Шрифт:
Борис отбил выпад изогнутого клинка – мощный, но неловкий. Кто бы там учил современных гладиаторов искусству сабельного боя! Сам ударил наотмашь…
Палица хрястко впечаталась в чье-то лицо под сбившейся на бок пластиковой каской.
Противник упал.
И еще удар.
И падает кто-то еще. И еще…
Теперь бесхозного оружия было больше, чем стоящих на ногах бойцов. А он-то еще удивлялся, что заставляет людей на арене мочить друг друга. Причины всегда найдутся. Самая простая и самая главная из них – желание выжить.
Все происходило быстро и медленно одновременно. Все происходило само собой. Сколько черепов он проломил своей палицей и сколько костей перебил, Борис не считал и не помнил. Он просто чувствовал, что дерущихся людей вокруг становится меньше. А лежащих неподвижно и корчащихся на окровавленном песке – больше.
Чей-то топор, ловко подставленный лезвием под удар, перебрубил рукоять палицы под железным набалдашником. Увесистый, измазанный кровью металлический шар покатился под ноги. Борис продолжал драться дубинкой-обрубком.
Схватить что-то другое, более для этого подходящее, просто не было времени.
А потом начался главный бой. Из общей свалки ему навстречу вынырнули обезумевший бородатый дикарь и чернявая треска. Оба – уже без шлемов, оба в расколотых, болтающихся на ремнях латах, оба с ног до головы заляпаны кровью. И не понять – своей ли, чужой?
Видимо, все же чужой.
Они умудрились выжить в мясорубке. Они прорвались к нему. Дорвались.
Ну что ж… Пришло время умирать. Кому-то из них троих – пора.
Бородач атаковал первым.
Глава 37
Борис увернулся. Кривое лезвие рассекло воздух над головой. Борис ударил обрубком своей палице по руке, державшей клинок.
Бородач выронил оружие.
А теперь – по морде!
Что-то хрустнуло. Слава богу, не дубинка. Дикий покачнулся. Нос сломан. Губы разбиты. В красных пузырях белеют осколки зубов. Всклокоченная борода вся мокрая от крови. Другой давно бы уже лежал. Этот – нет. Хрипя и рыча, этот прет вперед.
Борис снова взмахнул дубинкой. И еще раз – по морде!
Дикий отшатнулся. Кровавые сопли – в стороны. Вместо лица – каша. Невероятно! Безумец держится на ногах. Тянется к горлу противника.
Стоп, а где чернявая?! Только что маячили впереди. Пряталась за широкой спиной дикого, выбирая подходящий момент для атаки. Теперь ее нет.
Борис крутанулся, оборачиваясь.
Вот она! Пока он ломал дубинку о неподатливый череп, девчонка зашла со спины.
Чернявая прыгнула на него, словно дикая кошка. Сделала выпад целя длинным стилетом в горло. Борис, помятуя о печальной судьбе Щербы, отпрянул. Кинжал вспорол воздух.
Еще выпад. Перед глазами блеснуло заточенное лезвие.
Борис машинально подставил под удар расколотый обломок дубинки, намереваясь отбить блестящую смерть. А получилось, что заслонился от нее.
Борис провернул дубинку. Обломок палицы увлек за собой оружие чернявой. Кинжал выскользнул из ее пальцев, да так и остался торчать в палке. Качнулась в воздухе кинжальная рукоять…
Девчонка, однако, сдаваться не собиралась. Она резко вскинула ногу, целя Борису в пах.
В общем-то, он ожидал от нее нечто подобное. От такой следовало ожидать. Потому и среагировал, как надо.
Свободной рукой Борис перехватил ногу чернявой. Чуть крутанул. Девчонка попыталась вывернуться и вырваться. Не смогла. Грохнулась мордой в песок.
Колизей исходил воплями. Трибуны бились в экстазе.
Как, оказывается, мало надо людям для счастья. Увидеть, как один человек убивает другого. И все. И радости – полные штаны. И свинячий восторг прет изо всех дыр.
Он крепко держал чернявую за лодыжку, прижимая девчонку к песку. В таком положении она не опасна.
Правда, другие… Борис стрельнул взглядом по сторонам.
И с удивлением обнаружил, что других-то больше нет. Все уже закончилось. Почти все. Почти закончилось.
Так быстро!
На арене остались только два живых и боеспособных гладиатора. Он и чернявая. Остальных уже можно списывать с колизейских счетов. Остальные либо мертвы, либо искалечены настолько, что не могут подняться и продолжить бой. А в данной ситуации это равносильно смерти.