очередного звонка. — Что ж тут поделать, дорогая? Подать на него в суд за домогательства? Это не твой стиль. Жаловаться отцу? Тоже не в твоем духе. Значит, придется пересидеть осаду. Потерпи месяц или чуть больше — и, вот увидишь, молодому человеку надоест колотить в запертую дверь, и он отправится на новые пастбища. Джазлин ужаснулась, представив, что разговоры с Тони будут продолжаться еще месяц. Но Грейс была права: ничего иного не оставалось. В пятницу Джазлин хотела уйти с работы пораньше, но, как всегда, именно в этот день начальству позарез понадобилась ее помощь, и дома она оказалась гораздо позже, чем рассчитывала. Впрочем, времени оставалось достаточно. Праздничный ужин предполагался в «Липах» — любимом ресторанчике отца. Владелец «Лип» Рекс Олфорд был старым приятелем Джазлин. Она ходила с ним на свидания дважды, а на третий раз отказала, однако они остались друзьями. Кроме того, Рекс, оценив талант Эдвина Палмера, приобрел у него несколько пейзажей и украсил ими стены своего заведения. Холден должен был заехать за ними и отвезти на своей машине. Джазлин сидела у себя, когда раздался звонок в дверь. Решив, что нехорошо заставлять гостя ждать, она дала ему время поздороваться с тетушкой, а затем вышла из комнаты. Грейс сегодня была в элегантном темно-синем платье и выглядела очень мило. Джазлин распустила волосы по плечам и надела маленькое черное платье без рукавов, купленное специально для этого случая. Она была уверена в себе, но стоило Холдену устремить на нее пристальный взгляд серых глаз, как у Джазлин затряслись поджилки: она пожалела, что не выбрала что-нибудь поярче и поэффектнее. Отец поспешил ее представить: — С моей дочерью Джазлин вы уже знакомы. — Разумеется, — ответил Холден и протянул ей руку. Ладонь его была теплой, пожатие — твердым и энергичным. — Добрый вечер, — пробормотала Джазлин, с опаской подняв глаза. Холден выглядел как-то по-другому — она не сразу поняла, что все дело в вечернем костюме. — Как поживаете, Джазлин? — вежливо поинтересовался он. — Отлично, — ответила она, вдруг почувствовав, что должна хотя бы на несколько минут остаться одна. Ей необходимо было привести в порядок растрепанные чувства. — Пойду-ка угощу нашего пса печеньем, чтобы загладить вину — мы ведь бросаем его одного на целый вечер! Джазлин полагала, что Грейс как почетная гостья должна сесть на переднее сиденье. Она уже обернулась, чтобы сказать об этом, но увидела, что Грейс с Эдвином сидят сзади, держась за руки, и вид у обоих предовольный. Так что переднее место рядом с Холденом пришлось занять ей. По дороге завязался разговор. Отец заметил, что погода сегодня дивная, а Грейс ответила, что давно у нее не было такого радостного дня рождения. Особенно она довольна подарками! — Так ты не знала, что мистер Палмер пишет твой портрет? — поинтересовался Холден. — Нет, что ты! Разумеется, мне было известно, что Эдвин рисовал меня, но портрет стал для меня совершеннейшим — и очень приятным — сюрпризом. В голосе Грейс звенел восторг, и Джазлин от души за нее порадовалась. Портрет и для нее явился неожиданностью; он показывал глубину чувств отца — ведь до сих пор Эдвин не писал женских портретов иначе как за плату, исключая портреты дочери и покойной первой жены. Разговор о портрете помог скоротать путь до «Лип». Джазлин не рассчитывала встретиться с владельцем заведения. Был вечер пятницы, а она знала, что по пятницам Рекс Олфорд предпочитает развлекаться, оставляя ресторан на попечение вымуштрованных служащих. Однако, едва все вошли внутрь, хозяин «Лип» собственной персоной двинулся им навстречу. Точнее, ей навстречу. — Джазлин Палмер! — воскликнул он. — Какая встреча! Я и не знал, что ты сегодня заказала у нас столик! — А я никому об этом и не рассказывала, — ответила она. Рекс звучно чмокнул ее в щеку. — По-прежнему свободна как ветер? — поинтересовался он, с добродушной усмешкой вглядываясь ей в лицо. — Не нашелся еще тот, кому удалось бы тебя поймать? — Не-а, я очень быстро бегаю! — рассмеялась Джазлин. — Ты хоть понимаешь, что мое сердце разбито?! — Как разбил, так и склеишь! — ответила она… и в этот миг чья-то сильная рука легла ей на плечо. Обернувшись, Джазлин обнаружила рядом Холдена. Чуть нахмурившись, он выразительно повел головой в сторону Эдвина и Грейс, уже стоявших у входа в отдельный кабинет, и слегка подтолкнул ее вперед. Джазлин, удивленная, смущенная и раздосадованная, молча двинулась прочь от Рекса. По счастью, Эдвин как раз показывал Грейс свои картины на стенах, так что этот маленький инцидент прошел незамеченным. Наконец все уселись за стол. Официант принес аперитивы, и Джазлин погрузилась в изучение меню — главным образом для того, чтобы не встречаться глазами с Холденом. — Да, кстати, — вспомнил вдруг Эдвин Палмер, обращаясь к дочери. — Забыл сказать: тебе звонил какой-то молодой человек! У Джазлин упало сердце: она догадывалась, кто это. — Какой-то Тони, не помню его фамилии, — подтвердил ее опасения отец. Все трое воззрились на нее: Грейс, знающая о Тони Джонстоне все, отец, не знающий ничего, и Холден Хэтуэй, слышавший, как она просила Тони больше не звонить. — Он хотел позвонить попозже, но я сказал, что вечером мы ужинаем в «Липах» и что ты сама ему перезвонишь. — Спасибо, папа, — тихо ответила Джазлин. После ужина Эдвин и Грейс задержались, разглядывая картины, а Холден и Джазлин вышли на улицу. Вдруг из вечернего сумрака вынырнула фигура Тони Джонстона. — Ты мне не позвонила! — воскликнул он, как видно оскорбленный до глубины души. — Твой отец обещал, что ты перезвонишь, а ты… — Тони, я… — едва успела произнести Джазлин, как Холден сказал: — Представьте мне своего друга, Джазлин. — Джазлин — моя девушка! — агрессивно заявил Тони, прежде чем она успела собраться с мыслями. — Только не сегодня, — коротко ответил Холден. — Сегодня мисс Палмер со мной. — Но я ее ждал… — стал было возражать Тони. Однако Холден, как видно, не собирался вступать в дискуссию. Не дожидаясь ответа, он вклинился между Тони и Джазлин, подхватил девушку под локоть и буквально поволок к стоянке машин. Тони, очевидно, правильно понял намек и исчез. — Прошу извинить, если, оберегая вас, я несколько увлекся. Мне показалось, что вы… — сказал Холден, когда они подошли к его машине. — Оберегая?! — переспросила Джазлин. Одно это слово все поставило на свои места: словно ослепительная вспышка мелькнула перед глазами, и Джазлин вдруг нашла разгадку тайны, подспудно мучившей ее все эти девять дней. — А тетушку свою вы тоже оберегаете? — Тетушку? — повторил он, словно не понимая, о чем речь, как будто удивившись неожиданному повороту беседы. Но Джазлин ни на миг не сомневалась: он все прекрасно понимает. — В ту среду вы приезжали вовсе не затем, чтобы договориться о праздновании дня рождения! Нет, это был только повод! Вы приехали посмотреть на отца! Понаблюдать за ним, проследить, проверить, подходит ли этот человек вашей тете! Джазлин остановилась, чтобы набрать воздуха в грудь, не сводя с Холдена гневных глаз. Она была глубоко оскорблена за отца и за себя. Холден молча смотрел на нее. Он стоял под фонарем — весь как на ладони. Не смутился, не покраснел, не отвел взгляда. — И что из этого? — спросил он. — Какой же вы грязный тип! — взорвалась Джазлин. — И после этого вы осмелились как ни в чем не бывало пригласить отца на ужин? Осмелились пригласить меня? — Последние слова вырвались у нее сами собой. — Да, осмелился! — рявкнул он в ответ. — Потому что благополучие Грейс для меня очень важно! Достаточно она настрадалась в жизни… Джазлин испепелила его взглядом — на что Холден не обратил ни малейшего внимания — и гордо отвернулась. Ну и наглец! Она многое могла бы ему ответить… но подошли Эдвин и Грейс. Холден распахнул переднюю дверь со стороны пассажира. Но Джазлин, надменно вздернув голову, сама открыла другую дверь и скользнула на заднее сиденье. Глава вторая Прошла почти неделя, пока Джазлин наконец успокоилась и осознала, что винить Холдена не в чем. Грейс — мягкая, добрая, доверчивая женщина; тридцать лет она была замужем за бессовестным типом, прежде чем наконец решилась с ним развестись, — из этого можно сделать вывод, как легко ее обидеть, как она нуждается в защите. Теперь Джазлин согласилась с Холденом. Будь Грейс ее тетушкой, неужели она не захотела бы взглянуть на ее нового возлюбленного? Джазлин знала, что родные Грейс — состоятельные люди. Эдвин Палмер тоже не беден, но не принадлежит к ее кругу. И хотя всякий, кто хоть раз видел Эдвина и Грейс вместе, мог убедиться, что они счастливы друг с другом, не стоит забывать, что Эдвин был женат трижды, а сколько у него было «подруг», и сосчитать нельзя. Джазлин знала, что, страстно любя женщин, отец никогда их не обижал и не обманывал; но откуда же об этом мог знать Холден? Тони продолжал названивать ей каждый вечер, несмотря на ее решительный отказ встречаться с ним. В пятницу утром уехала Грейс. В тот день Джазлин вернулась с работы немного позже обычного, и родной дом встретил девушку пронзительной трелью телефона. Джазлин прошла на кухню, покормила Рембрандта, надеясь, что назойливый Тони успокоится. Но телефон все звонил, и, чтобы не отвлекать отца от работы, ей пришлось взять трубку. — Слушаю! — рявкнула она. — Может быть, мне перезвонить попозже? — вежливо поинтересовался голос, слишком хорошо ей знакомый, но принадлежащий отнюдь не Тони. — Простите, я приняла вас за другого, — извинилась она. — Вашей тетушки нет, сегодня утром она уехала домой. Вы… это ведь Холден? — Вы меня простили? — спросил он, и Джазлин ощутила, как его обаяние словно благодатным туманом обволакивает ее рассудок. Джазлин сглотнула. Что он с ней делает? — Это я должна просить прощения, — искренне ответила она. — Если бы Грейс была моей тетей и существовала хоть малейшая вероятность, что она попадет в ловушку, я не поленилась бы как можно больше разузнать о человеке, с которым она вступила в серьезные отношения. На другом конце провода наступило короткое молчание. — Завтра вечером мне предстоит ужин с танцами, а идти не с кем, — сказал наконец Холден. Так он хочет пригласить ее на ужин! Холден ждал ответа, но Джазлин не могла вымолвить ни слова, она окаменела от изумления. — Я подумал о вас, — продолжал он, не дождавшись ответа, — так как знаю, что вас опасаться не приходится. Не приходится опасаться? Что это он имеет в виду? — Я ведь верно понял, что вы не заинтересованы в серьезных и продолжительных отношениях? — уточнил он. — Вернее не бывает. — Вот и славно! — ответил он с явным облегчением. Джазлин почувствовала, как вскипает обида. В самом деле, какая девушка обрадуется, услышав, что ее «нечего опасаться»? — Дело в том, — продолжал свое объяснение Холден, — что на этом вечере будет человек, которому следует дать понять, что мои интересы устремлены в иную сторону. А, теперь понятно! — Конечно, женщина! — фыркнула Джазлин, не понимая, почему у нее вдруг упало сердце. — Вы хотите заставить ее ревновать! — Наоборот, — холодно отозвался Холден. Выходит, его преследует какая-то настырная дамочка! — Я-то думала, вы способны справиться со своей поклонницей без посторонней помощи, — едко заметила Джазлин. — Поправьте меня, если я ошибаюсь, — процедил Холден, — но, кажется, вы со своим поклонником по имени Тони справиться не в состоянии. Вот свинья! — Хорошо, вы победили, — признала она. — Итак, в знак прощения и чтобы спасти меня от женских коготков, согласны ли вы скрасить мое одиночество и на один вечер стать моей прекрасной дамой? — Да вы меня просто утопили в галантности! — смущенно рассмеялась Джазлин. Она все яснее понимала, что не может не согласиться. В прошлую пятницу Холден спас ее, фигурально выражаясь, от когтей Тони — так что, если по справедливости, она должна отплатить тем же. — Скажите мне только одно: эта женщина… ну… которую вы хотите отвадить… она не влюблена в вас по-настоящему? — Нет, уверяю вас, эту даму интересует только мой кошелек. — Вы мне позвоните или встретимся где-нибудь? — Этим вопросом Джазлин дала понять, что согласна. — Я заеду за вами в семь, — ответил Холден, и Джазлин могла бы поклясться, что он улыбается. И сама Джазлин, как это ни глупо, улыбалась во весь рот. Впрочем, эйфория ее продолжалась недолго. Телефон зазвонил снова, это был, разумеется, Тони. Джазлин терпеливо вынесла очередные тягостные полчаса разговора с надоедливым Тони и отправилась гулять с Рембрандтом, спрашивая себя: неужели Холден терпит от своей преследовательницы такие же муки? После прогулки на свежем воздухе она почувствовала себя лучше; мысли о Холдене вытеснили из головы неприятную беседу с Тони. Холден сказал, что обязан идти на ужин; очевидно, это мероприятие как-то связано с его работой. Что же ей надеть? Никогда прежде Джазлин не придавала особого значения своему внешнему виду. Но по мере приближения следующего вечера она уверяла себя, что все прочие женщины на ужине наверняка будут разряжены в пух и прах. Она должна выглядеть как нельзя лучше! Бархатное платье — черное, длинное, с прямой юбкой — выглядело просто, но со вкусом и подчеркивало тонкую талию и мягкие линии фигуры. Глубокий вырез открывал белоснежные шею и грудь. Не желая подчеркивать откровенное декольте, Джазлин украсила шею ниткой жемчуга, подаренной отцом на восемнадцатилетие. Белокурые волосы она зачесала назад и стянула в тугой узел на макушке. Она рассказала отцу о звонке Холдена, добавив, что это не свидание в строгом смысле слова, просто у Холдена не оказалось партнерши на вечер, и Джазлин согласилась его выручить. Ни о своих проблемах с Тони, ни, разумеется, о проблемах Холдена она не упомянула. — Ну, как я выгляжу? — спросила она, входя в гостиную. Пес вскинулся ей навстречу, и Джазлин поспешно приказала: — Ремми, сидеть! Как ни любила она свою собаку, но не могла позволить ей испортить выходное платье. Отец схватил пса за ошейник. — Как картинка! — улыбнулся он. — Повезло мне с дочерью: ты прекрасна и телом и душой! — Спасибо за комплимент, папа, — с улыбкой ответила Джазлин. — Это правда, — нежно сказал Эдвин Палмер. — Такой же была и твоя мать. — Помолчав, он добавил: — И Грейс такая же. Отец очень редко говорил о покойной матери Джазлин. Девушка почувствовала, что его слова полны особого смысла. — Надеюсь, с ней ты будешь счастлив, — тихо пожелала она. В этот миг они услышали, как к дому подъехал автомобиль. — И тебе желаю счастья, дорогая, — ответил он. — Скажи Холдену, что я не могу выйти поздороваться — держу этого чертова пса. Джазлин рассмеялась. — До скорого! — промолвила она и словно на крыльях слетела вниз в холл. Холден уже звонил в дверь. Джазлин остановилась, сделала несколько глубоких вдохов. Открыв дверь и увидев Холдена в белоснежной рубашке и вечернем костюме, она убедилась, что сделала правильный выбор в отношении своего наряда. Несколько мгновений они молча смотрели друг на друга. Как несправедливо, думала Джазлин, что некоторым дано так много сразу: и красота, и обаяние, и ум, и богатство… О чем думал Холден, неизвестно, но он тоже не сводил с нее глаз. — Сногсшибательно! — пробормотал он наконец. — Вы сегодня просто сногсшибательны! — Я вас не подведу? — спросила она с нервным смешком. — Джазлин Палмер, вы чудо! На мгновение она застыла, зачарованная звуками его волшебного голоса, но тут же взяла себя в руки. — Видимо, это означает «нет», — рассмеялась она. — Извините, что отец не может к вам выйти — он держит собаку. — Приятно слышать, что наша одежда в безопасности. И оба расхохотались. Уже в машине Джазлин решила закончить разговор о Грейс. — Вам не о чем беспокоиться. Улыбка пропала с его лица — недобрый знак. Чувствуя, что вступает на опасную тропу, Джазлин все же продолжила: — Отец… Ваша тетушка… знаете, она очень много значит для отца. — Он сам вам сказал? И куда девалось его обаяние? Джазлин уже жалела, что не придержала язык. Хорошо начинается вечер, нечего сказать! — Отец предпочитает не откровенничать о своих чувствах, — сухо ответила она. — Откуда же вы знаете? — Просто вижу! — вспыхнула Джазлин. Почему, черт возьми, она обязана перед ним оправдываться? — Если вам так необходимо знать, отец сказал, что моя мать была прекрасна не только телом, но и душой; а затем сам, без всяких намеков и понуканий с моей стороны, добавил, что, то же может сказать и о Грейс. — Он художник, — бесстрастно заметил Холден. — Полагаю, в красоте — и во внешней, и во внутренней — он разбирается. — Мой отец никогда не лжет! — отрезала Джазлин. — Он говорит только то, что думает! И тут же задохнулась от негодования — Холден осмелился и на это возразить! — Так почему он клялся в вечной верности три раза, и каждый раз новой жене? — Ах вы… крыса, вот вы кто! — взвизгнула Джазлин, уже готовая потребовать, чтобы он разворачивал машину. — А у вас взрывной темперамент, — как ни в чем не бывало констатировал Холден. И Джазлин вдруг, к собственному изумлению… прыснула. — Так могу я надеяться, что вы меня не покинете? — поинтересовался Холден, несомненно догадавшись о ее невысказанных желаниях. — Да вы мои мысли читаете! Теперь развеселился и он. Больше они, словно по уговору, не вспоминали ни об отце Джазлин, ни о Грейс. К тому моменту, когда автомобиль Холдена подъехал к сияющему огнями парадному входу роскошного отеля, согласие между ними было восстановлено. По дороге Джазлин признавалась себе, что немного нервничает. Но в зале — оттого ли, что Холден был рядом, или от чего другого — волнение прошло, и она чувствовала себя совершенно в своей тарелке. У Холдена оказалось множество знакомых, они тепло приветствовали его, пожимали руку и интересовались, кто его прелестная спутница. Холден был галантен и внимателен, обращался к ней на «ты», не отходил ни на шаг; как показалось Джазлин, он специально старался создать впечатление, что связан с ней особыми отношениями. Несомненно, это представление предназначалось для женщины, от которой он надеялся избавиться. Однако, хоть Холден и ясно давал понять, что Джазлин с ним пришла и с ним останется, несколько мужчин буквально приклеились к ней и ходили по пятам, пронзая ее томными взглядами. Когда же все сели за стол, присутствие Холдена не помешало соседу с другой стороны завести с Джазлин оживленную беседу. — Брайан Фокс тебе не докучает? — заботливо поинтересовался Холден, наклонившись к ее уху. Вот настоящий джентльмен — ни за что не бросит девушку в беде! Непонятно, правда, как он рассчитывает усмирить мистера Фокса, не вставая из-за стола… Но Джазлин не сомневалась: Холден обязательно что-нибудь придумает! Хорошо, что сейчас его помощь не требуется. — С ним интересно разговаривать, — честно ответила она, а затем, лукаво улыбнувшись, добавила: — А что, ты чувствуешь себя брошенным? В ответ на эту колкость Холден усмехнулся и повернулся к элегантной соседке с другой стороны. Вот, значит, как! Но Джазлин не обиделась: на что напрашивалась, то и получила. Пожав хрупким плечиком, она отвернулась к Брайану Фоксу, развлекавшему ее беседой. Ужин был великолепен, однако вот уже и кофе подали, а Джазлин никак не могла распознать среди присутствующих дам назойливую поклонницу Холдена. Многие здесь смотрели на него с явным интересом, несколько женщин восторженно ахали в ответ на каждое его слово, но ни одна из них, на взгляд Джазлин, не походила на погибающую от любви. Впрочем, здесь собралась светская публика — должно быть, в этом кругу не принято проявлять свои чувства открыто. Заиграла музыка, и несколько пар помоложе поднялись из-за стола. Один из молодых людей, огибая стол, двинулся к Джазлин, и Холден это заметил. — Думаю, лучше будет, если первый танец ты подаришь мне, — заметил он, вставая. Решив, что он прав, Джазлин протянула руку, и Холден галантно помог ей подняться. Они вышли на открытую площадку. Он не сводил с нее глаз, и сердце Джазлин вдруг загрохотало часто и громко, словно кузнечный молот, — ей показалось, что серые глаза Холдена засияли каким-то особым теплым светом. Он пристально вглядывался ей в лицо, затем скользнул взглядом ниже — к нежной шее, белоснежной груди, открытой смелым вырезом, затененной ложбинке меж грудей — и снова вернулся к лицу, к широко распахнутым фиалковым глазам и приоткрытым, словно в ожидании, губам. Наконец он отвел взгляд и, словно проснувшись, энергично повел ее в танце в дальний угол, где народу было поменьше. Когда он снова взглянул на нее, взор его был по-прежнему безмятежен, и Джазлин решила, что теплый свет в глазах ей просто почудился. — Благодарю за танец, — произнес он. Тут только Джазлин заметила, что музыка смолкла. — Пожалуйста, — церемонно ответила она. Она танцевала весь вечер со многими мужчинами. Холден больше не приглашал ее, он кружился в танцах с другими дамами. Ну и отлично! — повторяла себе Джазлин. — Если не возражаешь, думаю, нам пора, — заметил Холден, когда она закончила третий танец с его знакомым, Полом Льюином. — Как скажешь, — послушно согласилась она. Попрощавшись с другими гостями, они вышли из отеля и направились к машине. — Мне было очень приятно твое общество, — произнес Холден. — А мне твое, — легко ответила Джазлин. — Отличный ужин, правда? — А Льюин, разумеется, попросил у тебя телефон? — Конечно. Они сели в машину и проехали уже несколько километров, когда Холден спросил как бы между прочим: — И ты дала? Джазлин хотела было ответить, чтобы Холден не лез не в свое дело, однако почувствовала, что его вопросы совершенно ее не задевают. — Я не знала, насколько серьезными должны выглядеть наши отношения, — ответила она, подразумевая, что не стала делиться с Льюином сведениями о себе. — А хотела бы дать ему свой телефон? — спросил он небрежно. Джазлин покачала головой, но затем сообразила, что Холден не отрывает глаз от дороги и не видит ее жеста. — Нет уж, спасибо, — с легким смешком ответила она. — Прежде чем заводить новых поклонников, мне надо разобраться с прежним. — С Рексом? — Рекс никогда не был моим поклонником. Он просто дурачился, как и я. Мы с ним встречались пару раз, он отличный товарищ, но… Кстати, а кто она? Та женщина, которую ты… — Может быть, это несправедливо по отношению к тебе, но кодекс чести джентльмена запрещает мне разглашать ее имя. — Конечно, несправедливо! Ты-то о моей личной жизни все знаешь! — Не думаю, — мягко ответил он. — Вчера вечером, когда я позвонил, ты думала, что это Тони? Ему снова удалось застать ее врасплох, этого вопроса Джазлин не ожидала. — Я снова и снова повторяю, что не хочу больше иметь с ним дела, но он продолжает звонить каждый вечер! — Юноша плохо слышит? Или туго соображает? — Как видно, и то и другое. — А что об этом думает твой отец? — поинтересовался Холден. — Отец ничего не знает! — Может быть, стоит ему рассказать? — Надеюсь, это скоро прекратится само собой. Тони Джонстон уже несколько раз обручался и тут же рвал помолвку. Судя по всему, он мгновенно влюбляется и быстро остывает. Скоро он устанет и оставит меня в покое. Но пока что мне нелегко приходится. Грейс говорит, что… — А Грейс ты все рассказала? — Я не собиралась нагружать ее своими проблемами, — заверила его Джазлин. — Просто несколько раз, когда звонил Тони, Грейс оказывалась рядом. — Помолчав, Джазлин добавила тихо: — Я очень благодарна ей. Теперь мне есть с кем посоветоваться в трудную минуту. — Это хорошо, — мягко сказал Холден. Джазлин почувствовала, что он не сердится, скорее ему нравится, что между Грейс и Джазлин завязалась дружба. — Твоя мать умерла, когда ты была еще ребенком? — продолжил он. — Мне было пять лет. В ту ночь родители оставили меня у дедушки с бабушкой, а сами отправились в гости. Они попали в автокатастрофу. Джазлин замялась, не зная, стоит ли быть откровенной с Холденом. Он и так смотрит на Эдвина с подозрением. Надо ли рассказывать ему, что гибель Кэтрин Палмер разительно изменила отца? По рассказам дедушки и бабушки, целый год он не мог прийти в себя от горя, а затем очертя голову бросился в водоворот страстей и развлечений, словно приняв девиз: «Один раз живем, надо брать от жизни все!» — Отец после этого стал другим человеком, — начала наконец Джазлин. Всю жизнь и со всеми она была открыта и искренна, с какой же стати сейчас скрывать свои мысли? — Дедушка и бабушка рассказывали, что после смерти своей жены он замкнулся в себе. Это продолжалось почти год, а затем он словно проснулся. Но это был уже не тот Эдвин, которого они знали. Скромный мечтатель, довольный домашним уютом, превратился в неутомимого искателя приключений… А впрочем, зачем я тебе это рассказываю? — прервала она себя. — Чтобы снова затеять ссору, зачем же еще? — протянул Холден, и Джазлин невольно хихикнула. Бог знает, почему ей вдруг показалось, что этот прямой, откровенный, остроумный человек может стать ей настоящим другом. — Хорошо, молчу. Только… только… — Она снова заколебалась. — Ты случайно не боишься меня? — И не мечтай! Я просто подумала… Раз уж ты так защищаешь свою тетю, думаю, тебе интересно будет узнать, что отец ненавидит писать портреты… — Трепещу от волнения! Что же дальше? — немедленно откликнулся Холден. — Отец терпеть не может портретов и никогда их не пишет, кроме как на заказ, чтобы заработать на жизнь. Лишь три раза в жизни он писал портреты по собственному желанию. Это были портреты матери, меня… и твоей тети. Выводы можешь делать сам. — Еще один намек, что к тете Грейс он относится по особенному? — суховато спросил Холден. Джазлин почти физически ощутила, как от него потянуло холодком. — Да разве я осмелюсь? — фыркнула она и, вдруг почувствовав, что не может оставить его безнаказанным, продолжила: — Надеюсь, ты не задел ее чувств? — Тети Грейс? — Женщины, от которой прикрываешься мной, — промурлыкала Джазлин. Холден мгновенно расплылся в улыбке, и девушке захотелось дать ему хорошего тумака. — Ну разве я не говорил, что ты прелесть? Джазлин не желала поддаваться лести. Это ничего не значит, говорила она себе. Холден обаятелен от природы и использует свое обаяние, когда ему это выгодно. И все же сердце сладко сжалось от неожиданного удовольствия. Почувствовав, что улыбка отразилась и на губах, Джазлин отвернулась и уставилась на освещаемые фарами газоны. К тому времени, когда автомобиль свернул к ее дому, казалось, всякая враждебность между водителем и пассажиркой исчезла. Остановив машину, Холден открыл дверцу для Джазлин, взял у нее ключи и отпер входную дверь. — Спасибо за приятную компанию, — сердечно поблагодарил он. — Мне тоже было очень хорошо, — радостно ответила она. И вдруг Холден склонился к ней. Сердечко Джазлин отчаянно забилось: сейчас поцелует! И действительно Холден ее поцеловал — в щеку. Коротким, дружеским, абсолютно целомудренным поцелуем. Словно какую-нибудь престарелую родственницу! — Спокойной ночи, Джазлин, — охладил он ее ожидания и отворил дверь. — Спокойной ночи, — поспешно ответила она и, проскользнув внутрь, захлопнула дверь за собой. Никогда, никогда больше никуда она с ним не пойдет! Уф, как сердце колотится, даже больно. Нет, никогда! Подумать только — небрежно чмокнул в щечку, словно надоедливую кузину! Подбежал Рембрандт и, желая выразить свою радость, начал тереться об ее ноги — судьба выходного платья Джазлин его не заботила. — А ты почему не лаял? — одернула Джазлин пса-разгильдяя. — Тебе положено лаять на чужих! И вдруг, забыв о клочьях собачьей шерсти на черном бархате, опустилась на колени и крепко прижала лохматую собачью голову к груди. Ей хотелось смеяться и плакать — она сама не знала почему. Наутро Джазлин уже не понимала, что нашло на нее вчера вечером. Обижаться на родственный поцелуй в щеку! Да надо Бога благодарить, что Холден не вздумал целовать ее… ну, как-нибудь по-другому. И нечего воображать себе всякие глупости, от которых так бьется сердце! Никогда больше с ним не пойду… А с какой стати он станет ее приглашать? Разве что снова понадобится живой щит! Джазлин улыбнулась, к ней вернулось хорошее настроение. Все утро она провела за чисткой платья от собачьей шерсти. Вечером настроение ей испортил звонок Тони Джонстона. Джазлин сказала Холдену правду: терпение ее было на пределе, и всякий раз она от души надеялась, что очередной звонок станет последним. Но Тони звонил, не пропуская ни дня. Джазлин исчерпала весь запас вежливых слов. Ей не хотелось ссориться с Тони или жаловаться отцу, но и выслушивать его обиженно-слезливые стенания больше не было сил. Делать нечего, придется попросить отца о помощи. — Папа… — нерешительно начала она. В тот же миг он заговорил: — Знаешь, сегодня звонила Грейс… — и замолчал. — Ты первый, — предложила Джазлин. Отец кивнул. — Сегодня мы с Грейс говорили по телефону. — Джазлин подозревала, что, когда Грейс не гостит у них, они с Эдвином часами висят на телефоне. — И Грейс сказала, что, поскольку погода стоит прекрасная и не похоже, чтобы в ближайшее время испортилась, она решила съездить недели на две в Гэмпшир отдохнуть. От удивления Джазлин выпалила первое, что пришло на ум. — С тобой? — воскликнула она. — Умная девочка! — усмехнувшись, поддразнил ее отец. — Мы уезжаем в субботу. От изумления Джазлин открыла рот: отец почти никогда не уезжал из дому! — Желаю приятно провести время, — ответила она, не сомневаясь, что так и будет. — А номера в гостинице вы уже заказали? — Мы будем жить не в гостинице. Грейс знает частный дом, где можно остановиться. Она говорит, что там хватит места для троих. Джазлин широко раскрыла глаза. — Хотите, чтобы с вами поехала и я? — Я обещал Грейс, что поучу ее рисовать. Должен же кто-то присматривать за Ремми, пока она под моим руководством будет делать этюды для морских пейзажей! — Это уж точно, подумала Джазлин, за рисованием отец совершенно забывает о времени. — А так ты будешь рядом, и нам не придется беспокоиться, что глупый пес утонет в море или попадет в какую-нибудь переделку. И самой тебе полезно отдохнуть от работы. Грейс тоже хочет, чтобы ты поехала. Но Джазлин не решалась ответить «да». — Ты уверен? — Конечно! — Она сказала, две недели? — Нет смысла ехать на более короткий срок, — ответил Эдвин. Джазлин представила две недели в одиночестве, прерываемом только звонками Тони Джонстона. Пока отец дома, она чувствует себя в безопасности, но что будет, когда она останется одна? И вываливать на него свои проблемы сейчас, когда он собрался уехать, было бы просто нечестно. Значит, остается сбежать. Рано или поздно Тони Джонстону надоест названивать в пустой дом… Подумать только, какое счастье — две недели без телефона! — О чем ты так напряженно размышляешь? — улыбнулся ей Эдвин Палмер. — Так ты уверен, что вы с Грейс этого хотите? — в последний раз спросила Джазлин. — Разумеется! Не хочу, чтобы Рембрандт скучал в одиночестве целыми днями, пока ты на работе, а в собачьем приюте ему вряд ли понравится. — Отлично! — ответила она, чувствуя, как гора упала с плеч. — Ради блага Ремми попрошу отпуск! Ее начальник, Морис Кайт, был немного ошарашен, когда Джазлин объявила, что хочет взять отпуск на две недели, начиная со следующей. Но когда, очаровательно улыбнувшись, Джазлин добавила, что понимает — о таких вещах нельзя предупреждать за два дня — и готова смириться с отказом, Морис растаял. — Поезжайте. Наберитесь сил, нам предстоят нелегкие месяцы. Хотя не понимаю, как я буду справляться без вас, — пробормотал он. Джазлин это очень польстило. — Ничего, как-нибудь выживете, — улыбнулась она. Ей самой предстояло задуматься о том, как выжить, точнее, пережить оставшиеся два звонка от Тони. Суббота выдалась солнечной и ясной, как и предсказывали метеорологи. Джазлин с отцом уже спорили, ехать на одной или двух машинах. Победил Эдвин, считавший, что в его «рейнджровере» хватит места для всех троих, багажа, собаки и собачьей корзины. Грейс провела эту ночь у Палмеров, так что выехали рано — Эдвин и Грейс впереди, Джазлин с Рембрандтом на заднем сиденье. Чем дальше они отъезжали от своего дома в Букингемшире, тем спокойнее становилось у девушки на душе. Когда они достигли деревушки Хевортон в Гэмпшире, Джазлин совершенно расслабилась. Только сейчас она поняла, как напряжены были ее нервы все это время. Впервые услышав об усадьбе «Песчаный берег», Джазлин ожидала увидеть небольшой коттедж, пригодный только для летнего отдыха. Однако взору ее предстал трехэтажный особняк впечатляющих размеров. Отец не ошибся, сказав, что места здесь хватит на троих — его хватило бы, пожалуй, и на тридцать человек, а постоянное проживание в доме экономки указывало, что здесь часто бывают гости. По-видимому, здесь отдыхали все друзья и подруги Грейс. Экономка вышла навстречу гостям, и Грейс представила ее всей компании. По поведению миссис Уильямс Джазлин догадалась, что Грейс здесь свой человек. Все четверо вместе с Рембрандтом вошли в дом. Миссис Уильямс объявила, что комнаты готовы, и Грейс, прекрасно знающая расположение помещений, повела гостей наверх показывать спальни. — Это твоя комната, Джазлин, — улыбнулась она, широко распахнув дверь, и Джазлин увидела прелестнейшую спальню. — Какая красота! — искренне воскликнула Джазлин. Подбежав к окну, она увидела дорожку, ведущую на пляж. — Подумать только, вид на море! — вскричала она в восторге. — Я так и думала, что тебе понравится, — ответила Грейс. Джазлин обернулась и крепко обняла ее. После ухода Грейс Джазлин распаковала чемодан — много времени это не заняло, — а затем, взяв с собой Рембрандта, отправилась осматривать пляж и окрестности. Часть пляжа, как выяснилось, принадлежала «Песчаному берегу», и совсем неподалеку от дома Джазлин обнаружила наметенные ветром дюны — отличное местечко для уединенных размышлений. Миссис Уильямс говорила что-то о готовом обеде, так что через несколько минут, подозвав Рембрандта и пообещав себе, что все здесь разведает завтра, Джазлин вернулась в дом. * * * В эту ночь она выспалась так, как уже давно не спала, и наутро встала со свежей головой, не преследуемая мыслями о Тони Джонстоне. Трудно сказать, почему первым в ее мысли ворвался Холден Хэтуэй, но этот джентльмен, кажется, взял за обыкновение являться в ее голову без приглашения. После завтрака отец и Грейс отправились рисовать, а Джазлин пошла гулять с Рембрандтом. Мысли ее вновь вернулись к Холдену. С ним не всегда легко, думала она, но всегда интересно, он умеет ее рассмешить, иногда Джазлин страшно злится на него, но — надо наконец признать правду — он очень ей нравится. — Вы уже вернулись! — воскликнула она, когда, войдя в дом, увидела там отца и Грейс. — Сегодня жарко, а Грейс забыла шляпу, — ответил отец. Как видно, неожиданная перемена планов совсем его не расстроила — он казался необычно умиротворенным. Грейс уже сказала миссис Уильямс, что после сытного ростбифа на завтрак нескольких сандвичей на обед будет достаточно. Перекусив, Эдвин заметил, что теперь не мешало бы вздремнуть. — Ах ты, лежебока! — со смехом заметила Грейс. — Хорошо, а я пойду прогуляюсь. — Не возражаешь, если я составлю тебе компанию? — спросила Джазлин. — Пожалуйста! — просияла Грейс. Несколько минут спустя, взяв Рембрандта на поводок, они уже направлялись в сторону живописной деревушки Хевортон. — Чудесное место! — заметила Джазлин, когда они вошли под сень тенистых деревьев. — Ну, теперь ты успокоилась? — поинтересовалась Грейс. — Неужели было так заметно, что я на взводе? — Было немного, — признала Грейс. — Может быть, это прозвучит чересчур драматично, но я чувствую себя так, словно с плеч свалился тяжелый груз. — Вот и славно! — ответила Грейс, а затем добавила: — Обещай мне: если звонки начнутся снова, когда мы вернемся, ты расскажешь обо всем отцу. Знаешь, он ведь сильнее, чем ты думаешь. — Обещаю, — согласилась Джазлин. Грейс права, подумала она, в последнее время отец действительно стал сильнее. У него как будто появилась цель, придающая смысл всей жизни. И случилось это, когда в его жизнь вошла Грейс. Они сделали круг по деревне, прошли мимо аккуратных одноэтажных домиков и уже собирались свернуть на дорогу, ведущую к «Песчаному берегу», когда дверь одного из домов распахнулась, и на крыльцо вышел человек лет тридцати с чем-то вроде докторского саквояжа в руках. — Здравствуйте, миссис Крэддок! — радостно приветствовал он Грейс, хоть при этом не сводил глаз с Джазлин. — Дэвид, как я рада вас видеть! — улыбнулась Грейс. — Как ваше колено? — похоже, молодой человек никуда не спешил и был не прочь поболтать. — Как новенькое! — ответила Грейс и, обернувшись к Джазлин, пояснила: — Год назад, когда я вывихнула колено, Дэвид мне его вправил. — Поскольку мужчина не проявлял желания уходить, Грейс представила его: — Это доктор Масгроув. — Для вас просто Дэвид, — улыбнулся он, протянув девушке руку. — А это Джазлин Палмер. — Вы тоже остановились в «Песчаном береге»? — спросил Дэвид. — Мы только вчера приехали, — ответила вместо нее Грейс. — Надеюсь, не просто на выходные? — Мы намерены жариться на солнышке не меньше двух недель! — объявила Грейс. — Тогда мы еще увидимся, — пообещал Дэвид. Рембрандт нетерпеливо задергал поводок, и Джазлин, догадавшись, что Грейс готова идти, улыбнулась доктору. — До встречи! Они уже подходили к дому, когда Грейс вдруг спросила: — Ты, конечно, догадалась, что Дэвид Масгроув собирается пригласить тебя на свидание? Джазлин изумленно воззрилась на нее. — Честно говоря, нет, — с легкой растерянностью в голосе ответила она. Джазлин не знала, хочет ли сейчас завязывать отношения хоть с кем-нибудь, и к тому же… Стоп, а при чем здесь Холден Хэтуэй? Она тряхнула головой, желая прогнать неожиданную и нелепую мысль. — Но, если и так… — Джазлин, этого молодого человека опасаться не стоит, — негромко подбодрила ее Грейс. Джазлин понятия не имела, верно ли Грейс истолковала намерения Дэвида Масгроува. Но на следующее утро, вымыв голову и расчесывая влажные волосы перед кондиционером в ванной, она всерьез задумалась о словах старшей подруги. Грейс и отец отправились на отдых, чтобы без помех насладиться обществом друг друга. Значит, не стоит постоянно лезть им на глаза. Но вряд ли им понравится, если Джазлин будет все вечера подряд просиживать у себя в спальне, уставившись в телевизор. Следовательно, не стоит отказываться от возможных приглашений. Грейс уверена, что Дэвида Масгроува опасаться не стоит. Что ж, почему бы и не развеять скуку с новым знакомым? Дэвид поможет ей забыть о Тони Джонстоне и еще об одном человеке, который часто, слишком часто приходит ей на ум… Джазлин встряхнула головой и сбежала вниз по лестнице, удивляясь сама себе. Строит планы насчет Дэвида Масгроува, а он ведь еще никуда ее не приглашал! Однако Дэвид объявился сразу же после завтрака. Зазвонил телефон. Грейс сняла трубку, сказала: «Это тебя» — и с хитро-торжествующей улыбкой поманила к телефону Джазлин. Джазлин давала этот телефон Морису Кашу, своему начальнику, но он не стал бы звонить, не случись чего-то сверхсрочного. Значит, скорее всего, это молодой врач из деревни. — Алло! — произнесла Джазлин. — Привет, Джазлин. Это Дэвид Масгроув, — представился ее собеседник. — А, привет, Дэвид! Грейс, удовлетворенно кивнув, вернулась в столовую. — Вчера я не сообразил спросить, вы с миссис Крэддок приехали сюда вдвоем? — Нет, с нами мой отец, — открыто ответила Джазлин. — Значит, всего трое? Очевидно, профессия врача приучила Дэвида все проверять и перепроверять по нескольку раз. — Верно, — подтвердила Джазлин. — Чудесные у вас места, правда? — Если вам здесь нравится, я мог бы устроить вам экскурсию по окрестностям, — мгновенно откликнулся Дэвид. — Я… — Почему она колеблется? Зачем вновь встал перед глазами высокий темноволосый человек с пронзительным взором серых глаз? Джазлин нетерпеливо отмахнулась от образа Холдена Хэтуэя. — Дело в том, что я присматриваю за собакой, — предупредила она. — Вряд ли вам захочется сажать в машину огромного пса, всюду оставляющего клочья шерсти. — А вы с собаки ни днем ни ночью глаз не спускаете? — Хоть Дэвиду и не улыбалось счищать с сиденья собачью шерсть, сдаваться он не собирался. — Нет, иногда мы расстаемся, — призналась она. — Тогда… как насчет ужина вдвоем? Джазлин глубоко вздохнула, отгоняя неотступные мысли о Холдене. — С удовольствием, — ответила она. Договорившись на завтрашний вечер, она попрощалась с Дэвидом и повесила трубку, обуреваемая смешанными чувствами. Она должна была, да что там, просто обязана была принять приглашение, чтобы не маячить на глазах у отца и Грейс. Дэвид был ей симпатичен, и вечер с ним обещал быть приятным. И все же ей было не по себе — словно она делает что-то дурное. После завтрака Эдвин и Грейс отправились искать живописный пейзаж для рисования. Джазлин вывела Рембрандта на прогулку, а когда солнце начало припекать, вернулась с ним в «Песчаный берег». Миссис Уильямс приготовила для него прохладную комнатку возле кухни. Рембрандт был на седьмом небе, однако Джазлин уже начинала тяготиться своими обязанностями: ей приятнее было бы гулять в одиночку. Эдвин Палмер и Грейс не вернулись к обеду. Джазлин хотела узнать, не надоедает ли экономке Рембрандт, но обнаружила, что миссис Уильямс с собакой успели подружиться. Оказалось, что пес обожает марципановый пирог. Не желая прерывать их дружеское общение, Джазлин сделала себе сандвич, вернулась на пляж и, улегшись на песок, предалась размышлениям. «Вам никто еще не говорил, что вы прелесть?» — так спросил он. Но почему же тогда он не позвонил и не пригласил ее на свидание, как поступают все нормальные мужчины? С ним она будет в безопасности. Холден, как и она сама, не любитель серьезных отношений… Опять Холден?! Боже правый, когда же он уберется у нее из головы? Джазлин вскочила и зашагала к дому, негодуя на себя. Направо или налево? Она свернула налево, к гаражам, и, завернув за угол, застыла в изумлении. Уж не бредит ли она? Может быть, ее подводит зрение? Или мозг, переутомленный мыслями о Холдене, пугает ее галлюцинациями? Джазлин могла поклясться, что длинный, блестящий спортивный автомобиль, стоящий у крыльца, принадлежит не кому иному, как человеку, занимающему все ее мысли. И мужчина, что выходит из машины, сомнений нет, это Холден Хэтуэй! Глава третья Только когда экономка, вышедшая на звук мотора, увидела Холдена и с улыбкой поздоровалась с ним, Джазлин окончательно уверилась, что перед ней не призрак и не галлюцинация. Что он здесь делает? — спрашивала она себя, чувствуя, как колотится сердце в груди. Несомненно, у него с Грейс немало общих знакомых. Судя по тому, как радостно встречает его миссис Уильямс, ему и самому случалось останавливаться в «Песчаном береге». Должно быть, узнал от матери, что тетушка отдыхает здесь, проезжал мимо и решил наведаться на чашку чая. Обернувшись, Холден заметил Джазлин. Она шагнула вперед, понимая, что в отсутствие Грейс должна выполнить обязанности хозяйки. Что сказать ему? «Привет»? «Как ты здесь оказался»? «Смотри-ка, кто пришел»? Но слова не шли с языка. Несколько мгновений они молча смотрели друг на друга. Холден был, по обыкновению, в строгом костюме, белоснежной рубашке и при галстуке — должно быть, возвращался с какого-нибудь делового мероприятия. Джазлин же — в шортах, измятой рубашке, вся в песке, с растрепанными волосами. Она испытала громадное облегчение, когда вдалеке послышался шум отцовского «рейнджровера». Джазлин неуверенно улыбнулась, чувствуя, что выглядит просто ужасно. — Как поживаешь? — наконец опомнилась она. Автомобиль отца уже показался из-за угла. — Не жалуюсь, — ответил Холден, окинув девушку своим пронзительным, ничего не упускающим взглядом. Джазлин поежилась, готовая сгореть со стыда за свой затрапезный вид. — А ты? — Отлично провожу время! — Она так и не произнесла вслух, что рада его приезду. — А… а вот отец и твоя тетушка, — добавила она, хотя никакой надобности в этом не было — Холден и сам прекрасно видел. Холден повернулся к вновь прибывшим. — Прошу меня извинить… — пробормотала Джазлин и стремглав бросилась в дом. Взбежав по лестнице к себе в спальню, она стала соображать, что с ней происходит. Боже правый, откуда такая стеснительность? Можно подумать, она первый раз в жизни разговаривает с мужчиной! И с какой стати она бросилась бежать? Сама себе создала проблему. Не говоря уж о том, что это невежливо, не может же она прятаться у себя, пока Холден не уедет! Рано или поздно придется спуститься, выпить чашечку чаю, перемолвиться несколькими словами со всей компанией, а затем тактично и деликатно исчезнуть, чтобы Холден мог без помех обсудить с тетушкой семейные дела. Схватив расческу, Джазлин принялась лихорадочно причесываться. Господи, а косметику-то она с собой не взяла! Впрочем, оно и к лучшему. Обычно Джазлин почти не употребляла косметику и не хотела давать Холдену повод думать, что красится ради него… Стоп! Джазлин застыла посреди ванной, уставившись на себя в зеркало. Никогда прежде она не стремилась производить впечатление на кого бы то ни было, тем более на постороннего мужчину! Что в нем такого, в конце-то концов? Племянник Грейс — и только. Ей он никто. Из вежливости — из одной вежливости — она сойдет вниз, посидит минут десять, а потом ускользнет, сославшись на то, что должна погулять с Рембрандтом. Через пять минут, надев белые брюки, топ и проведя по губам помадой, Джазлин спустилась в столовую. Как она и ожидала, все трое уже сидели за столом, и Грейс хлопотала над чайником. При появлении Джазлин Холден встал. Она поспешно села на ближайший стул. — Хочешь чаю? — с улыбкой предложила Грейс. — Нет, спасибо, — улыбнулась в ответ Джазлин. Она рассчитывала сбежать, как только представится возможность. — Как твои «уроки живописи»? — Хуже не бывает! — рассмеялась Грейс и вдруг сказала: — Джазлин, помоги мне уговорить племянника отдохнуть! Он уже признался, что дела позволяют ему взять отпуск на несколько дней. Пока Джазлин ошарашенно соображала, где же Холден должен отдыхать — неужели здесь, с ними? — Грейс повернулась к племяннику и заворковала, ни дать ни взять добрая тетушка: — Холден, ты работаешь на износ, передышка тебе не повредит! — И у Джазлин появится компания! — внес свою лепту Эдвин, и Джазлин, которая вообще-то обожала отца, захотелось его придушить. Этого еще не хватало — теперь папа будет подбирать ей кавалеров! — Пойду-ка я лучше посмотрю, как там Рембрандт, — произнесла она, уже не заботясь о приличиях. В конце концов, всякому терпению есть предел. — А то он весь день надоедал миссис Уильямс. — С этими словами она кинулась вон из столовой. Через заднюю дверь она вышла из дома и через десять минут уже брела по пляжу, засунув руки в карманы и мрачно уставившись вдаль. Все как сговорились, даже папа против нее! Услышав сзади какой-то шорох, она обернулась и едва не умерла на месте! Холден, в одной рубашке, без пиджака и галстука, шел прямо к ней! — Дуешься? — небрежно спросил он, подойдя ближе. — Я еще с предыдущим ухажером не разобралась, а папочка уже подсовывает мне новых! — резко ответила она. — А я-то чем виноват? — шутливо спросил Холден. Но Джазлин продолжала хмуриться, не желая переводить дело в шутку. — Я уверен, твой отец не это имел в виду, — мягко заметил Холден. — В любом случае, он же не знает, что у нас с тобой… особые отношения. Джазлин бросила на него быстрый взгляд, фиалковые глаза ее блеснули словно первые робкие звездочки на сумеречном небе. На словах «особые отношения» сердце ее пропустило такт, и душу захлестнула волна радости. — Да, действительно, — пробормотала она еле слышно. — Ну что, мир? — спросил он. — Мы друзья, Джазлин? Как хотела Джазлин, чтобы этот немногословный сильный человек стал ей другом! Будь ее воля, она бы никогда с ним не ссорилась! — Друзья, — ответила она и протянула руку. Хрупкая ладошка ее утонула в его огромной руке. — Что скажешь, если твой новый друг задержится на несколько дней в «Песчаном береге»? — спросил он. Джазлин подняла вмиг посерьезневшие глаза. — Мы всегда рады гостям, — ответила она. — Я не об этом спрашивал, — возразил он. Глядя ему в глаза, Джазлин все яснее понимала, что не может солгать. — Я буду очень рада, — честно ответила она. Холден склонил голову и коснулся губами ее губ в легчайшем дружеском поцелуе. Сердце Джазлин отчаянно забилось, но в тот же миг он отступил, выпустив ее руку, и спросил как ни в чем не бывало: — А наш приятель Тони по-прежнему тебе докучает? Словно по молчаливому согласию они повернули к дому. Джазлин глубоко вздохнула и ответила так легко и беззаботно, как только могла: — Да, никак не могу от него избавиться. — Хочешь, я его поколочу? — шутливо предложил Холден. — Думаешь, иначе до него не дойдет? — рассмеялась Джазлин. Они встретились взглядами и долго не сводили друг с друга глаз. Едва они вошли в дом, Грейс предъявила на Холдена свои права, так что Джазлин оставила родственников наедине и поднялась к себе. Она была счастлива, счастлива оттого, что Холден рядом. Оттого, что Холден здесь? Эта мысль немного обеспокоила ее, но Джазлин сказала себе, что волноваться не о чем. Отчего бы ей и не радоваться приезду Холдена? Он ее друг и племянник Грейс. Почти что член семьи. Предположим, отец и Грейс решат пожениться, тогда и Джазлин с Холденом окажутся в родстве… Мысль о женитьбе заставила Джазлин вздрогнуть, слишком уж неприятные воспоминания были связаны у нее с понятием «семейная жизнь». Конечно, Грейс совсем не похожа на предыдущих двух жен отца, и все же… Нет, не стоит об этом думать. Однако, если отец решит попытать счастья в четвертый раз, Грейс станет мачехой Джазлин, а Холден — сводным кузеном или кем-то в этом роде. Не так уж плохо. Опыта подобных отношений Джазлин не имела — у нее не было братьев, ни родных, ни сводных, ни двоюродных, — так что она не могла сказать, нормально ли для девушки так беспокоиться о том, что надеть в присутствии потенциального кузена. Никогда прежде, сколько ей помнилось, она столько не думала об одежде. Очевидно, размышляла она, у Холдена с собой только деловой костюм, в котором он приехал. Значит, на ней должно быть что-то соответствующее. Самый строгий наряд, взятый ею с собой на отдых, — белая шелковая блузка и черные брюки. Однако, как ни старалась, Джазлин не могла объяснить самой себе, почему ее гардероб должен соответствовать костюму Холдена. Переодевшись, Джазлин спустилась вниз. Очевидно, думала она, завтра Холден отправится в город и купит себе что-нибудь подходящее для отпуска. Однако, войдя в гостиную, Джазлин с удивлением увидела, что в покупках Холден не нуждается. Он переоделся в легкий светло-серый костюм, подчеркивающий широкий разворот его плеч. — Что будешь пить, Джазлин? — галантно поинтересовался Холден. Эдвин еще не пришел, так что Холден с полным правом играл роль хозяина. — Что угодно, и побольше — умираю от жажды! — весело ответила она. Несколько минут они провели в беседе обо всем понемногу, наконец подошли Эдвин и Грейс, и вся компания переместилась в столовую. Трудно сказать, когда Джазлин почувствовала, что что-то не так. Может быть, когда миссис Уильямс подала белое вино и спросила у Холдена — словно он был здесь хозяином, — достаточно ли оно охлаждено? Или когда по окончании обеда она поинтересовалась — опять-таки у Холдена, — всем ли он доволен? — Все великолепно, как всегда. Благодарю вас, миссис Уильямс, — ответил он. Джазлин уже поняла, что Холден здесь бывал — миссис Уильямс приветствовала его как старого знакомого. Но что-то — интуиция, шестое чувство или просто нечто витающее в воздухе — подсказывало ей, что некая тонкость в отношениях Холдена и экономки от нее ускользает. — Когда ты был здесь в последний раз? — спросила племянника Грейс после того, как иссяк разговор о какой-то необыкновенной картине, украшающей лондонскую квартиру Холдена. — В пятницу, — ответил он. В пятницу? Холден приезжал сюда в прошлую пятницу! — А мы приехали в субботу, совсем немного с тобой разминулись! — объявила его тетушка. — В самом деле. Джазлин беспокойно заерзала на стуле. Грейс говорила, что «Песчаный берег» принадлежит ее другу, но, может быть, это скорее друг Холдена? Если Холден ездит сюда каждую неделю! Кашлянув, она задала вопрос, вертевшийся у нее на языке: — Как видно, ты… э-э… часто наезжаешь в «Песчаный берег»? Прежде чем Холден успел ответить, в разговор вмешался отец. — Почему бы и нет, Джазлин? — добродушно рассмеялся он. — Разве я не говорил, что этот дом принадлежит Холдену? — Джазлин молчала, язык ее словно примерз к небу. — Холден живет то у себя в лондонской квартире, то здесь, — продолжал отец. — Я думал, ты знаешь! Ну почему она не умерла на месте?! «Песчаный берег» принадлежит Холдену! Это его дом! Она пользуется его гостеприимством! И говорит ему: «Мы всегда рады гостям», хотя гостья здесь она, а хозяин-то он! Вот так положение! Впору сквозь землю провалиться от стыда! Остаток вечера Джазлин провела, припоминая разговоры с отцом и Грейс, ища в них обмолвки и намеки, которые могли бы указать ей на владельца усадьбы. Она дурно спала ночью и проснулась ни свет ни заря. В голове назойливо стучали те же мысли. По-прежнему умирая от стыда при воспоминании о том, как приняла хозяина за гостя, Джазлин выскользнула из кровати и отправилась под душ. Может, я слишком чувствительна, но в такой ситуации кто угодно потерял бы голову, мрачно думала она, облачаясь в майку, шорты и босоножки. Рембрандт ждал ее внизу, при виде хозяйки он радостно завилял хвостом. — Конечно, тебе-то стыдиться нечего! — вздохнула она. Вдвоем они вышли на улицу. Пляж был пустынен в этот ранний час. Рембрандт весело бегал взад-вперед по кромке прибоя, Джазлин брела, понурившись, погруженная в свои невеселые мысли. «Всегда рады гостям!» Воспоминание об этом жгло ее как огнем. Как она теперь посмотрит Холдену в глаза? Как вынесет его добродушную, все понимающую усмешку? Остается одно — уехать, и как можно скорее! Она развернулась и пошла к дому. Уезжать не хотелось, видит Бог, как страшно не хотелось уезжать! Но гордость и стыд в два голоса твердили, что иного выхода нет. Она должна вернуться в Букингемшир. Даже преследования Тони Джонстона представлялись сейчас меньшим из двух зол. Рембрандт, заметив, что хозяйка повернула к дому, бросился следом и вскоре догнал ее. Джазлин уже продумывала свой отъезд в деталях. Жаль, что она приехала не на собственной машине. Что ж, она не собирается никому доставлять хлопот, а потому возьмет такси до железнодорожной станции. Ремми останется на попечении миссис Уильямс, эти двое без ума друг от друга. А отец с Грейс смогут спокойно наслаждаться отдыхом. Повинуясь своему нетерпению, Джазлин ускорила шаг и вдруг застыла на месте. Кто-то шел ей навстречу. Мужчина, но ростом повыше отца. И, судя по направлению, идти он мог только из «Песчаного берега». Джазлин ускорила шаг, меньше всего на свете она хотела разговаривать со своим гостеприимным хозяином! Но Рембрандт тоже его заметил и с громким радостным лаем бросился вперед. Спасения не было: Холден приближался, и сердце ее билось в такт его шагам. — Доброе утро! — сухо поздоровалась она. Он здесь хозяин, и Джазлин не могла молча пройти мимо, какие бы мучения ни доставляла ей необходимость с ним разговаривать. Она хотела идти дальше, но Холден, поймав ее за плечо, развернул лицом к себе. — Эй, что я такого сделал? — Как и Джазлин, он был в шортах — рослый, длинноногий. Она хотела ответить «Ничего», но неожиданно для себя выпалила совершенно другое: — Я уезжаю! — Потому что приехал я? — Его прямой, испытующий взор встретился со смятенным взглядом огромных фиалковых глаз. — Я не знала, что этот дом твой! — объяснила Джазлин. — И поэтому обиделась? Хорошо, если хочешь, могу извиниться. Джазлин едва не рассмеялась. Удивительно! Стоило этому человеку сказать несколько слов — и злости как не бывало! — Нет, но… вряд ли тебе по душе, что твой дом заполонили чужие люди! — Что ты такое говоришь? — воскликнул Холден. — Я уезжаю, — упрямо повторила она. — А я хочу, чтобы ты осталась, — твердо ответил Холден. Джазлин покачала головой. — Джазлин Палмер, послушай-ка меня, — сурово начал Холден. — Мы ведь уже договорились, что мы с тобой друзья. Товарищи. С тобой я могу быть спокоен, не ждать подвоха, не опасаться, что ты строишь планы, как бы заманить меня под венец… — Еще чего! — фыркнула она. — Вот именно, — подтвердил он. — Понимаю, это звучит нескромно, но мне, как и тебе, частенько приходится спасаться бегством от представителей противоположного пола. Ты не представляешь, какое это редкое удовольствие — общаться с девушкой, точно зная, что в голове у нее не звучит известная мелодия Мендельсона! Он, разумеется, имел в виду «Свадебный марш». — Боже упаси! — в притворном ужасе воскликнула Джазлин. Оттого ли, что Холден попросил ее остаться, или из-за признания, что он наслаждается ее обществом, но с души у нее словно камень свалился. — Пощади меня, Джазлин! — взмолился он, и девушка снова уставилась на него в немом изумлении. — Не оставляй на растерзание любящей тетушке! Я обожаю Грейс, но порой ее благие намерения меня утомляют. Уверяю тебя, не успеешь ты уехать, как она сосватает мне какую-нибудь девицу и начнет строить воздушные замки! — Да ты шутишь! — воскликнула Джазлин. Он здесь живет и, уж конечно, знает всех женщин в округе! Кстати… — Ох! — вскрикнула она вдруг и, поймав его удивленный взгляд, объяснила: — Кстати, о воздушных замках — у меня ведь сегодня свидание! Трудно сказать отчего, но Холдена это известие совсем не порадовало. В одно мгновение улыбка его сменилась хмуро-настороженной гримасой. — С кем? — требовательно поинтересовался он. — С Дэвидом Масгроувом, — машинально ответила Джазлин. — С доктором, что ли? — Ну да. Нас познакомила твоя тетя. — Теперь понимаешь, что я имею в виду? — мрачно процедил Холден. — У нее просто талант к… — Ну, она же не специально нас знакомила! — перебила его Джазлин. — Мы гуляли и столкнулись с Дэвидом — он как раз шел к пациенту. — (Холдена, судя по всему, это объяснение не убедило.) — Я о нем совсем забыла! — поспешила добавить Джазлин. — Хорошо, что вспомнила сейчас, а не в поезде! — Так ты все-таки уезжаешь? Оставляешь меня на растерзание? — (Джазлин чувствовала, что еще немного — и она не сможет противиться его обаянию.) — Я-то думал, мы друзья! — упрекнул ее Холден. — Ты действительно хочешь, чтобы я осталась? — серьезно спросила она. — Приглашаешь меня погостить у тебя? Взгляды их встретились. Несколько секунд Холден и Джазлин не сводили друг с друга глаз. Наконец он улыбнулся, и улыбка эта растопила горечь в ее сердце. — Разумеется! А в награду за свое гостеприимство хочу посмотреть, как ты в шортах и в маечке залезешь в воду! Сердце ее ухнуло вниз, словно на «американских горках». — В воду? — сдавленным голосом повторила она. Затем, когда немного успокоилась, спросила: — Предлагаешь искупаться? Одетыми, как есть? Улыбка его растянулась до ушей. — Если хочешь, могу раздеться, — предложил он. Несколько мгновений Джазлин молча смотрела на него, словно не понимая, что он говорит. И вдруг тревога и напряжение последних недель растаяли, исчезли без следа, сменившись восхитительной и волнующей беззаботностью. — Знаешь, давай никогда больше не ссориться! — проговорила она, протягивая ему руку. Не отрывая глаз от ее лица, Холден торжественно пожал хрупкую ладошку, и душа Джазлин запела от радости. — Договорились, — ответил он. Он отпустил ее руку, и Джазлин, повинуясь внезапному безумному порыву, сбросила туфли. — Ну, кто быстрее? — задорно крикнула она и бросилась бежать к морю. Она вбежала в море первая и поплыла, стиснув зубы, — солнце еще не прогрело воду, и дрожь пробирала до костей. Холден уже плыл рядом, ритмично взмахивая руками. Может быть, он все-таки опередил ее? А впрочем, какая разница! — Холодно! — крикнула она. — Что, радуешься, что не разделась? — поддразнил ее Холден, и Джазлин расхохоталась в ответ. Никогда еще она не чувствовала такой свободы, такой гармонии со всем окружающим, такого мира с самой собой. Довольно скоро они поплыли к берегу. Оба изрядно замерзли, и Холден предложил, чем торчать в море, как он выразился, «до посинения», лучше поскорее выйти и добраться до дому бегом. Они бежали бок о бок. Холден умерял шаг, чтобы Джазлин не отставала. Рембрандт весело трусил впереди. — А теперь — горячий душ! — предложил Холден, когда они вошли в холл, и Рембрандт скрылся на кухне. Джазлин заметила, что Холден не сводит глаз с ее влажных волос и сияющего лица. — Видит Бог, я не встречал еще женщины очаровательнее тебя! — воскликнул он вдруг, словно не в силах сдержать нахлынувшие чувства. — Так я и поверила! — парировала Джазлин (чересчур поспешно, как сама почувствовала). — Ой, твой ковер! — воскликнула она, заметив, что с мокрых шорт капает соленая морская вода, и поспешила наверх. — Так ты остаешься? — крикнул Холден, не трогаясь с места, лишь провожая ее взглядом. Джазлин обернулась и присела в шутливом реверансе. — Спасибо, что спросил, — конечно, остаюсь! Холден молча кивнул и исчез из поля зрения. Приняв горячий душ, вымыв с шампунем и высушив голову, Джазлин села перед зеркалом расчесывать волосы. Глаза ее сияли счастьем, и в этот миг Джазлин впервые усомнилась, так ли безобидна ее дружба с Холденом Хэтуэем. Она счастлива, когда с ним разговаривает. Она едва не задыхалась от счастья, купаясь вместе с ним. Потом они бежали домой, она смеялась его шуткам… и опять-таки была счастлива как никогда. Но разве этот головокружительный восторг, от которого замирает сердце и щемит в груди, — то чувство, что испытываешь, общаясь с друзьями? Друзей у нее было много, но Джазлин не могла припомнить, чтобы хоть один заставлял ее задыхаться от счастья так, как Холден. Должно быть, говорила она себе, не в Холдене дело — она просто радуется, что наконец-то избавилась от звонков Тони Джонстона… Но что-то здесь не складывалось. Джазлин и раньше умела радоваться жизни, но в прежнем ее счастье было что-то от безмятежного младенческого сна. Теперь она словно проснулась, все чувства обрели пугающую, почти болезненную остроту. Это ей нравилось, но в то же время удивляло и озадачивало. Дом только начал просыпаться. Джазлин не спешила вниз. Какое-то шестое чувство подсказывало ей, что, раз уж она решила остаться, не стоит лезть Холдену на глаза. Не докучать ему своим обществом оказалось проще простого. Услышав, что отец вышел из спальни, Джазлин направилась вниз, чтобы присоединиться к остальным за завтраком. Грейс с племянником уже сидели за столом и обсуждали предстоящую поездку в город. — Холден согласился покатать меня по магазинам, — объяснила Грейс Эдвину Палмеру. — А ты не хочешь с нами? — Нет, если ты не настаиваешь, — дипломатично ответил тот. — Не настаиваю, — улыбнулась Грейс. — А ты, Джазлин? — Я собиралась сходить порисовать, — ответила она. — Привезти тебе что-нибудь? — небрежно спросил Холден. Ему, похоже, было совершенно все равно, едет она с ними или нет. — Да нет, спасибо, — ответила она. Когда они уехали, Джазлин вооружилась огромным зонтиком от солнца и отправилась на пляж, размышляя о том, что же с ней творится в последнее время. Чего, собственно, она ожидала? Что Холден начнет ее уговаривать ехать с ними? Уж не воображает ли она, что он и нескольких часов без нее прожить не может? Смех, да и только! Она бродила по пляжу, раздумывая, как бы отменить встречу с Дэвидом Масгроувом, когда заметила вдалеке, на линии прибоя, две фигурки — мужскую и женскую. Они шли, взявшись за руки. Отец и Грейс! Значит, Грейс с Холденом вернулись! Мысли ее снова ринулись вскачь. Холден вернулся и даже не потрудился ее разыскать! Хотя, с другой стороны, почему он должен… Вздор! О чем она только думает? И с какой стати отменять свидание? Она отлично повеселится с Дэвидом! Но Холден… А что Холден? Какое дело Холдену до того, куда и с кем она идет? Кто он ей? Приятель, не более… Но неужели все-таки ему совсем — совсем нет дела?.. Господи помилуй, что с ней такое? Очевидно, история с Тони Джонстоном довела-таки ее до нервного расстройства! Надо выбросить из головы эти безумные мысли и успокоиться! Джазлин вернулась в дом и поднялась к себе, чтобы переодеться к обеду. Когда она спустилась, все уже сидели за столом. — Прошу прощения, я, кажется, опоздала, — извинилась она. — Нет, это мы слишком рано, — улыбнулась Грейс. — Как ваш поход по магазинам? — поинтересовалась Джазлин, накладывая себе салата и копченого лосося. — А как твое рисование? — вопросом на вопрос ответил Холден. Джазлин стрельнула в него взглядом — он дружески улыбался. — В рисовании я полный ноль, — призналась она. — Ну, нельзя же уметь все на свете! — весело ответил Холден. — Верно, — ответила Джазлин. Они обменялись взглядами и вдруг рассмеялись, сами не зная чему. В следующий миг Холден обернулся к тетушке и о чем-то заговорил с ней, но у Джазлин уже потеплело на душе, и все тревоги рассеялись как дым. — Что-то ты сегодня мало ешь, — заметила ей Грейс. — Наверно, бережешь аппетит для ужина с Дэвидом Масгроувом! Джазлин улыбнулась, но ответить не успела. Следующей репликой Холден дал ей понять, насколько его не интересуют ее отношения с доктором: — Я тоже вечером уйду. Подбросить тебя? Куда это он собрался? На свидание, куда же еще! — ответила она сама себе. — Дэвид за мной заедет. Но все равно спасибо, — ответила она, отодвигая тарелку. Грейс права — сегодня у нее определенно нет аппетита. Весь день Холден провел у себя в кабинете. Не показался он и когда в дверь позвонил Дэвид Масгроув. Джазлин была уже готова, но впустила его, чтобы познакомить с отцом. — Желаю приятно провести время! — попрощалась с ними Грейс через несколько минут. — Как твой отпуск? — спрашивал Дэвид по дороге. — Отлично, — ответила она. — Уже купалась? — Да, сегодня утром. — При воспоминании об этом купании она невольно расплылась в улыбке. Дэвид был очень мил, но уже за первым блюдом Джазлин поняла: он не из тех людей, что способны, повинуясь безумному порыву, прыгнуть в море не раздеваясь. Конечно, невежливо, сидя в ресторане с одним мужчиной, думать о другом, но, как ни старалась Джазлин сосредоточиться на Дэвиде, мысли ее снова и снова возвращались к хозяину «Песчаного берега». Она оглянулась вокруг, словно ожидала встретить Холдена здесь. Он тоже где-то ужинает, это ясно, но где и с кем? С грустью Джазлин подумала, что Холден вовсе не нуждается в ее обществе, женщины к нему так и льнут, и Грейс, как видно, только и мечтает, как бы ему кого-нибудь сосватать. А впрочем, ей-то что? Они просто товарищи — Холден сам сказал. А товарищи не лезут в личную жизнь друг друга без приглашения. И снова она выдворила Холдена из своих мыслей. — Скажи, тебе нравится работа врача? — спросила она у Дэвида. — Иногда, наверное, тяжело приходится? Дэвид принялся рассказывать о своей работе, а Джазлин приложила все усилия, чтобы слушать его, не отвлекаясь. Они закончили ужин в половине одиннадцатого. Дэвид предложил немного прогуляться, но Джазлин отказалась — решила, что на сегодня с нее достаточно. — Знаешь, мне завтра рано вставать, — придумала она на ходу. — Нужно будет выгулять собаку, пока не начнется жара. Они вернулись в усадьбу в начале двенадцатого. Дом ярко сверкал окнами. Джазлин хотела пожелать Дэвиду спокойной ночи и попрощаться, но не успела — словно из ниоткуда возник Холден с Рембрандтом на поводке. — Привет, Дэвид! — поздоровался он с ее спутником, пожимая ему руку. — Зайдешь на чашечку кофе? — С удовольствием, — принял приглашение Дэвид. И пока Джазлин оправлялась от легкого шока — хоть Холден и хозяин в доме, но все-таки ей и только ей решать, приглашать ли своего спутника выпить кофе! — все трое вошли в дом. — Где вы ужинали? — небрежно поинтересовался Холден. А сам-то ты где ужинал? И, главное, с кем? — В чудесном местечке под названием «Старый шиллинг»! — с энтузиазмом ответила она. Объяснив, что у миссис Уильямс сегодня выходной, Холден провел их на кухню, и не успела Джазлин опомниться, как оказалась приставлена к кофеварке! Пока она, вздыхая, варила кофе, мужчины обсуждали достоинства и недостатки различных ресторанов, кафе и забегаловок в радиусе пятнадцати миль вокруг Хевортона. — Кофе готов! — с милой улыбкой объявила наконец Джазлин. За кофе разговор перешел на медицинскую тематику, в которой Джазлин ничего не смыслила. Рембрандт — глупый пес! — скакал вокруг Холдена и в восторге бил его хвостом по ногам, оставляя на брюках клочья шерсти, но Холден как будто этого не замечал. Минут через пять Джазлин почувствовала, что с нее довольно. Дождавшись первой же паузы в разговоре, она объявила: — Если никто не возражает, я пойду спать. Оба встали. — Разве уже так поздно? — воскликнул Дэвид, без сомнения уверенный, что проболтал с Холденом всего несколько секунд. — Благодарю за прекрасный вечер, — продолжала она, предусмотрительно отступая назад, чтобы Дэвиду не вздумалось целовать ее на прощание. — И, Холден… — она покосилась в его сторону, но глаз не подняла — пусть видит, что она обижена, — мне бы не хотелось оставлять миссис Уильямс грязную посуду. Джазлин бросила на него взгляд украдкой, чтобы узнать, как он воспримет такое указание с ее стороны. Но была разочарована — в серых глазах Холдена плясали искорки смеха. — Мне тоже, — коротко ответил он. — Доброй ночи! — пожелала Джазлин обоим сразу и поспешила наверх. Черт бы подрал их обоих! Взбегая по лестнице, Джазлин не могла понять, почему этот приятный во всех отношениях вечер заставил ее почувствовать себя ребенком, оставшимся без подарка на Рождество. Глава четвертая На следующее утро Джазлин поднялась, едва забрезжил рассвет. Быстро приняв душ, она надела джинсы и белую тенниску и отправилась искать Рембрандта. Увидев ее, он радостно забил хвостом по полу. — Пошли! — полушепотом скомандовала она, другого приглашения ему не требовалось. Джазлин выбрала тот же маршрут, что и вчера утром, но в этот раз на обратном пути ее не встретил Холден. И слава богу, подумала она. Поверить невозможно, что всего сутки назад она по его наущению сиганула в воду в чем была! Губы ее изогнулись в улыбке. Поморщившись, Джазлин согнала улыбку с лица. Хватит с нее шуточек! Хотя это было и вправду весело. Но еще «веселее» вышло вчера вечером, когда она удрала от Дэвида с Холденом, оставив их болтать за чашкой кофе. Джазлин припомнила, что вчера Холден вернулся со свидания раньше ее. И, судя по всему, сразу отправился гулять с Рембрандтом. Так что, как видно, свидание его не слишком утомило! Джазлин плохо спала и вышла из дому не в самом радужном настроении, однако прогулка оказала на нее благотворное действие, и по дороге домой Джазлин чувствовала себя гораздо лучше. Когда они вошли в дом, Холден как раз спускался по ступенькам. Рембрандт, виляя хвостом, кинулся здороваться. — А ты сегодня рано поднялся! — заметила Джазлин, хотя сама уже час была на ногах. — Потому что совесть у меня чиста! — шутливо ответствовал он. — Ты всегда так рано встаешь? В следующий раз разбуди и меня, хорошо? Или ты предпочитаешь одиночество? — Предпочитаю купаться в купальнике! — рассмеялась Джазлин и взбежала вверх по лестнице. Тревоги и раздражения как не бывало, занималась заря отличного дня. После завтрака Рембрандт перешел под покровительство миссис Уильямс, Эдвин и Грейс куда-то укатили на «рейнджровере», Холден уединился у себя в кабинете, чтобы просмотреть почту, а Джазлин пошла на кухню — узнать, не нужна ли экономке помощь. Но на кухне уже хлопотала Нэнси из деревни, и услуги Джазлин не требовались. Джазлин поднялась к себе, переоделась в шорты и крапчатый топик и, с блокнотом, карандашом и книгой, захватив с собой зонтик от солнца, отправилась к полюбившимся ей дюнам. Девушка удобно устроилась на песке, достала карандаш, но не нанесла на бумаге ни одного штриха. Принялась было за детектив, но вскоре обнаружила, что без конца перечитывает один и тот же абзац, а мысли ее беспрестанно возвращаются к Холдену. Солнце проделало долгий путь по небу, и Джазлин встала, чтобы переставить солнечный зонтик. Может быть, сходить за купальником и окунуться? Но, подумав, она снова уселась на песок с книгой. Десять минут спустя сердце Джазлин забилось быстрее — на песок рядом с ней упала тень Холдена. В одной руке — покрывало, в другой — пара пластиковых стаканчиков, под мышкой — бутылка лимонада. — А тебе кто разрешил отлынивать от работы? — с напускной суровостью поинтересовалась Джазлин. Вдруг смутившись, она почувствовала, что должна разрядить напряжение шуткой. — Я выглянул в окно и увидел прекрасную даму, погибающую от жажды. Что это ты читаешь? Джазлин показала ему название книги. — Очень увлекательно! — заметила она, хотя за последние сорок пять минут перевернула самое большее три страницы. — А, это я читал, — сообщил Холден. — Почти до самого конца мне казалось, что убийца управляющий, а оказалось… — Не смей!.. Холден ухмыльнулся, и Джазлин поняла, что он и не собирался выдавать ей имя убийцы. — Ты вся в песке. Ну-ка вставай, — приказал он. Смотрите-ка, у него хватает нахальства командовать! Джазлин улыбнулась и поднялась на ноги. Холден расстелил покрывало, разлил лимонад по стаканам, и оба удобно устроились рядышком. — Кстати, звонил Масгроув, — заметил Холден. — Мне? — Я попросил его перезвонить. Ты пойдешь с ним? Все-то ему надо знать! — А ты не думаешь, что надо подождать, пока он сам предложит? — Предложит, вот увидишь! — уверенно ответил Холден. — Вот я и подожду. — Это будет уже второй раз из трех, — напомнил ей Холден. В самом деле, она ведь говорила ему, что старается не встречаться с одним и тем же мужчиной больше трех раз. — Да я ведь здесь всего на две недели! — рассмеялась она. В это время над головами у них скользнула чайка с распростертыми крыльями. Холден заговорил о чайках, и разговор сам собой перешел на другое. Кажется, за следующие несколько дней они обсудили все, что только могли. Каждый день после обеда Джазлин с Холденом отправлялись купаться, и к субботе ей было уже известно его мнение едва ли не обо всем на свете. Кстати, в четверг ей не пришлось будить Холдена — он ждал внизу, сидя в старинном кресле, и сердце ее подпрыгнуло от радости, когда, сойдя вниз, она увидела его. — Ты меня обскакал! — воскликнула она гневным полушепотом. Холден лишь невинно улыбнулся в ответ. На прогулку с собакой они вышли вместе. Холден кидал Рембрандту палку, а пока тот бегал за ней, расспрашивал Джазлин о ее работе, занятиях, увлечениях. Словом, обычный разговор между новыми друзьями, которые только начинают узнавать друг друга. С Холденом Джазлин чувствовала себя спокойно и уверенно. С ним не нужно было осторожничать, взвешивать каждое слово, опасаясь, что он не так поймет. Она рассказывала все, что он хотел знать, и в свою очередь расспрашивала его о работе, о путешествиях. Лишь один вопрос, вертевшийся на языке, она не решалась ему задать — вопрос о том, с кем он ужинал во вторник. Утром в субботу Джазлин поднялась с рассветом и подошла к окну. Над морем занимался чудесный солнечный день. Вчера звонил Дэвид и звал ее поужинать, но Джазлин отклонила приглашение. Она знала, что в выходные Дэвид занят, а к понедельнику у нее, быть может, и появится желание куда-нибудь с ним сходить. Джазлин не собиралась терять время попусту. Она на отдыхе, ничем не связана, погода отличная — чего же ей дожидаться? Со сверхъестественной быстротой приняв душ и одевшись, Джазлин выбежала из спальни. Сегодня Холден не ждал ее на привычном месте, однако, спустившись вниз, Джазлин увидела их с Рембрандтом у дверей в холле. В это утро они прошли, должно быть, несколько миль. Рембрандт приносил палку — это занятие ему никогда не надоедало. Холден и Джазлин разговаривали обо всем на свете или просто молчали, подставив лица солнцу. — Как же здесь хорошо! — вздохнула Джазлин. — Наслаждаешься отдыхом? — А разве не видно? — ответила она. Холден вдруг остановился. Удивленная, Джазлин остановилась тоже. Он вгляделся ей в лицо. — В самом деле, — серьезно заметил он, — когда ты только приехала, то выглядела совершенно измотанной. Обещай: если этот Тони снова начнет тебя преследовать — звонить, писать письма, подстерегать на улице, — ты расскажешь мне, и я с ним разберусь. — А… а почему тебе, а не отцу? — изумленно спросила Джазлин. — Потому что, судя по всему, он может еще несколько месяцев отравлять тебе жизнь, прежде чем ты решишься побеспокоить отца. Пожалуй, он прав, подумала Джазлин. Сейчас она чувствовала себя сильной и готовой справиться с любыми проблемами, но кто знает, сколько времени понадобится Тони, чтобы привести ее в прежнее состояние? — Вряд ли он начнет звонить снова, — заверила она мягко, думая о том, как добр и внимателен к ней Холден. — Обещай! — настаивал он. — Но… — попыталась возразить Джазлин. Она не намерена взваливать свои проблемы на других! — Обещай! — Холден был непоколебим. Что ж, в конце концов, он ее друг. — Обещаю, — сдалась она и, приподнявшись на цыпочки, поцеловала его в щеку — просто потому, что этот жест благодарности показался ей как нельзя более уместным. Холден вдруг застыл как статуя. — Что такое? — воскликнула она. — Разве между друзьями не дозволяются поцелуи? Холден молчал, не сводя взгляда с ее губ, и на миг Джазлин охватила глупейшая уверенность, что сейчас он ответит на поцелуй поцелуем. Но Холден с усилием перевел взор куда-то в пространство за ее спиной. Прошло несколько секунд, прежде чем лицо его снова осветилось улыбкой. — Вообще-то не люблю телячьих нежностей, но для тебя сделаю исключение. Только не вздумай превращать поцелуи в привычку! Джазлин невольно улыбнулась, и они зашагали дальше. Ей припомнилось, как однажды Холден поцеловал ее в щеку в знак благодарности. Теперь она отыгралась — не ему одному дано право целовать! Дома каждый занялся своим делом: Холден скрылся в кабинете, Джазлин поднялась к себе, чтобы умыться и переодеться перед завтраком. Спустившись в столовую, она, сама не зная почему, первым делом обвела комнату взглядом в поисках Холдена. В ответ он улыбнулся обычной дружелюбной улыбкой. — Доброе утро! — поздоровалась она, обращаясь ко всем сразу. За столом обсуждалась поездка в супермаркет. Грейс с миссис Уильямс уже составили список покупок, оставалось только найти жертву, готовую отправиться на заклание. — А вот папа обожает ходить по супермаркетам! — лукаво пропела Джазлин. Она прекрасно знала, что отец ненавидит магазины любого вида, размера и назначения! — Ради тебя, Грейс, я готов отказаться от намеченной прогулки, — галантно ответил Эдвин, но, правду сказать, поморщился. — В этом нет нужды, — вмешался Холден. Три пары глаз устремились на него. — Я съезжу. — Ни за что! — в ужасе воскликнула его тетушка. — Ты все перепутаешь! Джазлин подумала, что Грейс, должно быть, права, — трудно было представить занятие, настолько не сочетающееся с внешним видом, манерами и всем обликом Холдена, как поход за покупками. Неизвестно, кого она захотела выручить — Холдена или его тетю, — но только вдруг услышала собственные слова: — Холден, хочешь, поедем вместе? Холден не возражал, хотя и заметил довольно кисло: — Я думал, хоть ты меня пожалеешь! Выехали сразу после завтрака, чтобы попасть в магазин, когда там еще не слишком много народу. Деревня скрылась за поворотом, машина плавно мчалась по шоссе, и Джазлин, сидевшая рядом с Холденом, думала, что навсегда запомнит эти короткие каникулы. Ей случалось отдыхать и в более экзотических местах, но нигде не было так хорошо, как здесь, в невзрачной деревушке на берегу моря. Интересно, нравится ли здесь Холдену? — подумалось ей, и вдруг Джазлин поняла, что Холден, скорее всего, будет просто счастлив в понедельник вернуться к работе. В прошлый понедельник он сказал, что готов сделать перерыв на пару дней, однако «пара» растянулась на целую неделю. — Ты уедешь в понедельник? — спросила она отрывисто. Почему-то ей вдруг стало необычайно важно это знать. — А что? — небрежно поинтересовался он. — Ну, ты говорил, что приехал всего на пару дней, — напомнила она ему. — Не терпится от меня избавиться? Джазлин улыбнулась. — Я, наверное, буду скучать по тебе, — ответила она со своей обычной искренностью. — Я тоже прекрасно провел время в твоем обществе. — Они въехали на стоянку возле супермаркета и принялись искать место для парковки. — А список покупок ты захватила? — спросил Холден. Сама не зная почему, она ощущала себя уязвленной. «Прекрасно провел время в твоем обществе» — дежурная любезность, за которой не стоит никакое искреннее и глубокое чувство. А впрочем, с какой стати он должен отвешивать ей комплименты? Они же друзья — и ничего более. И Джазлин решительно отогнала надоедливые мысли. Веселое настроение к ней вернулось очень скоро — едва она увидела, как Холден делает покупки. — Кто только в Лондоне за тобой присматривает? — ворчала она, выкладывая из тележки несколько банок персиков, которых в списке не было. — В няньке я не нуждаюсь, — рявкнул он, но тут же признал: — Да, обычно ем первое, что попадется. — Неужто? — удивилась Джазлин. — Собираешься «настучать» тетушке? — Я тебя не выдам, если пообещаешь впредь питаться по-человечески! Счастье переполняло Джазлин, она готова была делиться своим восторгом с первыми встречными. — Привет, солнышко! — улыбнулась она какому-то очаровательному карапузу. — Любишь детей? — поинтересовался Холден как бы между прочим. — А кто же их не любит? — Джазлин остановилась, чтобы свериться со списком. — И однако решила не выходить замуж. Джазлин вздернула голову и уставилась на него. Холден не улыбался — в глазах его читался вопрос. Магазин был переполнен, но они стояли в углу между деликатесами и мясными блюдами — вдалеке от любопытных глаз и длинных ушей. Что ж, на серьезный вопрос — откровенный ответ. — Чтобы иметь детей, не обязательно выходить замуж. Но пока что я не встретила мужчину, от которого хотела бы родить ребенка. Джазлин полагала, что на этом щекотливый разговор окончен и можно вернуться к покупкам. Однако Холден заговорил снова — тем же небрежным тоном светской беседы: — Значит, пока тебе приходится предохраняться. Джазлин застыла, потрясенно распахнув и без того огромные фиалковые глаза. Да, они друзья и все такое, но разве это дает ему право лезть в ее интимную жизнь, да еще в такой неподходящий момент и в таком месте? — Я признаю только один метод предохранения, — отрубила она. Холден напряженно смотрел ей в лицо. Не дожидаясь, пока он спросит, какой, Джазлин объяснила: — Слово «нет». Теперь пришла его очередь изумляться. Холден вытаращился на нее, не веря своим ушам. Явно забыв, где он и что с ним, он громко воскликнул: — Как, всегда? Джазлин не собиралась отвечать, но Холден в прямом и переносном смысле прижал ее к стене. Точнее, к прилавку с консервами. — Милая моя Джазлин, неужели ты никогда не говоришь мужчинам «да»? Правая рука Джазлин сжалась в кулак. Как ей хотелось врезать ему по самодовольной физиономии! Однако, хоть Холден и забыл, что вокруг полно людей, Джазлин об этом не забывала. — Не суди обо мне по другим! — фыркнула она и едва не взорвалась от злости, когда Холден расплылся в ухмылке. — Да ты у меня девушка с характером! — мягко заметил он. — А ты напрашиваешься на оплеуху! — прошипела она. Мгновенно посерьезнев, Холден отодвинул тележку, освобождая ей проход. — Мы забыли взять бекон, — сказал он и двинулся прочь. Вот свинья! Нет, хватит с нее таких «друзей»! Приставал к ней с расспросами, пока она не призналась, что еще невинна, а потом сам же над этим посмеялся! Может быть, бросить его у кассы, пусть сам упаковывает покупки? Впрочем, зная Холдена, можно не сомневаться, что ему на помощь тут же ринется дюжина продавцов. Погрузив покупки в багажник, оба сели в машину. Но вместо того чтобы заводить мотор, Холден повернулся к ней и спросил: — Все еще сердишься? Джазлин смерила его ледяным взглядом. — Когда в следующий раз решишь развлечься обсуждением моей интимной жизни, пожалуйста, подбери для этого более подходящее место, чем переполненный супермаркет в субботу утром! — ответила она так сердито, как только могла. — О, да это приглашение! — рассмеялся Холден, а затем добавил совершенно серьезно: — Джазлин, ты меня прощаешь? Он просто прелесть! Ему невозможно отказать! — Ты же сам знаешь, что да! Несколько мгновений он неотрывно смотрел на нее, затем медленно наклонился. В груди у Джазлин словно заходил вверх-вниз тяжелый молот. Она догадывалась, что Холден хочет поцеловать ее в губы, и хотела отодвинуться, но, будто под гипнозом, не могла шевельнуться. Однако секунду спустя оказалось, что шевелиться и не стоило. Холден не прильнул к ее губам — он мягко поцеловал ее в щеку. — А теперь кто превращает поцелуи в привычку? — усмехнулась Джазлин. Однако голос ее звучал хрипло, словно чужой. Пусть Холден ей только друг — его близость оказывает на нее странное действие. Домой доехали в молчании. Выходя из машины, Джазлин с удивлением заметила у крыльца «рейнджровер». — Странно, они давно должны были уехать на прогулку! — заметила она. Едва они успели выгрузить первую сумку, как на крыльце появилась Грейс под руку с отцом Джазлин. — Арчи болен, — сообщила она без предисловий. — Мы уже уезжали, когда позвонил его сосед. Арчи — это бывший муж Грейс, вспомнила Джазлин. Звонит ей всякий раз, как попадает в переделку! Холден мгновенно сообразил, о чем речь, и следующие же его слова показали, как хорошо он знает свою тетю. — Я тебя отвезу, — немедленно отозвался он, понимая, что Грейс готова спешить на помощь. — Не нужно, — ответил Эдвин, — Грейс поедет со мной. Джазлин догадалась, что после этих слов Холден проникся к Эдвину уважением — не всякий мужчина готов ради любимой женщины преодолеть естественную неприязнь к человеку, который много лет отравлял ей жизнь. — Мы ждали, пока вы вернетесь, — продолжил Эдвин и, повернувшись к дочери, добавил: — Не знаю, на сколько мы там застрянем, так что Ремми я возьму с собой. Грейс обещала позвонить, как только сможет, и, попрощавшись, они отправились в путь. — Знаешь что? — заметил Холден, когда «рейнджровер» скрылся за поворотом. — А у нас мороженое растаяло! — О боже мой! — воскликнула Джазлин — она совсем забыла о покупках! Следующие полчаса они носили сумки в дом и разгружали. Холден, разумеется, понятия не имел, что куда класть. — Кофе? — предложил он, закончив работу. — Я приготовлю, — вызвалась Джазлин. — Как ты думаешь, сварить чашечку для миссис Уильямс? С их приезда экономка еще не появлялась, но Джазлин полагала, что она не откажется от кофе. — Миссис Уильямс поехала к сестре. Я отпустил ее на выходные. — Отлично! — импульсивно воскликнула Джазлин и тут же замялась. — То есть я не хотела сказать… я хотела… — Я знаю, что ты хотела сказать, — мягко прервал ее Холден. — Что она заботилась о нас всю неделю и заслужила отдых. — Как ты меня изучил! Холден ответил ей долгим и, как ощутила Джазлин, значительным взглядом. — Думаю, что да. Ты очень хороший человек, Джазлин, — тихо ответил он. Джазлин задохнулась от волнения — она и не представляла, что мнение Холдена так важно для нее! Хотя, казалось бы, что тут удивительного? Разве все мы не желаем, чтобы окружающие были о нас наилучшего мнения? Однако, сколько ни лукавь, сколько ни борись с собой, от правды не убежишь: «все окружающие» — это одно, а Холден Хэтуэй — совсем иное. — Надеешься на ответный комплимент? — нашлась наконец Джазлин. — Не дождешься! Кстати, ужин сегодня готовишь ты! Холден расхохотался, и Джазлин невольно залюбовалась им. Как он хорош, когда улыбается или смеется! Как хотела бы она никогда с ним не ссориться! Смех затих, и странная, напряженная тишина воцарилась в комнате. Холден смотрел на девушку долгим внимательным взглядом, словно стараясь вобрать в себя каждую черточку ее прекрасного лица. Джазлин моргнула, открыла глаза — нет, должно быть, ей почудилось. Холден выглядел как всегда, и ни во взгляде его, ни в выражении лица не было ничего необычного. — Я выпью кофе в кабинете, — сказал он и, взяв чашку, вышел. И что тут такого? — сказала себе Джазлин. Почему бы ему и не выпить кофе в одиночестве? Разве друзья обязаны ни на миг не отрываться друг от друга? Разумеется, нет. Холден хочет побыть один, но ко мне это не имеет никакого отношения. Он ведь только что сказал, что я хороший человек! Так что нечего киснуть и выдумывать невесть что! Возможно, он просто хочет поработать. Ведь сегодняшнее утро Холден потратил на поездку в магазин. Правда, сегодня суббота, но Джазлин не сомневалась, что высокопоставленные служащие компании «Зортек интернэшнл» трудятся в поте лица и по выходным. Убедив себя наконец, что не стоит обижаться на естественное желание Холдена поработать, Джазлин решила прогуляться по пляжу. Если позвонит Грейс, думала она, Холден возьмет трубку. Но далеко Джазлин не ушла. С каждым шагом в ней росло беспокойство и внутреннее напряжение; наконец она поняла, что лучше вернуться домой и чем-нибудь заняться. Например, приготовить обед. На кухне она нашла пирожные, которые осталось только сунуть в духовку, и все необходимое для салата. — Как вкусно пахнет! Джазлин подскочила от неожиданности — Холден вошел совершенно бесшумно. — Да ничего особенного, — пожала она плечами, предчувствуя, что ужин тоже придется готовить ей. — Помочь? — Уже все готово. — Поедим здесь? — Почему бы и нет? Они поели, а затем вместе убрались и помыли посуду. Джазлин полностью восстановила душевное равновесие и радовалась этому. — А теперь ты пойдешь работать? — поинтересовалась она. — Я же говорил, тебе не терпится от меня избавиться! — улыбнулся Холден — и тут зазвонил телефон. Холден снял трубку. Джазлин остановилась в дверях. Если звонят Холдену, она потихоньку скроется. Но если это Грейс… — Почему бы не нанять сиделку? — говорил тем временем Холден. — Ну хорошо, только береги силы. Ты же знаешь, ты ему ничем не обязана… Да, Джазлин здесь. Сейчас позову. Холден передал ей трубку. На миг пальцы их соприкоснулись, и руку ее словно пронзил электрический разряд. Господи, это еще что такое? — Привет, Грейс, — заговорила она, глубоко вздохнув, чтобы успокоиться. — Как дела? — Мы вызвали доктора. Он сказал, у Арчи грипп в тяжелой форме. — Сочувствую. — Джазлин знала, что грипп может стать серьезной и даже опасной болезнью. — Лучше мне посочувствуй! Арчи и в лучшие свои времена не был легким пациентом. Однако бросить его в таком состоянии я не могу. — Разумеется. — Пусть Арчи не заслуживал такой самоотверженности — Джазлин знала: Грейс не из тех людей, что могут бросить больного на произвол судьбы. — А папа… — начала она. — Эдвин просто золото, — приглушенно ответила Грейс. — Только сегодня я по-настоящему поняла, что он за человек. Что бы я делала, если бы не он! Хочешь с ним поговорить? — Прежде чем Джазлин успела ответить, Грейс продолжала: — Сейчас позову. Он в спальне, помогает Арчи сменить пижаму. Наступило молчание, затем трубку взял Эдвин. — Джазлин, у тебя все в порядке? — спросил он. — Все отлично. Как ты там? — Ничего страшного. Выходные пропали — ну что ж поделаешь? Грейс никогда бы не простила себе, если бы в такой момент бросила Крэддока одного. — Подожди-ка… — прервала его Джазлин. — Ты хочешь сказать, что вы не вернетесь? — Скорее всего, нет. Ты же знаешь, грипп может тянуться несколько недель. Помнишь, как я им болел? Джазлин, ты сможешь доехать до дома одна? Может быть, Холден согласится тебя подбросить. — Не беспокойся, что-нибудь придумаем, — ответила Джазлин и, попрощавшись, повесила трубку. Обернувшись, она встретила взгляд Холдена. — Папа остался с Грейс и Арчи. — Да, Грейс сказала мне, — ответил он. — А что это ты вдруг так помрачнела? — Какая наблюдательность! Неудивительно, что ты выбился в начальники! — Надеюсь, это комплимент, — добродушно заметил Холден, затем повторил: — И все же, Джазлин, что тебя расстроило? Он настаивал, и ей пришлось ответить. — Думаю, лучше всего мне будет отправиться домой, — призналась она. Холден нахмурился. — Мне казалось, мы это уже обсудили, — резко заметил он. — Что ж, извини, что снова поднимаю эту тему! — фыркнула Джазлин. — Тебе здесь не нравится? — сухо спросил он. — Ты же знаешь, что очень нравится! — Я чем-то тебя обидел? — продолжал допытываться Холден. И Джазлин почувствовала, что не может на него сердиться. Ни одной минуты. — Сам знаешь, что нет, — тихо ответила она. — За что же ты меня наказываешь? — Наказываю? — Она недоверчиво воззрилась на него. — Да, наказываешь, — подтвердил он. — Сегодня утром я сказал, что отдых исцелил тебя. Но знаешь ли ты, как исцеляет и возрождает меня общение с женщиной, которая ничего не требует? «Женщина, которая ничего не требует»… Едва ли это комплимент — и все же, услышав, что ее присутствие «возрождает и исцеляет» Холдена, Джазлин едва не взлетела от счастья. — Ты действительно хочешь, чтобы я осталась? — спросила она. Холден медленно кивнул, и напряженные черты его лица разгладились. — Кто же будет есть эту гору еды, которую мы купили утром? — улыбнулся он. — Скажу больше: кто ее приготовит? Джазлин счастливо рассмеялась в ответ. Как она ни корила себя за слабость, как ни убеждала себя, что приехала по приглашению Грейс и с ней же должна была уехать, — в глубине души Джазлин не могла не сознавать, что больше всего на свете ей хочется остаться с Холденом. Глава пятая Холден, как и предчувствовала Джазлин, оказался неспособен даже газ зажечь самостоятельно, не говоря уж о том, чтобы что-нибудь на нем приготовить. После полудня Джазлин отправилась на прогулку по деревне, а по пути домой завернула на пляж и немного позагорала. Было уже половина седьмого, когда, вернувшись домой, приняв душ и переодевшись в белые брюки и блузку, она спустилась на кухню и встретила там Холдена. — Я могу тебе чем-нибудь помочь? — поинтересовался он, излучая обаяние, и Джазлин невольно улыбнулась в ответ. — И это говорит человек, только что научившийся включать конфорку! Пошли! — скомандовала она. — Я научу тебя чистить картошку! К ее удивлению, Холден оказался усердным учеником, однако с непривычки дело шло медленно, а Джазлин хотела сварить картошку, прежде чем готовить все остальное. Поэтому она взяла второй нож и пристроилась рядом у мойки. Но вскоре Джазлин поняла, что это не выход. Стоило рукам их соприкоснуться в воде, и она отдернула руку, испытав странное беспокойство. Холден взглянул на нее — сейчас он не улыбался, и пронзительный взор его, казалось, проникал в самую душу, стремясь понять, чем встревожена его подруга. Джазлин вспыхнула. — В одной раковине нам двоим не развернуться! — отрезала она, а затем добавила: — И вообще, ты уже большой мальчик и с картошкой справишься сам! — Лентяйка! — добродушно проворчал Холден. Джазлин молча подошла к холодильнику, чтобы достать два стейка. За едой душевное равновесие к ней вернулось, и теперь она искренне возмутилась бы, скажи кто-нибудь, что Холден вызывает в ней какие-то непонятные чувства. Что в нем непонятного? Вот он сидит, такой же, как всегда: отличный парень, готовый болтать с ней обо всем на свете, человек, с которым всегда легко и весело. Одним словом — друг, хороший приятель, и больше ничего. Так почему же, стоило ей пожелать Холдену спокойной ночи и уйти к себе, ее вновь охватила странная тревога? Неужели, едва расставшись с ним, она уже тоскует и снова жаждет его общества? Боже правый, что за фантазия! Должно быть, жаркий климат дурно действует на ее мозги. Загнав эту смехотворную и абсолютно нелепую мысль в самый дальний уголок сознания, Джазлин легла в постель и скоро заснула сном младенца. Наутро она поднялась на рассвете. Рембрандта нет, но это не причина отказывать себе в утренней прогулке по пляжу. Холден ждал ее внизу. Увидев его, Джазлин с особенной силой ощутила, как хорошо, когда он рядом. — Решила подышать свежим воздухом, пока еще не слишком жарко? — заметил он, приноравливаясь к ее шагу. — А ты часто встаешь на рассвете, когда работаешь? — поинтересовалась она. — Всегда, — ответил он. — Особенно по воскресеньям! На отдыхе вечно забываешь, какой нынче день. В самом деле, сегодня воскресенье! Впрочем, Джазлин не сомневалась, что Холден просто над ней подшучивает. — Врешь ты все! — обвинила она его. — Но никогда еще я не встречал восход в таком чудесном обществе! — галантно продолжил он, словно не заметив ее выпада. — О таких, как ты, говорят: «Мягко стелет, да жестко спать!» — фыркнула она, и Холден рассмеялся, глядя на нее теплым, нежным взглядом. В глубине души Джазлин чувствовала, что Холден наслаждается прогулкой не меньше ее самой. Вернувшись домой, она сбросила туфли и отправилась на кухню с намерением приготовить завтрак на двоих. Однако оказалось, что тостером Холден пользоваться умеет. На кухне ее ждал накрытый стол и готовый завтрак! — Мадам, как вы отнесетесь к тостам с яичницей? — поинтересовался он. — Благодарю, мой повелитель! — склонилась в шутливом поклоне Джазлин. Холден молча взглянул на нее, и на лице его на миг отразилось что-то странное — Джазлин не смогла бы сказать, что это было. — А… а миссис Уильямс сегодня вернется? — спросила она. Он покачал головой. — Я встречу ее на станции завтра утром. — А на работу не поедешь? — удивилась она. — У меня осталось несколько свободных дней, — объяснил он и прежде, чем она успела это обдумать, продолжил: — Тебе не надоело готовить? Если надоело, можем сходить куда-нибудь поужинать. — Думаешь отвертеться от кухонных обязанностей? — шутливо парировала она. Днем раздался телефонный звонок. Кто бы это мог быть? Скорее всего, звонят Холдену. Но лучше взять трубку — вдруг это окажется отец или Грейс. Однако, взяв трубку и произнеся: «Алло!», в ответ она услышала нечто совершенно для себя неожиданное. — Сегодня вечером я свободен! — объявил Дэвид Масгроув. — А ты? Вот черт, она совсем о нем забыла! — Честно говоря… м-м… нет, — ответила она. — Ты куда-то идешь? — допытывался Дэвид. Джазлин ненавидела вранье. Уставившись в окно, на удаляющуюся фигуру Холдена, она соображала, как бы поделикатнее объяснить, что с Дэвидом ей никуда идти не хочется, но, как назло, ничего путного в голову не приходило. А Дэвид тем временем сделал из ее долгого молчания далеко идущие и совершенно неверные выводы. — У тебя уже назначено свидание? — спросил он. — Собственно говоря… — начала она, но не успела произнести «нет», как Дэвид уже сделал следующий шаг. — Неужели с Холденом Хэтуэем? — недоверчиво поинтересовался он. Джазлин почувствовала себя немного уязвленной — чему, собственно, он так удивляется? Думает, что Холден для нее — птица слишком высокого полета? — Да, это он меня пригласил, — ответила она. — И уже не в первый раз? Что за допрос он ей устроил? И как ответить на такой вопрос? Тот вечер, когда они с Холденом ездили на деловой ужин в Лондоне, — это считается или нет? — Гм… ну да, — признала она. В следующую секунду Джазлин поморщилась, словно от зубной боли — Дэвид сделал еще одно, последнее умственное усилие. — Ты — его девушка. — Это был уже не вопрос, а утверждение. Джазлин открыла рот, чтобы все отрицать, но не могла вымолвить ни слова — язык словно примерз к нёбу. — Это тебя или Холдена я должен благодарить, что ты поужинала со мной в прошлый вторник? — обиженно допытывался Дэвид. — Да нет… между нами… э-э… не было ничего серьезного! — с удивлением услышала Джазлин из собственных уст. — А теперь есть? Он ждал ответа. Что делать? Объяснить Дэвиду, что он ошибается, и вежливо попрощаться? Но вдруг ее пронзило мучительное, невыносимое воспоминание — вспомнились бесконечные слезливо-назойливые звонки Тони Джонстона. Ужас сковал Джазлин, лишил самообладания и способности мыслить. Она впала в панику при одной мысли о том, что этот кошмар может повториться. — Да, — прошептала она, пугаясь собственных слов, — мы с Холденом… мы… собираемся пожениться. — Что ж, тогда я прощаюсь, — вздохнул Дэвид. — Счастья тебе, Джазлин. И прежде чем она успела сказать хоть слово, повесил трубку. В окне показался Ходден, он подходил к дверям. Машинально она наполнила водой кастрюлю и поставила на огонь. Мысли ее блуждали далеко от домашних дел: она все яснее понимала, что совершила глупость. За спиной послышались шаги, и Джазлин обернулась в испуге. Холден смотрел ей прямо в лицо. — Что случилось? — быстро спросил он. Джазлин успела забыть, как проницателен бывает Холден! Слова не шли у нее с языка. Он подошел ближе и пристально вгляделся ей в глаза. — А что? — охрипшим от волнения голосом ответила она, надеясь выиграть время. — Иди сюда и сядь, — приказал он. — Похоже, тебя что-то здорово расстроило. — Я совершила нечто ужасное! — простонала она. — Сядь и расскажи все по порядку. — Ты меня возненавидишь! — Сомневаюсь, — улыбнулся он. — Так, значит, это меня касается? Боже, как она любит эту его улыбку! — Ох, Холден, — в отчаянии простонала Джазлин, — не знаю, с чего начать! Я сделала такую глупость… такую… — Ну, окровавленных трупов я здесь не вижу, а все, кроме убийства, можно исправить, — успокаивающим тоном заметил Холден. — Я, конечно, сейчас же позвоню Дэвиду и все улажу! — выпалила она, совсем забыв, что Холден понятия не имеет, о чем речь. При слове «Дэвид» он слегка напрягся — Джазлин поняла, что это дурной знак. — Масгроуву? — сухо переспросил он. — А он здесь при чем? — П-помнишь, как ты пригласил меня на вечер? — начала она, запинаясь. — Тогда, в Лондоне? — Помню, — ответил он, не спуская с ее лица внимательных глаз. Если это напоминание и пробудило в нем какие-то чувства, он ничем этого не показал. — В тот раз ты позвал меня с собой только потому, что хотел отвадить назойливую поклонницу, не задевая ее самолюбия… — Джазлин судорожно сглотнула и умолкла. Язык с трудом ей повиновался. — Ну? — подбодрил ее Холден. Он, кажется, расслабился и снова смотрел ласково. — Ну вот… Несколько минут назад позвонил Дэвид Масгроув и спросил, свободна ли я сегодня вечером. Я сказала, что сегодняшний вечер у меня занят, потому что… — Щеки ее пылали от жгучего стыда. — Почему же? — Потому что… трудно объяснить, как это произошло… я не хотела никуда с ним идти, а Дэвид настаивал, хотел непременно выяснить, чем таким я занята… Вдруг как-то всплыло твое имя — он спросил, встречаюсь ли я с тобой, или что-то в этом роде… в общем, началась какая-то путаница, и тут… Джазлин не могла смотреть Холдену в глаза. Она отвернулась и, обхватив себя руками, устремила невидящий взор за окно. — И т-тут, — заикаясь от ужаса и стыда, продолжала она, — мне вспомнился Тони Джонстон, как он меня преследовал, и показалось, что Дэвид может повести себя так же. Я ужасно испугалась, — беспомощно призналась она. — И сама не знаю как… — Господи, как подобрать нужные слова?! — Я сказала ему… — Она сделала глубокий вдох, словно собиралась броситься в воду, — сказала, что у нас с тобой серьезные отношения и мы… — … голос ее упал до еле слышного шепота, — и мы собираемся пожениться. Джазлин не хотела оборачиваться, не хотела смотреть ему в лицо. Обернуться пришлось — Холден мягко, но решительно развернул ее лицом к себе. Однако голову она не подняла, а вместо этого уставилась на его пуговицы, словно находила в них невесть что интересное. И едва не рухнула ему на грудь, когда он заговорил — заговорил самым мягким и нежным голосом, какой Джазлин когда-либо слышала. — Милая моя Джазлин, как ты думаешь, для чего нужны друзья? — спросил он мягко. Она вздернула голову. Он не сердится! — Ты… ты не сердишься? — хрипло спросила она. Холден покачал головой. — Ни капельки, — подтвердил он. — И я… я тебе не противна? — Ты… — Он умолк, глядя в ее огромные, блестящие от слез глаза долгим задумчивым взглядом. — Как ты можешь быть кому-то противна? — Холден! — дрожащим голосом воскликнула Джазлин. — Я, разумеется, позвоню Дэвиду и объясню… — Не смей! — решительно приказал Холден. — Но… — голова у нее пошла кругом. — Если я не позвоню, он, пожалуй, поделится этой новостью с вашими общими знакомыми! — А если позвонишь и объяснишь, что он неправильно тебя понял, он снова начнет звать тебя на свидание! — Может быть, и нет, — возразила она. — Скажи мне, — продолжал он, — только честно: ты хочешь дальше встречаться с Дэвидом? — Нет, — без раздумий ответила она. — Тогда я запрещаю тебе ему звонить! Джазлин изумленно распахнула глаза. — Запрещаешь? — повторила она. Холден широко улыбнулся в ответ. В этот миг Джазлин поняла, что он может запрещать ей все, что в голову взбредет, — она и не подумает обидеться. — И ты не расстроишься, если твои знакомые решат, что я — твоя девушка? — Ничуть, — легко ответил он. — А ты не расстроишься, если я скажу то же самое некоторым своим… э-э… настойчивым поклонницам? На следующий день вернулась миссис Уильямс. С утра Джазлин пошла прогуляться по пляжу, а вернувшись, увидела, как к крыльцу подъезжает автомобиль Холдена. — Хорошо отдохнули? — приветствовала Джазлин экономку, пока Холден доставал из багажника ее чемодан. — У сестры я всегда отлично отдыхаю, — ответила миссис Уильямс. — Жаль, что вашему отцу и миссис Крэддок пришлось прервать отпуск. — По дороге в дом она жаловалась, что ей будет не хватать Рембрандта. Джазлин надеялась, что по возвращении миссис Уильямс жизнь в «Песчаном береге» пойдет обычным порядком. Не тут-то было! Она все чаще стала замечать в себе какие-то странные противоречия. Вот, например. Вечером, после чудесного ужина, приготовленного миссис Уильямс, Холден с шутливой галантностью предложил: — Мисс Палмер, не хотите ли пойти прогуляться? По тону его Джазлин почувствовала: ему совершенно все равно, пойдет она с ним или нет… Боже правый, а ей, что ли, хочется, чтобы было не все равно? Что за чушь лезет в голову!.. Ну, как бы там ни было, у девушки должна быть гордость! — Я вообще-то собиралась посмотреть телевизор, — услышала она свой собственный голос и с изумлением обнаружила в себе новое, ранее неизвестное качество — способность врать, не краснея. Час спустя, сидя у себя, она услышала, как внизу хлопнула дверь. Холден ушел. Как хотела бы она сейчас идти с ним рядом! Понятия не имея о том, что показывают по телевизору, Джазлин постелила постель и задумалась: не принять ли душ? Нет, лучше попозже. Часов в десять. Забравшись на постель поверх одеяла и откинувшись на подушку, Джазлин включила телевизор и остановила свой выбор на первом попавшемся фильме. Однако минут через пять картинка начала дергаться. Джазлин вскочила с постели и принялась изучать разные незнакомые кнопочки на телеящике. Для нее они ничего не означали. Нажав две-три, она добилась лишь того, что пропал звук и ухудшилось изображение. Да, телемастер из меня никудышный, вздохнула Джазлин. Она уже готова была признать поражение и выключить телевизор, когда на лестнице послышались уверенные мужские шаги. Он все-таки не ушел на прогулку! Джазлин бросила беспомощный взгляд на мерцающий экран. Был бы здесь папа — разобрался бы за несколько минут! Джазлин подбежала к двери, распахнула ее и застыла на месте. Она сама не понимала, почему так подействовало на нее появление Холдена. Он, конечно, это заметил. — Неужели так плоха? — Что? — Программа, которую ты так мечтала посмотреть, — ответил он. Уголки его рта уже изгибались в улыбке. Ах да, программа! Джазлин словно очнулась от наваждения. — С телевизором что-то неладно, — сообщила она. — Ты не… — С техникой я больше в ладах, чем с домашним хозяйством, — скромно признал он, и Джазлин отодвинулась, пропуская его в спальню. Усевшись на кровать, она наблюдала, как Холден колдует над телевизором. Однако скоро поняла, что смотрит не на то, что он делает, а на него самого. Сердце ее при взгляде на него билось сильнее. Он такой милый! Такой… милый? Разве это подходящее слово? Словно почувствовав, что она не сводит с него глаз, Холден оглянулся через плечо. — Что-то не так? — спросил он отрывисто, оставив работу и подойдя к ней. — Не так? — переспросила она, едва ли понимая, что говорит. — Ты как-то странно выглядишь. — С этими словами он положил руку ей на плечо и вгляделся в лицо. Усилием воли Джазлин заставила себя собраться. — А сам-то! — парировала она. — Тоже мне, записной красавчик! — Что ж, по крайней мере, с язычком у тебя все в порядке, — протянул он. Положив ей на плечи обе руки, он вглядывался в ее огромные фиалковые глаза. — У тебя барахлит вертикальная развертка, — произнес он хриплым голосом. Джазлин сглотнула. Удивительные, неизвестные прежде чувства сотрясали все ее существо. — Ч-что? — еле слышно выдавила она, подняв к нему лицо. Ей хотелось, чтобы Холден поцеловал ее, и ни о чем другом она не могла думать. — В телевизоре, — объяснил он, наклоняясь ниже. Темноволосая голова его заслонила свет. — О-о! — выдохнула Джазлин. Холден прильнул к ее губам — и восторг, смешанный с изумлением, охватил девушку. Холден целовал ее нежно и неторопливо, словно пробуя ее губы на вкус. На миг — или на вечность — они замерли в объятиях друг друга, и Джазлин забыла обо всем, потрясенная открывающимися ей новыми ощущениями. Нежные поцелуи Холдена становились горячее и настойчивее: теперь он искал, отдавал и требовал взамен. Сама не зная, что делает, она прижалась к нему всем телом. — Да знаешь ли ты, что делаешь с мужчиной? — простонал Холден. От его прикосновений по телу разливалось блаженное тепло. Он коснулся ее груди — и Джазлин задохнулась от восторга. Она мечтала только об одном — чтобы он не останавливался, смутно сознавала, что должна бы стыдиться своих чувств — но не стыдилась. — Сладкая моя Джазлин! — выдохнул он и снова поцеловал ее, а ладони его легли на ее нежную грудь. Джазлин не знала, как они оказались на кровати. Не знала — и не хотела знать. Лежа рядом с Холденом, она наслаждалась тем, что прижимается к нему всем телом, ощущает его тепло и силу. Закрыв глаза от удовольствия, она чувствовала, как он покрывает поцелуями ее шею, а руки его ласкают грудь и спускаются ниже… Джазлин охотно поддалась его желанию. Бедра их соприкоснулись, и Холден глухо застонал. Рука его скользнула под платье и начала гладить ее ногу. На мгновение Джазлин заколебалась — естественная мимолетная тревога человека, вступающего на неизведанную территорию. Это колебание тут же исчезло, но Холден, чьи чувства были обострены не менее, чем ее собственных, его заметил. Он убрал руку и сел на край кровати. — Мне пора идти! — произнес он хрипло. Джазлин не верила своим ушам. Он уходит! Неужели не понимает, что он с ней сделал? — Так, значит, все дело в вертикальной развертке! — протянула она, собрав в кулак всю волю. — Что ж, картина мне ясна. Холден быстро вышел. Обессиленная бурей чувств и ощущений, девушка рухнула на кровать. Глава шестая Полночи Джазлин не могла сомкнуть глаз. Она вдруг поняла, что любит его, вот откуда беспричинная тоска и тревога, вот почему она места себе не находит вдали от Холдена! Не просто физическое влечение, нет, истинная любовь, глубокая и всепоглощающая, охватила ее душу и тело. С этими мыслями Джазлин встала с постели и отправилась в душ. Одно ей было предельно ясно: Холден не должен об этом узнать! Они — друзья, товарищи и никогда не станут чем-то большим. Правда, в сегодняшних поцелуях чувствовалась не только дружеская симпатия, но… Вдруг ужасная мысль поразила Джазлин. Что, если она сама напросилась на поцелуй? Она ведь хотела, чтобы он ее поцеловал, — неужели это желание отразилось в глазах? Джазлин надела джинсы и рубашку, словно собиралась на улицу. Однако никуда идти не хотелось. Должно быть, оттого, что она страстно желала встретить Холдена и в то же время страшилась этой встречи. Но тут же Джазлин сообразила: если Холден решит выйти на обычную прогулку и не обнаружит ее на месте, у него возникнут ненужные вопросы и подозрения. Так что, набравшись храбрости, она выскользнула на лестницу. Внизу его не было. Не зная, радоваться этому или огорчаться, Джазлин вышла из дому. Однако не успела она и двух шагов пройти по морскому берегу, как заметила вдалеке Холдена — он шел навстречу. Чем больше они сближались, тем старательнее Джазлин смотрела в сторону. Наконец расстояние между ними сократилось до нескольких ярдов, внутри у Джазлин все бурлило, но внешне она оставалась спокойна. — Доброе утро, — сухо поздоровалась она. Холден остановился, Джазлин тоже, хотя знала, что должна пройти мимо. — Какие у тебя сегодня розовые щечки! — шутливо заметил он. О, как же она его любит! — Я плохо загораю, — как можно более непринужденно парировала Джазлин, прекрасно понимая, что речь идет не о загаре. До сих пор ей не случалось краснеть от одного взгляда Холдена! Ничего, главное — не выдать себя. Холден, очевидно, обратил внимание на ее холодность. Взглянув на нее с высоты своего роста, он протянул как бы между прочим: — Тебе приятно будет услышать, что дела призывают меня в Лондон. — Ты сегодня уезжаешь? — переспросила Джазлин. Сердце у нее упало при мысли о том, что возлюбленный так скоро исчезнет из ее жизни! — Так вышло, — вздохнул Холден. Джазлин закусила губу, пытаясь совладать с собой. — Я тоже здесь долго не задержусь, — резко ответила она. Странно, но Холден, кажется, не обратил внимания на ее тон и не вспомнил, что у нее остается еще несколько дней отпуска. Бросив на нее пронзительный взгляд, он спросил коротко и сухо: — Сегодня уезжаешь? — Да, вечером, — ответила она, вдруг испугавшись, что Холден предложит ее подвезти. Хотя, судя по его отстраненному тону, этого опасаться нечего. Что делает с ней любовь! Джазлин жаждет уехать — и в то же время сердце ее разрывается от невозможности покинуть Холдена. — Может быть, еще увидимся, — продолжала она. Холден еще не уехал, а боль уже разрывала ее на части! — Благодарю за гостеприимство… — начала она вежливо и умолкла на полуслове. Вся напускная суровость Холдена исчезла, он смотрел на нее с грустью и ласковым упреком. — Я думал, мы с тобой друзья, — заметил он с ноткой печали в голосе. Джазлин ощутила, как внутри у нее что-то тает. — А это здесь при чем? — Она позаимствовала у Холдена оставленный им сухой тон. — Ты собиралась остаться до конца недели. Сегодня только вторник, — напомнил он. — Вот как? — Не найдя, что ответить, Джазлин повернулась и хотела идти. — Это связано с прошлым вечером? — остановил ее Холден. Значит, все-таки догадался? — С прошлым вечером? — переспросила Джазлин, старательно и безрезультатно делая вид, что не понимает, о чем это он. Холден молчал. Джазлин украдкой взглянула на него — он смотрел на нее с ласковой укоризной. Сердце ее сжалось — теперь это ощущение было ей хорошо знакомо. — Не надо притворяться, милая, — мягко сказал он, взяв ее за руки и глядя прямо в глаза. — Должен ли я извиниться за то, что вчера вечером мужские инстинкты взяли надо мной верх? Взглянув на него, Джазлин почувствовала, что ноги ее не держат. Холден готов был взять вину на себя, и за это она любила его еще сильнее, но врожденная честность не позволяла ей отрицать: в том, что произошло между ними вчера, она виновата не меньше. «Не казни себя!» — хотела воскликнуть девушка, но осторожность, пришедшая к ней вместе с любовью, подсказала, что лучше промолчать. Холден не должен знать, насколько он ей небезразличен. — Не надо, — прошептала она. Холден улыбнулся ей одними глазами. — Для меня нет оправданий, кроме одного: меня влечет к тебе. Сердце ее заколотилось так, что стук отдавался в ушах. — Что… что ты сказал? — осторожно переспросила она. В следующий миг она поздравила себя с тем, что не выдала своих истинных чувств, ибо Холден заявил решительно: — Но я не собираюсь заводить с тобой роман! — Вот и отлично! — фыркнула Джазлин, вспомнив о своей девичьей гордости. — Я тоже! Холден расплылся в улыбке. — Джазлин, сделаешь мне одолжение? — попросил он. — Все что угодно! — бодро отрапортовала она, словно заранее уверенная, что ничего трудного или неприятного он не попросит. — Останься до конца отпуска, — предложил он. — Ох! — Такого она не ожидала. — Но п-почему? Сам того не зная, Холден исполнил ее тайную мечту. В мозгу взметнулись предательские мысли. Он уезжает на несколько дней, за это время она успеет собраться с духом и овладеть своими чувствами. Если сегодня она уедет, бог знает, когда они увидятся снова и увидятся ли вообще. Если же Холден вернется, скажем, в пятницу, а она уедет в субботу, они проведут вместе еще один вечер… В раздумье она опустила голову, чертя носком сандалии узоры на влажном песке. Протянув руку, Холден приподнял ее голову за подбородок. Джазлин застыла в испуге. — Потому что это место принесло тебе исцеление, — мягко ответил он. — Взгляни на себя. Ты и раньше была красива, но сейчас просто светишься! — Ну разве может девушка отказаться от такого лестного предложения? — Вот и чудесно, — ответил Холден и нежно поцеловал ее в губы, но, увы, слишком скоро прервал поцелуй! — Не уезжай, пока я не вернусь, — сказал он и быстро пошел прочь, а потрясенной Джазлин осталось только провожать его взглядом. Она смотрела на него несколько долгих секунд. Затем в голову ей пришло, что Холден ведь может обернуться и заметить, что она глаз с него не сводит. Обругав себя за неосторожность, Джазлин отвернулась и решительным шагом направилась вдоль берега. Весь день она только и думала, что о Холдене. Когда она вернулась в «Песчаный берег», Холден уже уехал, и Джазлин охватило щемящее чувство одиночества. Если я так мучаюсь, расставшись с ним на несколько дней, подумалось ей, что же со мной будет, когда мы расстанемся навсегда? На следующий день пришли вести от отца и Грейс. Миссис Уильямс уехала, у нее осталось два неиспользованных отпускных дня. На кухне хозяйничала ее помощница Нэнси, но, когда зазвонил телефон, Нэнси была занята где-то в другом месте и, видимо, ожидала, что трубку снимет Джазлин. Сердце девушки сильно забилось: почему-то она сразу решила, что это Холден. Возможно, он каждый день звонит экономке, чтобы узнать, все ли в порядке дома. — Алло! — произнесла она в трубку так бодро, как только могла. — Как поживает моя вторая любимая женщина? — послышался в ответ голос отца. Судя по радостному тону, Эдвин пребывал на седьмом небе. — Как, я уже на втором месте? — шутливо отозвалась Джазлин. — Сегодня Грейс согласилась выйти за меня замуж! — восторженно сообщил отец. Смутное беспокойство охватило Джазлин, но она решительно подавила это неуместное чувство. — Поздравляю! — радостно воскликнула она. — Джазлин, — помолчав, заговорил отец, словно ему только что это пришло в голову, — ты ведь не возражаешь, нет? Нет, Джазлин не возражала. Она была счастлива за отца и за Грейс, и даже тревожные мысли о Холдене не могли испортить ей радость. — Разумеется, нет! — заверила она отца. — Я люблю Грейс, и вы с ней друг другу подходите. — Мы тоже так думаем. Поняли в последние дни. Затем отец передал трубку Грейс. — Я уверена, вы с папой будете счастливы вместе! — горячо проговорила Джазлин. — А ты не возражаешь? — спросила Грейс. — Я желаю вам обоим только счастья! — искренне ответила Джазлин. — И мы будем счастливы, — уверенно ответила Грейс. — Мы не стали бы принимать такое решение, если бы не были абсолютно уверены, что не совершаем ошибки. Они обменялись еще несколькими словами, затем трубку снова взял отец. Он сообщил, что они с Грейс все еще в доме у Арчи Крэддока. Но бывшему мужу Грейс уже лучше, и в сиделке он не нуждается. — Мы решили уехать в пятницу, переночевать в усадьбе, а в субботу втроем и с Ремми вернуться домой. — Но вам не обязательно заезжать за мной! — запротестовала Джазлин. — Я не собираюсь бросать тебя в одиночестве, — ответил отец. — И потом, Грейс призналась мне, что всегда мечтала о дочери. — И добавил с шутливой серьезностью: — Не спорь, детка, родителям лучше знать! Попрощавшись и повесив трубку, Джазлин подумала, что никогда еще на ее памяти отец не был так счастлив! Интуиция подсказывала ей, что этот брак будет удачен — отец и Грейс словно созданы друг для друга. Значит, удачные браки все же бывают? Если муж и жена созданы друг для друга… Джазлин оборвала себя. Она не выйдет замуж! Ни за что! Разве что… встретит подходящего человека. Разве что найдет того, кто создан для нее. Снова на ум пришел Холден. Но Холден никогда не сделает ей предложения! Разумеется, если и сделает, она откажет! Разве в родительском доме она не насмотрелась на так называемую семейную идиллию? В ушах у нее до сих пор стоит звон бьющейся посуды, и по сей день она вздрагивает, вспоминая, какие обвинения в пылу ссоры бросали друг другу в лицо отец и его возлюбленные! Боже правый, в то время их дом больше напоминал поле жестокой битвы! Если это и есть «семейное счастье» — спасибо, без такого счастья она как-нибудь обойдется! Но вот беда — до сих пор Джазлин не случалось влюбляться. Любовь, пришедшая нежданно, все перевернула в ее душе… Телефон зазвонил снова. Холден? Однако в ответ на ее «Алло!», произнесенное с нарочитой беззаботностью, в трубке раздался женский голос. — Позовите мистера Хэтуэя! — властно потребовала незнакомка. Очевидно, она ожидала, что Джазлин бегом бросится выполнять приказ. Это Джазлин совсем не понравилось. И дело даже не в хамском тоне незнакомки: просто при одной мысли, что ее любимому звонит женщина с мелодичным голосом и аристократическим выговором, девушку охватила жгучая ревность. Чувство это было для нее совершенно новым. Никогда до сих пор Джазлин не случалось ревновать. — Извините, но его нет дома, — ответила она со всей возможной вежливостью, не желая уподобляться невоспитанной незнакомке. Какое-то шестое чувство подсказывало ей: эта женщина — не сослуживица и не случайная знакомая. — А где он? — нетерпеливо поинтересовалась ее собеседница. Ну и хамка! — А кто его спрашивает? Очевидно, ее вопрос пришелся незнакомке не по вкусу. — А вы-то кто? — Голос ее стал просто ледяным. — Экономка? Похоже, эта важная дама не считает слуг за людей! Джазлин охватило возмущение при мысли, что кто-то может относиться к добрейшей миссис Уильямс с таким презрением только потому, что она работает экономкой в чужом доме! Ревность и досада, объединившись, подсказали ей блестящий ответ. Что ж, почему бы и нет? Ведь Холден ей разрешил! — Я подруга Холдена, — твердо ответила она. Воцарилось потрясенное молчание. — Вы его… — повторила женщина. — Вы что, там живете? — Я здесь по его приглашению, — ответила она. Женщина на том конце провода молча бросила трубку. Джазлин застыла на месте. Что она наделала! Куда завела ее ревность! Гнев ее рассеялся как дым, уступая место ужасу и стыду. В панике она старалась припомнить слово в слово разговор с Холденом в то воскресенье. Он сказал шутливо, что будет ссылаться на нее, чтобы избавиться от не в меру настойчивых поклонниц, и позволил ей говорить поклонникам то же самое. Но Джазлин зашла гораздо дальше! Она создала у незнакомки впечатление, что живет с Холденом! Господи, что же теперь делать? Никогда до сих пор ей не приходилось бороться с ревностью: надо сказать, задача не из легких. Но это полбеды, главный вопрос — как исправить свою неосторожность? Наверное, надо позвонить Холдену и все рассказать. Но она не знает его рабочего телефона! Можно спросить у миссис Уильямс, но ее сейчас нет… Джазлин не могла успокоиться. Она просто места себе не находила. Пошла в кабинет. Вернулась наверх к себе. Снова спустилась вниз и перемыла всю посуду на кухне. И вдруг телефон зазвонил снова. Нет! Она не хочет, не станет брать трубку! Предыдущие два раза звонил не Холден, почему же теперь должен быть он? Ты прекрасно знаешь, почему, подсказала ей нечистая совесть. Может быть, на звонок ответит Нэнси? Ах, если бы миссис Уильямс была дома! Мысленно обругав себя за трусость, Джазлин схватила трубку. Прохладная пластмасса обожгла ей ладонь. — Алло! — прошептала она, задыхаясь. — Ты что, бежала? — поинтересовался голос, который она больше всего на свете мечтала и в то же время страшилась услышать. — Я была в другой комнате, — отозвалась Джазлин, чувствуя, что краснеет. Если Холден ничего не знает — а судя по всему, так и есть, — придется признаться. — Что-то не так? — поинтересовался Холден. — Я… э… — Ну-ну, — подбодрил ее Холден. — Я… не такая уж я хорошая подруга, как ты думаешь! — выдавила она. — Не тяни, Джазлин. — Помнишь наш разговор в прошлое воскресенье? — Напомни, пожалуйста, о чем речь, — попросил он. — Ну тот разговор… когда я объяснила тебе… э-э… что я сказала Дэвиду Масгроуву? — Не хочешь ли ты сказать, что передумала и собираешься встречаться с ним и дальше? — ледяным тоном поинтересовался Холден. Куда девалась вся его доброта! — Нет, что ты! Конечно, нет! Но… — Но что? — Ну, помнишь, ты тогда сказал… — Боже, она опять краснеет! — Ты разрешил мне говорить твоим… поклонницам, что… что… — Да, помню. Кажется, в его голосе послышалось беспокойство. Джазлин глубоко вдохнула, словно собираясь прыгать в воду. Назад пути не было. — Я так и сделала! — с отчаянной смелостью объявила она. — Что ты сделала? — Тебе позвонила женщина, спросила, кто я такая и… — И ты сказала, что ты моя подружка? — Холден все понял с полуслова. И голос его, кажется, звучал не слишком гневно. — Ты не сердишься? — воскликнула она. Наступило молчание. Затем в трубке раздался голос Холдена: — Маленькая моя Джазлин, как можно на тебя сердиться? Джазлин почувствовала, что сейчас разрыдается. — Это еще… — пробормотала она, давясь словами, — еще не все. — О боже мой, что же там еще? — Я не знаю, кто она такая, — предварила объяснение Джазлин. — А ты знаешь? — Ее снова кольнула ревность. — Выясню, — помолчав, ответил Холден. Ревность сжала сердце острыми когтями. — И еще я сказала ей, что живу здесь! — в отчаянии воскликнула Джазлин. Тишина. Мертвая, зловещая тишина. — Ты… ты очень злишься? Холден не ответил. Вместо этого произнес задумчиво, словно обращаясь к самому себе: — Интересно знать, зачем ты это сделала? Затем, что умирала от ревности, вот зачем! Но эту правду Джазлин не открыла бы ему даже под пыткой. К счастью, Холден не стал развивать эту тему. — Милая Джазлин, ты делаешь мою жизнь все интереснее и интереснее! Скажи, пожалуйста, а мне это нравится? — Думаю, ты просто счастлив! — ответила она. — Вот на этой радостной ноте позволь попрощаться с тобой и вернуться к делам, — сказал Холден. — До свидания, дорогая моя сожительница! — До свидания! — попрощалась Джазлин и, положив трубку, прошептала: — До свидания, милый! Следующие минут десять Джазлин пребывала в эйфории. На лице ее блуждала счастливая улыбка, снова и снова она перебирала в памяти каждое слово этого чудесного разговора. И вдруг вспомнила — о Боже, она ведь ни слова не сказала о звонке отца! Как она могла забыть? Улыбка исчезла с ее лица. Нельзя было молчать об этом! Очевидно, Холден еще ничего не знает: если бы известие дошло до него, едва ли он разговаривал бы с ней так ласково! Глава седьмая С этой мыслью Джазлин легла в постель, с ней же и проснулась утром. Она спустилась в гостиную. Миссис Уильямс уже пришла и возилась на кухне. — Я думала, у вас сегодня выходной! — удивилась Джазлин, заметив на плите закипающий чайник. — Вот только завтрак вам приготовлю, а потом… Минут пятнадцать девушка болтала с экономкой, а когда та ушла, решила прогуляться. Джазлин вышла на прогулку гораздо позже обычного. Сколько раз она гуляла по этому пляжу рука об руку с Холденом! Ей вспомнилось, как в первое же утро по его приезде оба они бросились в воду одетыми, и Джазлин, поморщившись, обругала себя за ребячество. Вспомнился и другой Холден — элегантный, утонченный, в великолепном вечернем костюме. Каким он бывал разным — и как она любила его! Она шла, опустив голову и глядя себе под ноги. Но вдруг подняла глаза, и сердце ее отчаянно забилось. Кто-то шел ей навстречу! Шел по тропинке, ведущей от «Песчаного берега»! Джазлин судорожно сглотнула, ей стало трудно дышать. Господи! Неужели Холден? Он подошел и долго молча смотрел на нее. — Миссис Уильямс сегодня весь день не будет, — заговорил он наконец, — вот я и подумал: не составить ли тебе компанию? Джазлин поспешно отвела взгляд, чтобы Холден не прочел в нем изумления. Голос его звучал точь-в-точь как по телефону — дружески и ласково. — К-когда ты приехал? — спросила она, как только к ней вернулась способность говорить. — Только что, — ответил он. — Как поживаешь? — Отлично, — ответила она. Метнула на него быстрый взгляд и повторила: — Отлично. Холден улыбнулся, и Джазлин почувствовала: еще секунда — и она умрет от любви. — Не желает ли моя «сожительница» чашечку кофе? — поинтересовался он. — Сейчас? Вместо ответа Холден взял ее под руку и повел к дому. — Ты выяснил, что за женщина звонила? — спросила она. — Выяснил, — коротко ответил он. — Она очень рассердилась? — прошептала Джазлин. Сердце ее разрывалось от любви и ревности, но она чувствовала, что должна знать все. Холден усмехнулся. — Мы распрощались. — Прости, — пробормотала Джазлин. — За что же? — спокойно отозвался он. И Джазлин снова забыла обо всем, кроме того, что Холден рядом. Миссис Уильямс не вернется до вечера, а значит, они проведут вместе целый день. Какое счастье! Она готова была благодарить небеса за каждую минуту, прожитую рядом с Холденом. Уже входя в дом, Джазлин напомнила себе об осторожности. Сейчас она в таком состоянии, что запросто может сболтнуть лишнее. Если Холден догадается… если хоть смутно заподозрит, что она к нему неравнодушна — о, этого она не переживет! — А теперь кофе! — объявила она, войдя на кухню, и, повернувшись к Холдену спиной, занялась приготовлением его любимого напитка. — Тебе помочь? — предложил он. Джазлин рассмеялась. — Сиди уж, не изменяй старым привычкам! — Обожаю твой острый язычок! Джазлин чуть было не ответила: «А я обожаю тебя», но вовремя спохватилась. Надо следить за собой. В ее нынешнем настроении подобная шутливая фраза может прозвучать чересчур искренне. Только когда они уселись в кабинете друг напротив друга, поставив на стол поднос с двумя дымящимися чашками, Джазлин осмелилась посмотреть на него. — Ты выглядишь усталым. Много работы? — А я вообще очень деловой человек, — ответил он серьезно, но в глазах заплясали веселые искорки. — Слишком деловой! — упрекнула его Джазлин. Боже, разговаривает с ним словно заботливая бабушка! — А может быть, устал от развлечений? — Снова в сердце кольнула ревность. — Мадам, вы оскорбляете меня такими легкомысленными предположениями! — высокопарно ответил Холден, и оба расхохотались. Как же я его люблю! — думала Джазлин. Какое счастье видеть его, слышать голос, просто быть с ним рядом… Но тут улыбка ее погасла — она вспомнила. — Э-э… ты когда в последний раз разговаривал с Грейс? — Она не хотела об этом спрашивать, но понимала, что так или иначе тяжелого разговора не избежать. — Вчера по телефону, — ответил он. Только это, ничего более, но смешливые искорки пропали из глаз. — Так ты знаешь? — Что твой отец собирается на ней жениться? — Да, и она вообще-то согласна! — выпалила Джазлин. — А я разве сказал, что против? — Ты сказал… — Джазлин оборвала себя. Она не хотела ссориться с Холденом, да если бы и захотела, не смогла бы. — Поругаемся сейчас или отложим на потом? — А ты непременно хочешь со мной ругаться? — У меня предчувствие, что иначе не получится, — вздохнула Джазлин. — Ты просто напрашиваешься на то, чтобы тебя отшлепали. — Он секунду помолчал. — Или поцеловали! Хорошо бы! — Лучше уж отшлепай, — пожала плечами Джазлин, затем заговорила серьезно и взволнованно: — Серьезно, Холден, по-моему, они просто созданы друг для друга! — Откуда ты знаешь? — Я знаю отца. Верно, за плечами у него пара неудачных браков, и я не снимаю с него вины — я ведь была всему этому свидетельницей и помню, что творилось у нас в доме… — Они сломали тебе жизнь! — вдруг гневно прервал ее Холден. — Кто? — изумленно переспросила она. — Твой отец, его женщины. Они… — Знаешь, гарема у него не было! — взорвалась Джазлин. — Зато была ответственность за судьбу нежного, ранимого ребенка! — сердито ответил Холден. — Ты хоть понимаешь, что он с тобой сделал? — Ничего он не сделал… — Все эти скоропалительные свадьбы, разводы, ссоры, скандалы у тебя на глазах совершили непоправимое: ты разучилась доверять людям, — снова перебил ее Холден. — Неправда! — горячо воскликнула Джазлин, вскочив на ноги. — Так ты изменила своим убеждениям и готова выйти замуж? — Он тоже встал и, обогнув стол, подошел к ней. В этот миг Джазлин его ненавидела. Любая девушка бросилась бы наутек, но Джазлин Палмер была сделана из другого теста. — Нет, — прошептала она, глядя в пол, чувствуя себя несчастной, как никогда в жизни. — Джазлин, милая! Иди ко мне! Холден протянул руки. Сердце Джазлин заколотилось, но она не двинулась с места. Как будто ее неподвижность могла что-то изменить! Он сделал шаг вперед — больше и не требовалось, — и Джазлин ощутила себя в кольце могучих рук. Она боролась до последнего. Но… Против собственной воли Джазлин прижалась к нему и положила голову на сильное мужское плечо. Она не хотела спорить. А по правде сказать, оказавшись в его объятиях, почти забыла, о чем шел спор. Все куда-то исчезло, не осталось ничего, кроме счастья. Джазлин ощутила, как Холден легко поцеловал ее в макушку. Она разрывалась на части: рассудок приказывал немедленно отступить на безопасное расстояние, сердце же требовало остаться на месте. Джазлин неуверенно пошевелилась — и чары рассеялись. — Пойдем искупаемся? — спросил он вдруг. Джазлин изумленно заморгала. Идти купаться? Но тут же сообразила, что Холден — милый, милый Холден, — увидев, что этот разговор ее расстроил, решил дать ей возможность прийти в себя. — Ах ты… — произнесла она растроганно, — поросенок! — Знаю. — Лицо его осветилось широкой улыбкой. — А теперь пойдем окунемся! Найдется ли на свете второй такой человек?! — Подожди пять минут! — крикнула Джазлин и взлетела по лестнице в свою комнату. Противоречивые побуждения разрывали ее на части, восторг мешался со странной робостью. Больше всего на свете ей хотелось отправиться купаться с Холденом, но внутренний голос твердил, что лучше держаться от него подальше. Но завтра они с Холденом расстанутся и встретятся вновь только на свадьбе Грейс… Эта мысль заставила Джазлин поспешно надеть купальник. Внезапно почувствовав себя слабой и уязвимой, она сменила обычное бикини на цельный купальный костюм. Вооружившись большим пушистым полотенцем, Джазлин сбежала вниз, где уже ждал Холден. Он тоже переоделся, девушка поспешно отвела взгляд, не желая глазеть на широкую мужскую грудь. Холден был не столь робок. Джазлин заметила, что он не сводит взгляда с ее стройных ног, и почему-то у нее перехватило дыхание. — Быстро ты переодеваешься, — заметила она. — А у тебя потрясающие ноги, — ответил он. — Не жалуюсь, — усмехнулась Джазлин, и они вышли из дома. По обоюдному молчаливому согласию ни он, ни она не заговаривали больше о свадьбе родных. Они плавали и ныряли до посинения, а потом загорали, пока Холден не заметил, что Джазлин обгорит, если еще хоть минуту проведет на солнце. Джазлин не хотелось возвращаться, но с Холденом она готова была идти куда угодно. — Ты просто мечтаешь об обеде! — шутливо упрекнула она его. — Кстати, хорошая мысль, — согласился Холден. Вернувшись в дом, они разошлись по своим спальням. Джазлин слышала, как за Холденом закрылась дверь, а вскоре после этого послышался шум воды в душе. Выскользнув из купальника, она и сама отправилась в ванну. Высушив волосы феном и тщательно расчесав, она надела легкие брюки и тенниску и спустилась в кухню. Она застыла в дверях, когда увидела Холдена со сковородкой у плиты! — Ты готовишь?! — выдохнула она. — Как ты относишься к сандвичам с поджаренным беконом и мороженому? — поинтересовался он. — Великолепно! — Тогда разрешаю накрыть на стол, — милостиво объявил Холден. Никогда еще Джазлин не пробовала такой вкусной еды! При одном взгляде на сандвичи у нее слюнки потекли, а мороженое так и таяло во рту. И это притом, что Холден готовил обед едва ли не первый раз в жизни. Что тут можно сказать? Одно слово — любовь! За обедом они болтали обо всем и ни о чем, смеясь и поддразнивая друг друга. Потом спорили, кому мыть посуду, и сошлись на том, что Джазлин будет мыть, а Холден вытирать. И с каждой секундой Джазлин все сильнее ощущала опасность — опасность, что она, не выдержав, откроет Холдену всю глубину и силу своих чувств. — Вот, кажется, и все. Теперь пойду выстираю купальник. И ушла. Сегодня у Холдена выходной. Несмотря на готовность доброго хозяина составить ей компанию, Джазлин не сомневалась, что с гораздо большим удовольствием он проведет свободное время в одиночестве. Она выстирала и прополоскала купальник, почистила зубы и принялась размышлять, чем бы еще заняться. Джазлин подошла к окну и стала любоваться прекрасным морским пейзажем. Какое-то движение внизу привлекло ее внимание. Приглядевшись, Джазлин ощутила облегчение и вместе с тем разочарование — Холден направлялся к морю. Очевидно, вышел на прогулку по своему обычному маршруту. Как хотела бы она идти сейчас рука об руку с ним! Однако Джазлин переоделась в бикини, сверху натянула шорты, перекинула через плечо покрывало и вышла из дому, направляясь на свое любимое место — в дюны. Только дойдя до берега, она обнаружила, что забыла зонтик от солнца. Ничего удивительного, ведь мысли ее были заняты совсем другим. Вздохнув, Джазлин расстелила покрывало в тени, устроилась поудобнее, и раскрыла книгу. Полчаса спустя она бросила делать вид, что читает. За это время она перевернула едва ли две страницы и перечитывала каждый абзац с такой тщательностью, что могла бы выучить его наизусть, однако не помнила из прочитанного ни слова. Будущее без Холдена представлялось тусклым и мрачным. И все же она не жалела, что встретилась с ним. Холден Хэтуэй — необыкновенный человек! Когда он заметил, что Джазлин несчастна, то заключил ее в объятия и постарался утешить. Как она хотела вновь ощутить это счастье, покой, гармонию — все то, что она чувствовала лишь в объятиях Холдена… Джазлин оборвала свои размышления, услышав звук приближающихся шагов. Мгновение спустя, появился Холден. — Хочешь побыть в одиночестве? — спросил он. — С удовольствием разделю свое одиночество с тобой, — пригласила она, и Холден присел рядом на покрывало. Запрокинув голову, Джазлин с показным интересом следила за птицей, парящей высоко в небесах. — Чайки просто великолепны, правда? — заговорила она, вдруг почувствовав, что должна хоть что-нибудь сказать. — Какое царственное величие в размахе крыльев! — в тон ей ответил Холден, и Джазлин показалось, что он, догадываясь о ее состоянии, просто над ней подшучивает. Надо срочно менять тему. — Хорошо погулял? Едва произнеся эти слова, Джазлин мысленно выругала себя за тупость. Осталось только добавить: «Я следила за тобой из окна»! — Настоящий друг составил бы мне компанию, — откликнулся Холден и растянулся на покрывале. Джазлин последовала его примеру — легла и закрыла глаза. Как же она его любит! И сам собой сорвался с губ новый опасный вопрос: — А у тебя много подруг? То есть… я не это имею в виду… ты все равно бы мне не сказал… я хочу сказать, женщин вроде меня… э-э… — она уже жалела, что начала этот разговор, — с которыми вы просто друзья? Она полагала, что Холден не станет отвечать, но не успела даже смутиться по поводу своего бестактного вопроса, как он заговорил: — Милая моя Джазлин, мне еще не встречались в жизни женщины «вроде тебя». — Это комплимент или наоборот? — Ты как солнышко в дождливый день! — просто ответил он. Джазлин ощутила, как внутри что-то тает и растекается сладким киселем. — Опять ты заговариваешь меня комплиментами! — рассмеялась она и схватила книгу, не в силах больше продолжать этот опасный диалог. Но тут же отбросила ее. Времени оставалось совсем мало, и Джазлин не желала тратить его попусту. — Но приятельниц у тебя, конечно, много? Язык ее, похоже, начал самостоятельную жизнь, приказам мозга он больше не подчинялся. — Не сосчитать! — лениво протянул он. В сердце Джазлин вспыхнул было огонек ревности, но тут же погас, когда Холден добавил шутливо: — Впрочем, в последнее время их стало поменьше. Ведь женщины любят молодых. Джазлин села и посмотрела на Холдена. Он лежал с закрытыми глазами, и, наверно, это придало ей смелости. — А ты, значит, уже старичок? — промурлыкала она. — Что-то по тебе не заметно! Холден открыл глаза. — Осторожнее, Джазлин, ты напрашиваешься на неприятности, — загадочно предупредил он. — А сколько тебе лет? — спросила она. — Тридцать шесть, — ответил он и, повернувшись на бок, пристально посмотрел ей в лицо. — Это для тебя не слишком много? Ну вот еще! — Обожаю тридцатишестилетних мужчин! — рассмеялась Джазлин, почувствовав, что краснеет. — А как ты думаешь, — поспешила она спросить, — мы еще будем друзьями, когда мне исполнится тридцать шесть? — Торжественно обязуюсь отметить твое тридцатишестилетие роскошным ужином! — немедленно пообещал он. Джазлин рассмеялась. Как здорово! — Вечно вы, мужчины, даете невыполнимые обещания! — усмехнулась она. — А у вас, женщин, совсем нет сердца! — упрекнул он. На миг они замолчали, глядя друг другу в глаза, и Джазлин ощутила повисшее в воздухе напряжение. Но вот Холден отвел взгляд, и Джазлин поняла, что это ей показалось, ибо голос его звучал как никогда обыденно: — Где у тебя крем от загара? Давай-ка натру тебе плечи, иначе сгоришь. В самом деле, солнце переместилось, а Джазлин совсем забыла, что собиралась лежать в тени. И, честно говоря, забыла не только об этом. — У меня нет с собой крема, — ответила она, радуясь, что оказалась такой растяпой. Ведь стоит Холдену хоть пальцем дотронуться до ее обнаженных плеч, она не выдержит и бросится к нему в объятия! — Пойду-ка лучше домой, — добавила она неохотно. — Не надо, — ответил Холден. У него, как видно, на все был готов ответ, но следующие его действия немало удивили девушку. Холден расстегнул и стащил с себя рубашку — ах, как мечтала она прикоснуться к его обнаженной груди! — Что ты делаешь? — спросила она дрогнувшим голосом. Вместо ответа Холден накинул рубашку ей на плечи. — Ч-что… зачем? — еле слышно бормотала Джазлин, едва не лишаясь сознания от наплыва эмоций и чувственных ощущений. — У тебя кожа нежнее моей. Он улыбался, но и с ним творилось что-то неладное. Джазлин ясно это видела и на этот раз была уверена, что не ошибается. Он хотел застегнуть рубашку у нее под горлом, но едва дотронулся рукой до нежной девичьей кожи — и словно электрический разряд пробежал между ними. — Джазлин! Джазлин! — простонал он. Руки его скользнули под рубашку и крепко сжали ее плечи. Он сжимал ее до боли, словно отчаянно пытался вернуть самообладание. Но Джазлин не хотела, чтобы Холден владел собой. Она хотела таять в его объятиях. Жаждала поцелуя. Хоть одного — чтобы было о чем вспоминать долгими, долгими одинокими ночами. — Я хочу… — выдохнула она. — Чего? — Он смотрел в ее огромные фиалковые глаза. — Чего ты хочешь, Джазлин? — молил он так, словно от ответа зависела его жизнь. — Хочу, чтобы ты меня поцеловал, — вымолвила она. Холден еще сильнее, словно в припадке безумия, сжал ее плечи, затем из уст его вырвался стон, и, замирая от счастья, Джазлин поняла, что ее желание сейчас исполнится. Он склонил голову, обвивая руками стройный девичий стан. Рубашка соскользнула с плеч Джазлин. Губы их встретились. Поцелуй — долгий, жаркий, страстный — тянулся, казалось, бесконечно, и все же, когда Холден с усилием оторвался от ее рта и взглянул ей в глаза, Джазлин хотелось еще. — Да знаешь ли ты, что со мной делаешь? — хрипло прошептал он. Если хоть вполовину то же, что и ты со мной, то большего мне не надо! — подумалось Джазлин. Теперь была ее очередь. Не колеблясь, она подалась вперед. Холден встретил ее на середине пути, и губы их слились снова. Они снова и снова целовали и ласкали друг друга. Холден крепко прижал ее к себе; желая ощутить мужское тело, Джазлин положила ладони на его обнаженную грудь. Сердце ее, казалось, готово было разорваться от нахлынувших чувств и ощущений. И Холден, в свою очередь, ласкал ее, гладя сильными руками обнаженные плечи и спину, целовал ей шею, плечи, нежные холмики грудей и ложбинку между ними. Вот он снова прильнул к ее губам — нежно и властно, щедро и требовательно. Никого и ничего не осталось в мире — только двое в дюнах. Сердце Джазлин билось в такт движениям его пальцев. Вот он нащупал застежку лифчика — и остановился. — Можно? — спросил он, и Джазлин поняла, что он просит разрешения расстегнуть лифчик. — До сих пор я никому этого не позволяла, — ответила она. Голова у нее кружилась от счастья. — Но ты — другое дело! — Маленькая моя! — нежно прошептал он, но не бросился, как она ожидала, расстегивать крючок. Нет, сначала он еще раз нежно поцеловал ее, провел ладонями по спине. Отбросив в сторону этот ненужный предмет туалета, Холден привлек ее к себе. Обнаженные тела их соприкоснулись, и Джазлин испугалась, что пламя, разгорающееся во всем ее существе, вырвется наружу и поглотит ее. — Что со мной творится! — выдохнула она. Холден отстранился, и Джазлин мгновенно ощутила ледяной холод одиночества. — Ты боишься? — спросил он мягко, не сводя с ее лица внимательных глаз. Она покачала головой. — Я хочу этого. — Этими словами она давала ему разрешение на все. — Просто для меня это так… ново. И я… я не уверена… просто не знаю, как… — Любовь моя, я буду указывать тебе дорогу! — выдохнул Холден. При слове «любовь» Джазлин охватил такой восторг, что она поняла: стоит Холдену сказать слово — и она пойдет за ним в огонь и в воду. Девушка прильнула к нему, и он захватил в плен ее уста. Сладостное, ни с чем не сравнимое ощущение овладело Джазлин, когда нежные ладони его легли на полные, жаждущие ласки холмики ее грудей. — О Холден! — прошептала она. — Все хорошо? — спросил он, обхватив ее грудь руками и кончиками пальцев начиная сладкую игру с мгновенно затвердевшими бутонами сосков. — Никогда… никогда мне не было лучше, чем сейчас! — ответила она. — А можно и мне… к тебе прикоснуться? — Я весь в твоем распоряжении, — улыбнулся Холден. О, как любила его Джазлин в эту минуту! Откинувшись назад, она положила руки ему на грудь, осторожно погладила крошечные соски. Слова любви рвались из груди, но Джазлин прикусила язык. Холден смотрел на нее с восхищением, и девушку вдруг охватила странная робость. — Прости… мне нужно время, чтобы привыкнуть… — Не смущайся, маленькая моя, — улыбнулся Холден. — Иди сюда, — добавил он и, притянув ее к себе, уложил на песок и закрыл от солнца своим телом. Склонившись над ней, нежно поцеловал лоб, глаза. Дрожа от восторга, Джазлин отвечала на его поцелуи. Он спускался все ниже. Вот коснулся языком соска — и Джазлин едва не умерла от счастья. — О Холден! — прерывисто вздохнула она, прижавшись к нему всем телом и слушая, как музыку, его страстные стоны. — Я, наверно, ужасная распутница! Холден тихонько рассмеялся. — Ты удивительная, — прошептал он. Привстав, Джазлин приникла губами к его соскам. — И на редкость понятливая ученица! — прошептал он и снова склонил голову. Что ж, тогда он — потрясающий учитель! Джазлин забыла обо всем на свете, почувствовав, что сильные мужские руки стягивают с нее шорты. На мгновение Холден отстранился, а когда вновь вернулся к ней, его шорты тоже лежали на песке. Теперь лишь два жалких лоскутка ткани мешали любовникам сблизиться полностью. А Холден все целовал ее — грудь, нежный живот, шею и снова грудь. — Ты не боишься, моя маленькая? — спросил он, внимательно вглядываясь в ее лицо. Джазлин покачала головой, не в силах говорить от переполнявших ее чувств. Она ничего не знала, не помнила, кроме одного: любимый сейчас сделает ее своей. Руки их обвились вокруг талии друг друга. Джазлин ощутила, как пальцы Ходдена скользнули ей под трусики, и хотела повторить его движение, но, хоть и полагала, что ничего не боится, ее остановила внезапная робость. Какой бы она ни была «распутницей», все же не могла заставить себя снять с мужчины самый интимный предмет туалета. — Да ты меня стесняешься! — ласково улыбнулся Холден. Никогда еще Джазлин не любила его сильнее, чем в этот миг. Она улыбнулась и поцеловала его, чтобы он знал: хоть ей и неловко, все же она полна желания и ждет не дождется, когда же этот мужчина сделает ее своей. — Я не боюсь, — задыхаясь, прошептала она и была вознаграждена поцелуем. Их ласки становились все смелее, все интимнее: Холден целовал и ласкал ее, касался губ языком, нежно терзал ей груди, ведя свою возлюбленную вверх по спирали желания. — Холден! — выкрикнула она его имя, выгнувшись и всем телом прижавшись к нему. Громко застонав, он обхватил ее руками. — Холден! — вскрикнула она снова, когда он уложил ее на песок и навис над ней, своим телом прижимая к земле. — Милая моя! — прошептал он, покрывая все ее тело поцелуями. Джазлин извивалась под ним, ловя губами воздух, желание ее все нарастало, она чувствовала, что уже не может остановиться. — Все хорошо, милая? Джазлин ответила не сразу — восторг мешал ей говорить. — О да! — выдохнула она наконец. — Да, да! Холден! — прошептала она, словно в бреду. — Я так тебя люблю! Едва эти слова вылетели из уст, Джазлин застыла, словно громом пораженная. Не может быть! Неужели она и вправду это сказала? Нет, должно быть, просто подумала! Или все же произнесла вслух? Да, она произнесла эти слова, и Холден их слышал. Почти мгновенно Джазлин заметила, что он потрясен не меньше ее самой. Он тоже замер, глядя на нее с изумленно-недоверчивым выражением лица, Джазлин даже показалось, что он немного побледнел. — Что ты сказала? — переспросил он каким-то странным, сдавленным голосом. Ну нет, повторять она не станет! Потрясение Джазлин сменилось паникой. Бежать, бежать скорее! Охваченная ужасом и стыдом, она и не вспоминала о том, что из одежды на ней только трусики от купальника. По правде сказать, окажись Джазлин совсем голышом, ее и это бы не остановило. По счастью, Холден сел, на секунду выпустив ее из объятий. Большего Джазлин и не требовалось: она вскочила и помчалась по пляжу. Она неслась как ветер, подгоняемая ужасом, и перевела дух, только войдя в дом, взбежав по лестнице и захлопнув за собой дверь спальни. Инстинктивно Джазлин бросилась в душ, словно желая смыть с себя воспоминания о ласках Холдена и о собственной непростительной глупости. Холдену ее любовь не нужна. Разумеется, он не станет переживать, воображать себя виноватым — для этого он слишком уверен в себе. И все же Джазлин поставила его в очень тяжелое положение. Остается одно — уехать, и как можно скорее. Дверь распахнулась, с треском врезавшись в стену. В ванную ворвался Холден. Одной рукой выключив воду, другой он схватил Джазлин за плечо и буквально выволок из-под душа. Как видно, Холден даром времени не терял! Он даже, как разглядела Джазлин, успел натянуть шорты. А она… Боже правый, она же совсем голая! Еще четверть часа назад Джазлин не смущалась собственной наготой, но теперь все изменилось, и ей было стыдно, как никогда в жизни. Холден смотрел на нее мрачно, нахмурив брови и плотно сжав губы. Он явно на что-то решился. — П-полотенце! — пискнула она. Холден сорвал с вешалки полотенце и швырнул ей. — Нам нужно поговорить! — прорычал он. Прикрыв наготу, Джазлин почувствовала себя немного лучше — совсем чуть-чуть. Больнее всего поразило ее то, что Холден кричит на нее, как будто уже забыл, что они только что чуть не занялись любовью. — А подождать нельзя? — язвительно поинтересовалась она. — Нельзя! Господи! Да, переживать из-за ее признания он не собирается — это ясно. Но и в страшном сне Джазлин не могло привидеться, что он так разозлится! — Я вытру голову и тотчас же спущусь. — Джазлин рассчитывала потянуть время. Она не собиралась с ним «разговаривать». Тем более на эту тему! — Немедленно! — настаивал Холден. Джазлин начала злиться. Как он смеет орать на нее и отдавать ей приказы! — На случай, если ты не заметил, — вспылила она, — я совершенно раздета! — Я заметил, — резко ответил Холден. Он повернулся к дверям. — Десять минут! — бросил он через плечо и вышел. Десять минут! Черт побери! Не меньше минуты Джазлин потратила попусту — просто стояла и тупо глядела ему вслед. Но вот из-за стенки послышался шум воды — Холден включил душ. Джазлин словно проснулась, медлить было нельзя. Она поспешно промокнула полотенцем мокрые волосы — включать фен времени не было, торопливо вытерлась, дрожащими руками натянула блузку и брюки. Косметика? Не до того сейчас! Бежать, бежать! Выбравшись из «Песчаного берега», она поймает машину до станции или вызовет такси, позвонив из телефона-автомата, — неважно. Главное — ускользнуть от этого бессердечного негодяя! Он не может ее просто так отпустить! Ему, видите ли, поговорить хочется! Как будто ей и без того мало мучений! Джазлин провела расческой по влажным волосам и схватилась за чемодан. Слава Богу, вещи у нее собраны. Почти все. Вот только как быть с мокрым купальником… Да плевать на купальник! Боже, о чем она только думает! Ее снова охватила паника. Сколько времени потеряно попусту! Подхватив чемодан, Джазлин бросилась к дверям. На цыпочках (это было не так-то легко, если учесть, что тяжелый чемодан бил ее по ногам) спустилась по лестнице и увидела, что путь ей прегражден. — Ты куда, Джазлин? Решила прогуляться? Джазлин застыла, словно вросла в землю. Холден двинулся к ней. Влажные волосы его блестели — как видно, он успел смыть с себя песок. — А ты как думаешь? — отвечала Джазлин и, развернувшись, на полной скорости ринулась к задней двери. Но Холден ее опередил. Неудивительно — он-то был без чемодана! — Хочешь что-то сказать? — поинтересовался он, как ни в чем не бывало. — Убирайся с дороги, Хэтуэй! — тяжело дыша, выкрикнула Джазлин. — Непременно, — спокойно ответил он. — Только не сразу. Боже, помоги, теперь ее ничто не спасет! Глава восьмая — Идем в кабинет, — приказал Холден. Еще чего! Джазлин выпрямилась и смерила Холдена презрительным взглядом, ясно давая понять, что не сделает ни шагу. Холден шагнул к ней и крепко взял за локоть, на лице его было написано, что в случае неповиновения он просто схватит ее в охапку и потащит силком. — Не бойся, не убегу! — фыркнула она, вырвав руку. Холден смотрел на нее, прищурив внимательные глаза. — Как ты, однако, взволнованна, — холодно заметил он. — Хочешь поговорить? — Одному Богу ведомо, как ей удалось произнести эти слова так беззаботно. — Отлично, давай поговорим. — И она пожала плечами, демонстрируя, что ей все равно. Джазлин направилась к кабинету, все яснее понимая, что остается одно — отрицать, отрицать и отрицать. Холден следовал за ней по пятам, словно опасался, что в последнюю минуту она передумает и рванет к двери. — Присаживайся, — пригласил он, введя ее в кабинет и прикрыв дверь. Неужто он хочет долгого разговора? Проклятый чемодан — из-за него Джазлин не удалось ускользнуть! — Слушай, в этом действительно нет необходимости… — начала она. — Ты так думаешь? — Серые глаза впились в ее лицо, не упуская ни единой черточки, ни единой тени. Помоги ей Боже — никогда еще она не видела Холдена столь суровым и непоколебимым! Затравленно оглядываясь по сторонам, Джазлин искала выход и вот, кажется, нашла. — Холден, мы с тобой цивилизованные люди, — произнесла она так беззаботно, как только могла. — Не сомневаюсь, ты, как и я, скоро забудешь, что мы… мы с тобой… — Нет, не так! Она глубоко вздохнула и начала снова: — Так или иначе, когда мы встретимся на свадьбе Грейс и отца, ни один из нас не будет… не станет… — Ах, черт, опять не то! — В общем, не станем портить им праздник… Тут Джазлин осмелилась поднять глаза. Похоже, маневр не удался: Холден смотрит на нее с глубочайшим удивлением, словно не понимает, с чего она вдруг начала болтать о совершенно посторонних вещах. — Пойми, — продолжала она, чувствуя, как пылает лицо, и жалея, что не приняла приглашение сесть, — Грейс уже была замужем за человеком, которому нельзя доверять. Если ее обманут снова, она этого не вынесет. Но на моего отца можно положиться. Он заслужил ее доверие… Она воровато оглянулась в сторону двери. Холден бросил на нее предостерегающий взгляд и молча покачал головой. — Очень интересно, — отреагировал он наконец на ее безумное словоизвержение. — Так почему бы нам ни сесть и не поговорить об этом как цивилизованным людям? — Последние слова он иронически выделил голосом. Джазлин уже открыла рот, чтобы ответить «нет», но в этот миг Холден шагнул к ней. Испуганно попятившись, Джазлин наткнулась на диван и почти рухнула на подушки. Холден пододвинул к дивану мягкое кресло на колесиках, сел и наклонился к Джазлин. — Хорошо. А теперь вернемся к тому, что произошло полчаса назад в дюнах. — Это нечестно! — вырвалось у перепуганной девушки. — Мы… мы говорили о Грейс и моем отце! — Ты об этом говорила, а не я, — возразил он. — Да, но… — Никаких «но»! — Холден пресек все ее попытки сменить тему. — Ты сказала, что любишь меня, и… — Перестань, Холден! — поспешила перебить его Джазлин. — Ты прекрасно знаешь, что я никогда прежде не попадала в такую… м-м… ситуацию. Взгляд его смягчился. — Значит, это я во всем виноват, — чуть заметно улыбнулся он. — Я не считаю, что ты в чем-то виноват, — искренне ответила она. — Но ты больше меня знаешь о том, как люди… ну, я хочу сказать, как мужчины и женщины… — опять она говорит что-то не то! — … в общем, что в такой… э-э… момент человек запросто может потерять голову. Дойдя до конца фразы, она обмякла, глядя на него несчастными, затравленными глазами. Холден холодно рассматривал ее, лицо его было непроницаемо. — Да, это верно, — согласился он. Джазлин стало чуточку легче. Наметился выход. Она даже позволила себе улыбнуться. — Тогда понятно, что в пылу, так сказать… в общем, человек может сказать такое, чего совсем и не думает, — продолжала она развивать свою тему. Но она, как видно, рано обрадовалась. — Да неужели? — поинтересовался Холден, и в уголках рта его проступила тень улыбки. Да он с ней играет! Джазлин поняла, что расслабляться рано. У нее создалось впечатление, что Холден никогда, даже в самые пылкие мгновения страсти, не признавался женщине в любви — если только в самом деле не любил. А впрочем, что она об этом знает? Однако, как бы ей ни было худо, гордость требовала не сдаваться без борьбы. — Конечно! — убежденно воскликнула она, поверженная, но не побежденная. — Я думала… — Отрицать, главное — все отрицать! — Я подумала… ты же знаешь, у меня нет большого опыта… мне показалось, что эти слова будут уместны… в данных обстоятельствах… Она вскинула глаза, чтобы проверить, как он реагирует на эту ложь, но по лицу Холдена нельзя было прочесть ровно ничего. Разве что улыбаться он перестал. — Хочешь опошлить то, что произошло между нами? — резко спросил он. Джазлин отшатнулась. — Не понимаю… — прошептала она, страстно желая, чтобы пол под ними разверзся и поглотил ее. — То, что случилось между нами на пляже, было прекрасно, — твердо произнес Холден. — Это было настоящее. Ничего мелкого, пошлого или фальшивого. И я не позволю тебе очернить этот прекрасный миг. Джазлин почувствовала, что сейчас растает. — Я… я потеряла голову, — слабо вымолвила она. — Оба мы потеряли голову, — согласился он. — Нет ничего удивительного, что в тот момент, когда ты… м-м… доставил мне такое удовольствие… — Внутри у нее все пылало, она почувствовала, что заливается краской, но заставила себя продолжать: — Мне захотелось сказать что-то такое, что… ну, что было бы тебе приятно… я не думала, что ты примешь это так близко к сердцу… — А ведь я чуть было тебе не поверил, — сказал он с грустью. — Право, поверил бы, если бы за последнее время не узнал о тебе много нового. — Надеюсь, только хорошее, — саркастически пробормотала она, желая поскорее уйти от этой деликатной темы. — Да, в основном хорошее, — ответил он, мягко улыбнувшись. — За исключением одного странного случая, который… — Холден вдруг замолчал, и у Джазлин возникло ощущение, что он не совсем уверен в себе, — который я надеюсь сейчас разъяснить к обоюдному удовлетворению. — Ты говоришь загадками! — обвинила она, почувствовав, что от обороны пора переходить к нападению. — Для меня здесь загадок нет, — ответил Холден, но объяснять ничего не стал, а вместо этого продолжал: — Я многое ценю в тебе, Джазлин, но, пожалуй, превыше всего твою честность. — Мне сказать «спасибо»? — Это не комплимент, а чистая правда. Хотя сейчас ты изменяешь своим привычкам и пытаешься меня обмануть, заставив поверить, что твое признание в любви… что те слова вырвались у тебя случайно, — продолжал он, — я знаю, что сейчас ты лжешь, а тогда говорила искренне. Джазлин негодующе фыркнула — на большее ее не хватило. — Я просто не могу поверить, что ты произнесла такие слова — неважно, в каких обстоятельствах, — случайно или бездумно. — Видимо, не так уж хорошо ты меня знаешь, — заметила она, небрежно пожав плечами. Хорошо было бы встретиться с ним взглядом, но, увы, невозможно. По глазам он сразу поймет, какие чувства раздирают ее на части. Джазлин ощутила, как в глубине души рождается гнев. Да, она полюбила эту бессердечную скотину, но разве есть в этом ее вина? Почему же она должна сидеть и смотреть, как он выискивает, вынюхивает, препарирует ее сокровеннейшие чувства? Она вскочила, желая уйти. Холден мягко, но решительно усадил ее на место. — Еще не время! — произнес он негромко. — Дело в том, Джазлин, что я… что ты мне очень дорога. Джазлин ошеломленно взглянула на него и тут же отвела взгляд, опасаясь, что по глазам Холден сможет догадаться об охватившем ее чувстве. — Да, тебя… влечет ко мне. Ты сам говорил, — вымолвила она, когда вновь обрела дар речи. — Меня влекло к тебе с самого начала, — уточнил Холден. — Ты меня изумляешь! — попыталась она изобразить насмешку. — Неужели с самого начала? — С первой нашей встречи, — подтвердил он. — Когда ты приехал к нам домой? — Да, когда я приехал к вам домой, — ответил он. — Ты открыла дверь — и в первый раз в жизни я лишился дара речи. Джазлин робко взглянула на него. — Из-за… меня? — спросила она. — Из-за тебя. Из-за твоей красоты. Глаза ее расширились. — Но ты, должно быть, знаком с десятками красивых женщин! — Но ни одна из них не заставляла мое сердце биться быстрее. На несколько секунд Джазлин вознеслась на небеса. — Ты тогда сказал отцу, что приехал договориться насчет дня рождения Грейс, — заметила она наконец, почувствовав, что должна немедленно опуститься на твердую землю. — Джазлин, ничего я так не хочу, как быть честным с тобой. И прошу у тебя прощения за свою первую ложь. Я солгал, сказав твоему отцу, что просто заехал по дороге. — Да, ты хотел взглянуть на человека, с которым так неосмотрительно связалась твоя тетя, — холодно ответила Джазлин. Ледяное дыхание реальности прогнало прочь безумную мысль, что она может быть небезразлична Холдену… так же, как он небезразличен ей. — Пусть так, но… Проклятье! — пробормотал он. — Я знал, что будет нелегко… но, черт побери, не предполагал, что настолько. — Пожалуйста, могу уйти! — Ни в коем случае! — отрезал он — она и моргнуть не успела. — Второй раз такой возможности не представится! — Еще бы, вокруг никого, и я в твоей власти! Пользуйся моментом! — Что я и собираюсь сделать. Слишком долго я терпел и страдал, чтобы упустить такой случай! — Ты терпел и… — До нее не доходил смысл его слов. — Так что ты хотел сказать? — осторожно переспросила она. — Я говорил, — ответил он, — что приехал посмотреть на твоего отца, выяснить, что это за человек. Об этом меня попросила мать, но, думаю, я бы съездил и без ее просьбы. Я беспокоился за Грейс. Ты ведь знаешь, как она ранима, как легко ее обидеть. Сколько лет она безропотно сносила Арчи Крэддока! Вот почему, когда мать попросила меня съездить взглянуть на Эдвина Палмера, который, по слухам, сменил уже трех жен, я охотно согласился. — Удивительно, что ты решился пригласить его в ресторан! — едко заметила она и снова изумилась, когда Холден принял ее сварливый тон как должное. Он не стал упрекать ее или отвечать тем же, а вместо этого признался: — Когда я звонил в дверь, у меня и в мыслях не было никого никуда приглашать. Но потом я увидел тебя, поговорил с твоим отцом и понял, что день рождения Грейс мы должны отпраздновать вместе. — Я думала, что меня ты включил задним числом! — вырвалось у Джазлин. — Дорогая моя, — мягко ответил Холден, — первая моя мысль была о тебе. Холден встал и пересел к ней на диван. — Клянусь тебе, я просто хочу, чтобы все выяснилось! Ты — последний человек, кому я стал бы желать зла! Джазлин судорожно вздохнула. — Тогда дай мне уйти! — взмолилась она. Его прикосновение поставило ее на край пропасти, еще несколько секунд — и она не сможет больше скрывать свою любовь. — Не могу, — покачал головой Холден. — Не можешь? — Послушай, неужели ты не догадываешься, что со мной творится? — А я… я и не знала, что у тебя ко мне какие-то… особенные чувства, — пробормотала она, старательно и безуспешно изображая беззаботность. Вместо ответа он наклонился и легко поцеловал ее в губы. Джазлин застыла как статуя, боясь даже моргнуть. — Сладкая моя Джазлин, этому я не удивляюсь, — мягко ответил он. — Но поверь, каких только чувств я к тебе не испытывал! — Например? — Она знала, что лучше промолчать, но удержаться от вопроса было для нее не легче, чем вспорхнуть и вылететь в окно. И Холден охотно откликнулся на ее приглашение. — С чего мне начать? Пожалуй, с ревности. Дикой, убийственной… — Ревности?! — переспросила Джазлин. — К кому же ты меня ревновал? — Ко всем мужчинам подряд… Джазлин смотрела на него словно зачарованная. — Ты ревновал, ты сходил с ума… и все из-за меня? — едва слышно прошептала она. — Дорогая моя, — тихо, нежно откликнулся он, — для меня это тоже стало потрясением. Никогда прежде я не испытывал ничего подобного. Это чувство захватило меня целиком, перевернуло всю душу, заставило забыть о том, кто я и что я. — А я… — В горле у нее пересохло. — Я и не подозревала! Она взглянула ему в глаза, и сердце ее забилось еще быстрее. Ибо в серых глазах Холдена Джазлин прочла искренность. «Верь мне, — говорил его взгляд. — Доверься мне». — Откуда тебе было знать? — ответил он. — Одному Богу известно, как я сражался с собой, чтобы чувства не вырвались наружу. И знаешь, милая, — добавил он, — еще ничто в жизни не давалось мне с таким трудом, как эта борьба с самим собой. — Тебе это отлично удалось, — прошептала Джазлин. Холден снова, наклонившись, поцеловал ее в губы. — Сладкая моя Джазлин, в ту ночь я не мог заснуть до рассвета — пытался понять, что со мной происходит, и, главное, решить, что же теперь делать. — И… и что же? Решил? — С трудом. Голова у меня гудела, словно пчелиный улей. Я знал одно — что хочу снова тебя увидеть. Но мы с тобой поругались там, на стоянке, к тому же я понял, что ты боишься близких отношений. — Не боюсь! — возразила она. — И со сколькими мужчинами ты встречалась больше трех раз? — поинтересовался он. Поймал! И все же… — А ты хотел увидеться со мной больше трех раз? — торопливо спросила она, вглядываясь ему в лицо своими чудесными глазами. — Гораздо больше! — признался он. — Разве я не сказал, что был очарован тобой? — О, Холден! — дрожащим голосом прошептала Джазлин. — Не бойся, любовь моя, — выдохнул он. — Я никогда тебя не обижу. Джазлин боялась только одного — неправильно истолковать его слова. Однако с каждой минутой становилось яснее, что сбываются самые смелые ее мечты. Сердце подсказывало: это правда, правда! И все же Джазлин боялась довериться даже себе. — Но ты… прежде чем снова со мной связаться, ты ждал целую неделю! — вымолвила она. Оказывается, у нее еще сохранилась способность мыслить! — И то только потому, что тебя преследовала какая-то охотница за мужчинами. — Ложь, все ложь! — признался Холден и, когда Джазлин в изумлении уставилась на него, объяснил: — Если бы в самом деле нашлась такая особа, я справился бы с ней без чужой помощи. — Он улыбнулся. — Так, значит, не было… — Я никогда больше тебе не солгу! — пообещал он. Джазлин заморгала, глаза ее вдруг наполнились слезами. Она еще боялась надеяться на большее, но такое обещание означает, что они, по крайней мере, останутся друзьями! — Но в тот момент, — продолжал он, — ложь казалась мне необходимой. Джазлин смотрела на него молча, не в силах найти подходящий ответ. — Почему? — просто спросила она. — Потому что… — начал он, но оборвал себя посреди фразы. И вновь Джазлин показалось, что он — такой сильный, такой уверенный в себе — с трудом подбирает слова. Взяв обе ее руки в свои, он продолжал: — Я хотел стать ближе к тебе, Джазлин. Хотел, чтобы мы с тобой узнали друг друга. Но у меня не было такой возможности — ведь, если бы ты и согласилась со мной встречаться, на что я мог рассчитывать? Жалких три свидания, а потом: «Пока, Холден»? Глаза у Джазлин стали размером с блюдечки. — Боже мой! — выдохнула она, потрясенная ходом его мыслей. — Понимаю, — согласился он. — Я и сам себе удивлялся. Никогда не думал, что могу строить такие хитроумные планы! Но с другой стороны, я ведь до сих пор и не любил… Так или иначе, подумал я, если ты пойдешь со мной лишь для того, чтобы защитить меня от назойливой поклонницы… — Он вдруг прервался. — Что с тобой? — заботливо спросил он. — Почему ты вдруг побледнела? Я просто подумал, что ты не будешь воспринимать эту встречу как свидание… — Что ты сказал? — быстро переспросила она. — Что я соврал, потому что… — Нет, до этого, — задыхаясь, требовала она. — Ты сказал, что никогда раньше не любил! — Да, но… — Он снова остановился. — Видишь, до чего ты меня довела? — простонал он. — Я уже сам не соображаю, что несу! Мне-то казалось, что я только об этом и говорю — о том, как ты мне дорога, как я люблю тебя! Он любит! Любит ее! Джазлин смотрела на него, не в силах ни говорить, ни даже улыбаться. — Милая, дорогая, драгоценная моя Джазлин, — пылко говорил между тем Холден, — не было минуты, когда бы я не думал о тебе! Я люблю тебя, моя сладкая! Так люблю, что едва с ума не схожу от любви! — О, Холден! — прошептала она. Он поцеловал ее. — Ты ведь тоже меня любишь, правда? — спросил он. — Не солгала, когда сказала, что любишь? — Он требовал ответа так настойчиво, словно жизнь его зависела от этого. — Нет, это правда, — робко призналась Джазлин. Холден смотрел на нее с нежностью, и Джазлин показалось, что сейчас он снова ее поцелует. Но, очевидно, было у него и другое, более неотложное желание. — Ты можешь это повторить? — попросил он, и, к величайшему своему удивлению, Джазлин заметила в его взгляде что-то похожее на робость. Она улыбнулась нежной, пленительной улыбкой. — Я люблю тебя, — промолвила она. — Холден Хэтуэй, как же я тебя люблю! — Джазлин! — воскликнул он, и в следующий миг она оказалась в его объятиях. — Джазлин, моя Джазлин! — повторял он, целуя ее в лоб, в брови, в волосы, заглядывая в глаза. — Ты уверена? — Абсолютно! А ты? — Нерушимо и навеки. Но когда?.. — Когда я поняла, что люблю тебя? — Да. — В тот вечер, в понедельник. Помнишь, когда ты чинил телевизор? — Милая моя Джазлин! Значит, в тот чудесный вечер! Как я хотел тогда остаться с тобой! — Но ушел и бросил меня одну, — ласково упрекнула его Джазлин. — А что мне оставалось? — ответил он, а затем объяснил: — Я так любил тебя, так желал, и ты с такой страстью отвечала мне — и все же я боялся… — Потому что еще не знал, люблю ли я тебя? — Потому, милая… — Он остановился и на этот раз молчал довольно долго, словно набираясь духу перед тем, как сказать что-то очень важное. — Потому, Джазлин, что я не хочу становиться твоим любовником. Мне нужно нечто большее. Джазлин смотрела на него во все глаза. У нее снова пересохло во рту. — Ты говорил… говорил, что не хочешь заводить со мной роман, — напомнила она. — Верно, не хочу, — твердо ответил он. — И не хочу три раза сходить на свидания, а затем услышать: «Хватит!» Но ты не представляешь, как страшно мне признаваться в том, чего я действительно хочу — да еще зная, что ты не готова довериться мужчине и что я перепугал тебя до полусмерти. И снова она смотрела на него, не понимая, о чем он. — Ты опять говоришь загадками, — пролепетала она. — Вини в этом себя, маленькая моя Джазлин, — улыбнулся он. — До встречи с тобой я был почтенным, уважаемым членом общества и жизнь моя текла гладко, словно по наезженной колее. — И я все изменила? — воскликнула она. — До знакомства с тобой мне и в голову не пришло бы приглашать сюда тетушку, дабы использовать ее приезд в своих целях! Джазлин вскинула голову. — Но ведь Грейс и раньше отдыхала в «Песчаном береге»! — изумленно воскликнула она. — Верно, — подтвердил он. — Но в этот раз все было по-другому. Тетушка Грейс рассказала, что тебя беспокоят домогательства Тони Джонстона и что она посоветовала тебе куда-нибудь уехать на время. Я же со своей стороны ломал голову над тем, под каким предлогом снова с тобой увидеться. И вот мне пришла блестящая мысль: я предложил тетушке пожить несколько недель у меня, а заодно пригласить с собой твоего отца и тебя — подышать морским воздухом. — Ты думал, Грейс меня позовет? — Не сомневался в этом. Она ведь специально уточнила, не возражаю ли я. — Боже мой! — потрясение выдохнула Джазлин. — И ты не возразил? Ты действительно хотел, чтобы я жила у тебя? — Милая моя! Я подумал так: как только ты появишься в «Песчаном береге», я возьму отпуск и приеду сюда. Мне не придется больше придумывать предлоги, чтобы вытащить тебя из дому. Мы будем видеться каждый день. Узнаем друг друга получше. Может быть, ты научишься мне доверять. Может быть, даже… — Он запнулся и не докончил речь. — Как я тебя люблю! — вымолвил он нежно. — О Холден! — воскликнула она и прижалась к нему. Несколько секунд они сидели молча, наслаждаясь чудесными мгновениями близости. Затем Холден начал покрывать ее лицо легкими поцелуями, и Джазлин показалось, что сердце ее сейчас разорвется от восторга. — Грейс не говорила мне, что это твой дом, — пробормотала она. — Это ты попросил ее молчать? — Моя тетушка, как ты, возможно, знаешь, совершенно не умеет обманывать. Я рассчитывал вернуться быстрее, чем этот маленький секрет раскроется. Хотя отчасти ты права: я намекнул тете Грейс, что ты, возможно, будешь чувствовать себя спокойнее, не зная, кому принадлежит дом, — хотя бы на первых порах. — И Грейс согласилась? — Сказала, что сделает все возможное, но врать не станет. И о том же попросит твоего отца. Добавила, впрочем, что Эдвин едва ли запомнит, чей это дом, — он, душка, так рассеян! — Ну ты и плут! — воскликнула Джазлин, восхищенная тем, как он все обдумал и предусмотрел. — Я был влюблен, милая, отчаянно влюблен и страстно желал провести с тобой хотя бы неделю. Что могло быть лучше, чем затащить тебя в «Песчаный берег»? Джазлин почувствовала, как слезы счастья наворачиваются на глаза. — Я так тебя люблю! — вздохнула она. Холден устремил на нее взгляд, полный нежности и обожания. И так естественно, так правильно показалось обоим, сжав друг друга в объятиях, поцеловаться, а затем еще раз, и снова, и снова… — О-о! — простонала Джазлин, оторвавшись наконец от его губ. — Не знаешь, на каком ты свете? — поддразнил ее Холден. — Почему же, отлично знаю! — улыбнулась Джазлин. — Парю в небесах! — Я тебя обожаю! Губы их снова слились, и когда поцелуй закончился, Джазлин сказала: — Я так рада, что ты вернулся сегодня! — Я тоже, милая, — вздохнул он. — Мне так не хотелось уезжать! Не понимаю, как я нашел в себе силы оторваться от тебя во вторник. — Ты поцеловал меня на прощание, — мечтательно промурлыкала Джазлин. — Что за чудесный, нежный прощальный поцелуй! Но… — она улыбнулась, — … ты услышал зов долга и поспешил вернуться к делам. — Сладкая моя, я спешил отнюдь не на работу! — Куда же? — удивленно спросила она. — Подальше от тебя, дорогая. Помнишь, что случилось предыдущим вечером? Я зашел к тебе, стал налаживать телевизор… и чем это кончилось. Я уехал, чтобы не давить на тебя, потому что все яснее понимал: одного поцелуя мне недостаточно. Мне нужно больше, гораздо больше. — Ты желал любви? — Тебя, — ответил он, крепко прижимая ее к себе и глядя ей в глаза. — Тебя в моей жизни, Джазлин. Навсегда. — Вот как? — переспросила она дрожащим голосом, и ей показалось, что из горла вырывается какой-то хрип. — Джазлин, дорогая, ты сказала — в субботу, в супермаркете… — продолжал он, и Джазлин подумалось, что он, должно быть, помнит каждое сказанное ею слово, — что еще не встречала человека, от которого хотела бы родить ребенка. Джазлин изумленно взглянула на него. — Да, помню, — признала она. Холден продолжал смотреть ей в глаза, и рука его вдруг крепко, до боли сжала ей плечи. Девушке стало не по себе. — Тогда скажи, драгоценная моя Джазлин, достаточно ли ты меня любишь, чтобы стать матерью моих детей? — Ты хочешь, — хриплым от волнения голосом уточнила она, — хочешь, чтобы мы жили вместе? Холден покачал головой. — Дорогая, мне нужно гораздо больше. Знаю, для тебя все это слишком неожиданно. Я-то думал о свадьбе с самого начала, но у тебя не было времени привыкнуть к этой мысли. И все же… — Ты… с самого начала… думал о свадьбе? — дрожащим голосом повторила Джазлин. — Да, — честно признался он. — Поначалу меня беспокоило счастье тетушки, но, едва я тебя увидел, все остальное отошло на задний план. — Но что… как… — Да, я негодяй, дорогая! Твердил, что с тобой мне спокойно, потому что ты не пытаешься затащить меня под венец, а сам только и думал, как бы привести тебя к алтарю! — О Холден! — прошептала она. — А ведь только вчера я очень твердо говорила себе, что никогда, ни за что не выйду замуж! Холден заметно побледнел. — А сегодня? — хрипло спросил он. — Сегодня, когда ты знаешь, что держишь в руках мое сердце и саму жизнь? Джазлин улыбнулась в ответ. — Сегодня я передумала. Я готова выйти замуж — но только за подходящего человека. — Счастье мое! — выдохнул Холден. — А я — подходящий человек? — Ты же знаешь, что да, — прошептала она. — Любовь моя! — воскликнул он и сжал ее в объятиях. — Ты согласна стать моей женой? — Что ж, — лукаво улыбнулась Джазлин, — раньше я терпеть не могла «Свадебный марш», но теперь полагаю, что в этой музыке что-то есть. — Милая! — Не только в словах ее, но и в глазах, и в улыбке он читал ответ. — Это означает «да»? — Да, да, тысячу раз да! — твердила она, задыхаясь от счастья. — О, как же я тебя люблю! И снова поцелуи — поцелуи, которым не было конца.