— Хорошо, а как она узнала, что я… что пока… — Марина запнулась, так как не могла подобрать слова, чтобы правильно выразить свою мысль и при этом не обидеть жениха.

— Что вы не любите меня? — грустно усмехнулся Анатоль. — Поверьте, это не нонсенс, когда невеста идет замуж без любви, скорее наоборот. Вы — не исключение из правил, Марина Александровна. Но довольно обсуждать эту шарлатанку и ее нелепые догадки. Лучше скажите мне, вы уже писали вашим родителям, что приняли мое предложение?

Далее они обсуждали предстоящее торжество по случаю обручения и намечали приличествующие этикету визиты к знакомым и родственникам. Тем не менее, несмотря на всю логику слов Воронина, Марина не могла отделаться от мыслей о предсказаниях давеча вечером, которые все витали и витали в ее голове. Она была благодарна Юленьке, что та хотя бы без какого-либо скептицизма выслушала ее страхи и сомнения.

— Конечно, мужчинам не понять этого, — вздохнула подруга. — Но, согласись, Анатоль Михайлович, все так объяснил с точки зрения рассудка, что с этим трудно поспорить. Трудно, но все-таки можно, потому что я вижу очень много белых пятен в его объяснении. Если не ошибаюсь, смерть только в твоем предсказании да Воронину. У остальных были довольно легкие предсказания о любви, деньгах, браках. И сколько угодно готова спорить о достоверности слов гадалки, потому что сама в них хочу верить.

Юленька так запальчиво проговорила последние слова, что Марина подалась к ней и взяла ее за руку в знак поддержки и согласия.

— Конечно, ma cherie, все будет так, как сказала цыганка, — улыбнулась она подруге. — Вы поедете на воды, ты поправишь здоровье, и, я уверена, после этого ты вернешься в столицу и обрадуешь нас своими новостями. А я буду непрестанно молиться за тебя, Жюли. Вот увидишь, Господь услышит наши с тобой молитвы.

— А я буду молиться и за тебя, ma bonne. За твое счастье. За то, чтобы наконец-то твое сердце успокоилось, и ты наконец-то обрела то, о чем мы так мечтали с тобой в Смольном, — обняла подругу Юленька. — Ты будешь непременно счастлива, я уверена в этом.

На второй день после гона гости разъехались из Киреевки, и в доме воцарилась непривычная уху тишина. Собирался в Петербург и Воронин. Во-первых, его ждала служба; во-вторых, он чувствовал себя обязанным посетить пансион M-m Lesarge в Москве, где проходила обучение его сестра.

— Я обязан сообщить ей лично новость о моей помолвке. Она единственная, кто остался у меня из ближайших родственников, посему я должен ехать в Москву.

— Почему она обучается в Москве, а не в Петербурге? — удивилась Марина. — Почему не Смольный?

— Я предпочел маленький пансион для сестры, потому что хотел, чтобы она смогла вырасти в почти семейной обстановке, чего была лишена с рождения. Там не такая строгая дисциплина, как в институте, и madam просто обожает своих воспитанниц, словно дочерей. И потом — в пансионе не так строго с посещениями, как в Смольном. Я думаю, это наилучший вариант для Катиш, — улыбнулся Воронин, упоминая имя сестры, и Марину поразила теплота, которая скользнула при этом в его голосе.

— Вижу, вы очень любите свою сестру.

— Очень, — честно признался Анатоль. — Я уже говорил, она — единственный мой ближайший родственник. К тому же по воле судьбы мне пришлось заменить ей родителей. Катиш — мой самый любимый человек на земле. Хотя нет — теперь уже две такие персоны в моей судьбе: Катиш и вы, Мари, — с этими словами он нежно привлек девушку к себе и легко коснулся губами ее губ.

Первой реакцией Марины было немедля сжать плотно губы. Но затем в ее голове промелькнула мысль, что Анатоль теперь имеет право на ее поцелуи, пусть и не сейчас, но впоследствии точно, поэтому ни к чему ей отталкивать его. Не разумнее ли уступить и начать постепенно привыкать к его близости?

Поцелуй мужчины был нежен и приятен. Его губы так легко касались ее губ, что Марина невольно стала сама отвечать ему, что удивило не только Воронина, но и ее саму. Осознав сей факт, она быстро отстранилась от него, краснея от лба до начала выреза ее платья.

— Боже мой! — воскликнула она взволнованно. — Я не знаю сама, что произошло со мной. Я…

— Не стоит, — Анатоль ласково прервал ее речь. — Я ничуть не осуждаю вас, поверьте. Я даже рад, что я вам так приятен. Это означает лишь одно — наш брак будет не так уж и безрадостен, как я полагал вначале.

Он поднес ее ладонь к губам и поцеловал ее тыльную сторону, что вызвало легкий трепет в душе Марины.

— Я вынужден удалиться, Марина Александровна. Поверьте, я с удовольствием остался бы тут, в этом дивном саду, с вами, но, к сожалению, мои дела требуют, чтобы я оставил вас, — он поднялся со скамьи беседки, где они сидели вдвоем, и, глядя на Марину сверху вниз, добавил. — Обещаю, что поспешу разделаться со своими обязанностями как можно скорее, чтобы снова иметь удовольствие видеть вас. Я планирую вернуться в Петербург в конце следующей недели. Вы уже покинете Киреевку и будете у тетушки, я правильно полагаю?