В тот вечер княжеская чета Львовых давала музыкальный вечер, приглашения были разосланы за неделю до намечавшегося события. Было объявлено, что на нем будут представлены публике произведения Шопена, который с недавних пор стал весьма популярен в Европе.

Марине предстояло ехать на этот вечер одной, так как Анатоль был обязан присутствовать на небольшом приеме, что устраивался во дворце. Конечно, позднее он планировал присоединиться к супруге, но подобная разлука даже на несколько часов в то время, как Загорский непременно будет на этом вечере, ведь нынче Арсеньевы приезжали в Петербург и не могли не посетить вечера у матери Жюли, основательно действовала ему на нервы. Что может произойти меж ними там? На что они могут пойти, поддавшись чувствам? Вдруг ненароком откроют свету, что по-прежнему неравнодушны друг к другу? Перед отъездом во дворец на этот прием он заранее обговорил с Мариной линию ее поведения на вечере (рядом с Загорским не находится, приглашение от него проводить к ужину не принимать), что вызвало в ней лишь раздражение.

— Скоро ты запретишь мне дышать с ним одним воздухом, — резко заметила она супругу, натягивая узкие длинные перчатки цвета слоновой кости. — Прекрати же, Анатоль, твоя ревность становится дурным тоном. — Будь твоя воля, ты бы запер меня в высокой башне, как старая ведьма заперла Рапунцель, полагаю.

Он ничего не ответил ей, лишь прищурил глаза. Ну, почему никто не понимает, по каким причинам ведьма прятала золотоволосую красавицу от внешнего мира? Почему никто не видит, что она делала это лишь по благим причинам? Ведь та так любила Рапунцель, так хотела, чтобы она всегда была рядом. Разве это преступление?

— Я приеду, как только смогу, — напомнил Анатоль супруге, глядя на ее отражение в зеркале, перед которым та стояла, заканчивая свой туалет. Шелк ее палевого платья ярко блестел в свете свечей, ключицы белели в вырезе платья. Такая хрупкая, такая прекрасная. И она принадлежит только ему.

Марина поймала его взгляд в отражении и еле удержалась, чтобы не нахмуриться. Снова плотно сжаты губы, снова упрямо выпячен подбородок вперед. Она прекрасно знала это выражение лица супруга. Вот сейчас он подойдет к ней и коснется губами либо обнаженной в вырезе кожи, либо ее ладони, потом проведет рукой по спине. Марина прекрасно знала, что он будет думать в этот момент, и эта его любование своей собственностью доводило ее просто до бешенства, которое Марина с трудом скрывала от его глаз. Иногда она даже раздумывала, действительно ли он любит ее, как женщину, как именно Марину, а не приз, который он вырвал из рук соперника в нелегкой борьбе, не красивую оболочку, которая вызывала восхищение и зависть окружающих.

Перед отъездом они, как было заведено Мариной, зашли в детскую пожелать Леночке доброй ночи. Та тянула к ним руки, заинтересованно перебирала пальчиками то драгоценности матери, то ордена отца. Яркие, с блестящими камнями они всегда вызывали в ней любопытство.

— Хочу такую тяшку, — всегда говорила Леночка, восхищенно глядя пальчиками драгоценности, сокращая слово «блестяшка», что не могла еще выговорить полностью.

— Папа непременно купит тебе много тяшек, как ты станешь постарше, — отвечал ей Анатоль, ласково целуя ее в затылок. — Много-много тяшек.

Потом Марина и Анатоль целовали по очереди дочь в обе щечки и покидали детскую, чтобы отправиться на очередной вечер в свете. Так было и сейчас, только вот уезжали они из дома в разных экипажах в разные дома.

Анатоль помог супруге сесть в карету, накинул на ее ноги плед, потому как с Невы в этот майский вечер порядочно дул ветер, отобрав эту обязанность у лакея, что сейчас стоял рядом. Потом, прежде чем закрыть дверцу, он поймал вдруг рукой Маринин затылок и привлек ее голову к себе, заставляя посмотреть в свои глаза. Марина видела по его глазам, что он хочет что-то сказать ей, но он молчал, лишь поцеловал ее в губы долгим и слегка грубоватым поцелуем, затем отпустил и закрыл дверцу.

Всю дорогу до особняка Львовых она размышляла над странной любовью своего супруга к ней, его поведение в последнее время вызывало в ней только раздражение и чувство вины. Ведь он прав в своих подозрениях, она так и не смогла смириться с мыслью, что отныне у них с Сергеем разные пути. Каждый раз, встречаясь с ним в свете, Марина по крупицам собирала доказательства, что любовь Сергея к ней не остыла, что его сердце по-прежнему принадлежит ей — легкое касание руки в кадрили при смене партнеров, глаза, которые так и кричали ей о его чувствах в ответ на ее немые признания. Она понимала, насколько грешно поступает по отношению к своему супругу, а также по отношению к Сергею, не в силах отпустить его в новую жизнь, где ее, Марины, не будет более. Понимала, но ничего не могла с этим поделать. Ведь эти знаки помогали ей отвлечься от того, что окружало ее, заставляли забыть, что другой мужчина делит с ней жизнь. И поэтому собирала она их по крупицам, по капле, почти вымаливая их у Сергея.

Вот и сейчас, поприветствовав чету Львовых, встречавшую гостей в дверях, Марина не стала искать свою подругу, что приехала нынче из деревни, а сразу же направилась на поиски русоволосой головы, коря себя за подобную слабость. Она не могла заставить себя прекратить свои поиски, обходя два салона, где приглашенные на музыкальный вечер гости сидели в креслах, пили прохладительные напитки, вели неспешные светские беседы или просто прогуливались по комнатам, раскланиваясь со знакомыми. В комнатах его не было, и она прошла через распахнутые двери в сад, а затем вернулась в небольшую залу, где среди многочисленных растений в кадках были расставлены стулья, а приглашенные артисты настраивали инструменты.

— Он покамест не прибыл, — шепнула ей на ухо, подступившая неслышно со спины Жюли, и Марина вспыхнула, заливаясь краской от стыда, что подруга, видимо, шла за ней от самой передней. Она развернулась к подруге и обняла ее, пряча лицо у той на плече. Жюли так крепко привлекла ее к себе, что от этой ласки у Марины захотелось плакать, стало трудно дышать из-за комка слез, застрявшего где-то в горле.

— Ты осталась с Анатолем Михайловичем, — тихо сказала Жюли, и Марина кивнула. — Я думала, ты решишься на развод.