Он замахнулся снова, но Марина, пользуясь его состоянием, выскользнула из-под его руки, чем привела его в еще большую ярость. Он взревел и перевернул одной рукой столик с графинами со спиртными напитками и бокалами. Марина схватила канделябр с незажженной свечой, что стоял на бюро рядом с ней, выставила его перед собой, словно оружие.

— Не подходи ко мне! — прошипела она. — Клянусь, я убью тебя, если ты еще раз ударишь меня!

Анатоль наклонил голову вбок и стал пристально смотреть на нее, словно прикидывая, что ему делать с ней сейчас, с какого боку подойти. Потом шагнул к ней резко. Марина испугалась и замахнулась на него своим оружием, но он легко отбил одной рукой ее удар и выхватил из ее рук канделябр.

— Ты подняла на меня руку! На меня, своего супруга! — прошипел он, и Марина заметила в его глазах жажду крови. Ее крови. Она развернулась, прежде чем он успел схватить ее, и бросилась в свои половины.

Запереть двери! Срочно! Она вихрем пронеслась в свой кабинет, захлопнула створки и повернула ключ. Анатоль не последовал за ней, и через мгновение она поняла, почему он не сделал этого, когда вспомнила о второй двери в ее комнаты, ведущую из общего коридора в ее спальню. Марина бросилась туда, заслышав в коридоре стук сапог супруга, но не успела — Анатоль влетел вихрем в спальню, запер за собой двери и отбросил в сторону ключ, лишая ее пути к бегству. Тогда она развернулась обратно, в кабинет, намереваясь бежать прочь из своей половины, сама не зная, где ей сейчас искать спасения от разъяренного супруга.

Анатоль настиг ее у самой двери кабинета. Если бы она не заперла ее тогда, в самом начале, у нее был бы шанс выбежать, но Марина замешкалась с замком и была поймана. Он схватил ее за плечо и рванул на себя, разрывая платье от декольте вниз. Второй рукой он снова ударил ее по лицу, зарядив ей такую пощечину, что у нее зазвенело в ушах.

— Последние артистки не предлагают себя так открыто, мадам, как нынче сделали это вы своим танцем! — рявкнул он, тряхнув ее, как куклу. Она подняла руку и ударила его кулаком в лицо изо всех сил, но промахнулась и попала в ухо. Анатоль взревел и оттолкнул ее, буквально бросил от себя. Она налетела на бюро спиной, со звоном упали на пол фарфоровые письменные принадлежности, разбиваясь на куски.

Анатоль тем временем снял с себя пояс, конец которого наматывал сейчас на кулак. Марина похолодела, заметив это. Неужели он действительно задумал…? Первый же удар ремня ожег ее плечо и ошеломил ее. Но второй, пришедшийся на руку и часть спины, привел ее в чувство.

— Vile cr'eature!— выкрикивал он ей, стегая и стегая ее ремнем. — M enteuse! [335]

Марина же отключилась от его выкриков, едва уворачиваясь от его ремня, хлещущего ее по спине, плечам, рукам. Ее разум лихорадочно искал пути спасения, но она понимала, насколько ничтожны ее шансы вырваться отсюда. Алкоголь пробудил в Анатоле зверя, выпустив наружу все эмоции, что копились за эти дни, а ярость придала ему сил и ловкости. Он едва стоял на ногах недавно, но сейчас он был ловок и быстр.

Что ей делать? Даже если она будет кричать во весь голос, никто из дворни не придет ей на помощь. Никто, разве что Агнешка. Но что та может против барина? Только усилит его гнев. И если уж и суждено кому-то пострадать от рук Анатоля, то это будет только она, Марина. Поэтому она стиснула зубы и решила молчать, что бы ни происходило в этой комнате.

Внезапно ее взгляд упал на кочергу, стоявшую у камина среди остальных каминных принадлежностей. В один прыжок она метнулась туда и выхватила свое очередное оружие. Анатоль же не придал этому никакого значения. Он отбросил в сторону ремень, решив, что с нее хватит и тех нескольких ударов, что успел нанести, и принялся медленно расстегивать мундир, глядя в ее глаза каким-то жутким ужасающим ее взглядом.

— Я думал, ты особенная, а ты просто rouleuse [336] , — проговорил он, снимая с плеч мундир и швыряя его в ее сторону. Но не попал в нее, и мундир упал рядом, звякнув орденами. — Значит, и вести с тобой себя надо именно так.

Марина наблюдала за ним пристально, но все же едва не пропустила тот момент, когда он рванулся к ней. Она размахнулась и ударила его кочергой, попала в плечо, вызвав у Анатоля сдавленный стон. Он схватил ее одним движением и развернул спиной к себе, прижав к собственному телу, пребольно сжимая ее правое запястье, вынуждая бросить кочергу, что она вскоре и сделала, не в силах терпеть дикую боль от его пальцев.

— Rouleuse, — шептал он ей в ухо. — А знаешь, как обращаются с ними, моя дорогая? Знаешь?

«Плачь!», приказала Марина себе, зная, как на него действуют слезы, но не смогла выдавить из себя и слезинки. Она была сейчас одновременно и испугана, и разозлена до невозможного поведением Анатоля. Ее натура бурно протестовала против подобного обращения, принуждая ее сражаться с ним до последнего.

Тот тем временем протащил ее в спальню и, также прижимая к своему телу, принялся рвать на ней платье. Марина дернулась в его руках, когда он прикусил слегка ей ухо и снова зло прошипел: «Rouleuse!». Она ударила его в колено ногой со всей силы, но он даже не шелохнулся. Толкнул ее на постель, стаскивая остатки платья. Она упала на живот, потом перекатилась и ударила его ногой в грудь, когда Анатоль хотел склониться над ней. Юбки больше не мешали ее движениям, и Марина в мгновение ока сорвалась с места и бросилась к двери, но он снова настиг ее, прижал к своему телу.

— Расскажи, о чем ты думала, когда танцевала сегодня pas de chale? — прошипел Анатоль. — Ты хотела лечь под него, как тогда? Хотела?

Мысль о том, что Марина когда-то с готовностью делила постель с другим, а ему буквально по крохам приходилось выпрашивать любовь и нежность, пробудила в нем какую-то звериную ярость. Он повалил ее на столик, одной рукой смахивая с него безделушки, задрал ей нижние юбки.

— Нет! Анатоль! Прошу тебя! — вскрикнула Марина в ужасе, дергаясь в его руках, но без особого результата.