Задумавшись, Всеволод шел по улице. В душе его боролись два чувства. Было жаль родителей Мити, и досада на них брала...

..Прошел день, другой. Через неделю Митя Залужный вновь предстал перед лейтенантом Обоймовым. Похудевший, осунувшийся беглец переминался с ноги на ногу и упрямо не хотел отвечать на вопросы.

В детской комнате, кроме Обоймова, за столом сидела Шевцова. Она укоризненно посматривала на строптивого подростка.

— Почему ты молчишь, Митя? — спросил Всеволод. — Расскажи где был, что видел?

— Зачем вы меня назад привезли? — не выдержал Митя. — Я бы в Одессе моряком стал!

— Эх ты, пятнадцатилетний капитан, — улыбнулся Обоймов. — На море знаешь, какая дисциплина нужна! А ты даже на суше в руки себя взять не можешь.

— Что вы ко мне привязались?! — выпалил Митя. — Надоело одно и то же слушать!

Шевцова сокрушенно покачала головой:

— И не стыдно грубить? Придется, видно, тебя в колонию отправить.

Услышав это, паренек сразу присмирел. На лице его появилось растерянное выражение. Не ожидал, видно, что так может обернуться дело.

— Ты, Залужный, останешься пока здесь, — строго сказала Шевцова, — а мы к начальнику пойдем. Как он решит, так с тобой и поступим...

Начальник горотдела майор Новиков внимательно выслушал старшего инспектора детской комнаты.

— Все воспитательные меры мы исчерпали, — сделала вывод Шевцова, — как ни печально, а придется, видно, ходатайствовать перед комиссией по делам несовершеннолетних об отправке Залужного в колонию.

— А ваше мнение? — обратился Новиков к Обоймову.

— Я думаю, товарищ майор, стоит еще попытаться исправить паренька. Отпустите Залужного домой, под мою ответственность.

Майор одобрительно взглянул на Обоймова:

— Дело говорите, товарищ лейтенант. Пусть будет по-вашему. Но если ваш подопечный опять в бега пустится, тогда уж колонии ему не миновать.

Возвращаясь от начальника, Шевцова остановила Обоймова:

— Всего два слова, Всеволод Иванович. Я буду рада, если вы добьетесь своего...

Митя с тревогой посмотрел на Обоймова, когда тот вернулся в детскую комнату. В глазах паренька застыл немой вопрос.

— Не захотел ты меня слушать, Митя, — сказал Всеволод, — и чуть в колонию не угодил. Разве можно так вести себя?

— А что же еще делать, когда все ругают меня, когда мне никто больше не верит?!

— Я тебе верю. А сейчас иди домой и успокой родителей...

Прошла ночь, наступило утро и Всеволод постучался в квартиру Залужных. На этот раз дверь открыла Митина мать.

— Разрешите?

— Пожалуйста, товарищ лейтенант. Проходите.

Митя, умытый и причесанный, подошел к Обоймову.

— Вот это другое дело, — одобрил Всеволод. — Собирайся, пойдешь со мной.

— Куда? Что, передумали?

— Нет. Пойдешь ко мне домой, в гости тебя зову.

Мать и отец недоуменно переглянулись. А на лице Мити настороженность сменилась любопытством.

— Сейчас, товарищ лейтенант, я быстро оденусь!

— Можешь называть меня по имени-отчеству...

Дома их радушно встретила Лилия Евгеньевна. Познакомились, разговорились, выпили чаю с домашним печеньем.

— Знаешь что, Митя, — сказал Всеволод, — давай-ка я тебе нашу библиотеку покажу.

Подошли к вместительному стеллажу.

— Сними с полки вот эту, — указал Всеволод, — такая книга — клад для будущего морехода.

Митя поспешил взять в руки увесистый том в голубом коленкоровом переплете. На обложке золотом сверкали слова: «Краткий словарь морских терминов».

— Ух, здорово! Вот это книга!

— Возьми ее почитать.

— Можно? Спасибо, Всеволод Иванович!

— Не за что. Осилишь эту — получишь другую. У меня есть еще несколько сборников морских рассказов. Как раз для тебя.

А потом Всеволод долго беседовал с Митей. О чем? О море и моряках, о смелых и честных людях. Осторожно Всеволод выведывал у Мити то, о чем паренек не хотел говорить вчера в детской комнате.

Оказывается, Митина «одесская жизнь» была отнюдь не сладкой. Ночевал сначала на вокзале, а когда заприметили милиционеры, спал ночами на берегу под старыми шаландами. Хуже было с едой. Просить не позволяла гордость, воровать не решался. Пять рублей, с которыми Митя отправился в дальнее путешествие, быстро растаяли. Тогда стал подносить чемоданы пассажирам в морском порту. Платили не густо, но на хлеб хватало. Однако первая же попытка устроиться юнгой оказалась и последней. Митю отправили в детприемник, а оттуда привезли в Гуково...