Вице-премьер Маслюков:

— Должна быть хозяйственная и финансовая поддержка. Давайте прекратим сокращение штатов…

Павлов не соглашается со своим замом, между ними вспыхнула полемика.

Вице-премьер Рябев:

— Надо максимально двигаться в сторону Конституции…

Вице-премьер Догужиев:

— Я за Союзный договор, но он нуждается в доработке. Мы говорили о необходимости чрезвычайных мер много раз несколько лет. То, что произошло, не означает возврата к тоталитаризму. Центр должен взять на себя гарантии прав человека, включая экономические права. Крутые меры в экономике принимаются и в капстранах… Надо пересматривать подходы к плану 1992 года, усилить централизацию.

Губенко, министр культуры:

— Моя отрасль не имеет производственного потенциала, но у нее нравственный, духовный потенциал. Среди творческой интеллигенции есть и провокаторы, которые хотят пролить кровь, но я говорю не о них. Пока все это находится за рамками закона.

Щадов, министр угольной промышленности:

— Обстановка в стране очень сложная, некоторые товарищи ее упрощают. Ситуация меняется по часам. Если сегодня в Кузбассе, Воркуте не ввести чрезвычайное положение, то завтра лягут шахтеры и прольется их кровь. Принято решение о забастовке шахтеров Кемеровским облсоветом.

— Товарищи! — сказал премьер Павлов. — Зачем говорить о политике? Вот будет съезд народных депутатов, он все и определит. Мы должны поддержать Союзный договор, но нужны оговорки. У нас, профессионалов, есть взгляды на единое экономическое пространство, на необходимость дать стране хлеб, тепло. У нас нет кукурузы. Перерезано 5 процентов коров и 10 процентов свиней…

Получив от доброхота-стенографиста эту информацию, Горбачев принял решение отправить весь кабинет министров в отставку.

Чем был вызван поступок Воронцова? Приверженностью идеям перестройки? Или меркантильным стремлением не упустить свой шанс?

Председатель Госкомприроды оказал большую услугу союзному президенту, открыв ему глаза на членов кабинета министров, которые в большинстве своем поддержали ГКЧП. Однако уже через несколько дней он переметнулся на сторону Ельцина, покинув Горбачева, ради которого фактически сдал недавних коллег. Двойная сдача — сначала правительства, а потом и президента.

Почему? Да потому, что невооруженным глазом было видно: власть ускользает от Горбачева и переходит к Ельцину.

Дальнейшая судьба выдающегося стенографа конца ХХ века такова: незначительные должности у победивших демократов, а затем — забвение.

23 августа 1991 года руководитель группы антитеррора КГБ СССР генерал Виктор Карпухин, опровергая слухи об участии его подчиненных в известных событиях вокруг российского Белого дома, заявил журналистам:

— «Альфа» в путче не участвовала. Я сам лично никаких распоряжений от Крючкова не получал и, соответственно, не выполнял. Группа работала в обычном режиме. То же самое касается и других групп спецназа КГБ СССР. Об участии других спецназов, например ГРУ Генштаба, информации, фактов у меня нет.

За что же тогда буквально на другой день «Альфа» была выведена из состава КГБ и переподчинена непосредственно президенту Горбачеву, а ее руководитель генерал Карпухин отстранен от своей должности? Говорили, будто приказ на штурм Белого дома «Альфа» получила, но, придя на общее собрание, ее сотрудники заявили: хватит с нас Вильнюса, больше никаких штурмов не будет.

А как было на самом деле?

По словам руководителя Управления КГБ СССР, в состав которого входила «Альфа», генерал-лейтенанта Е. Расщепова, группе в дни августовского кризиса ставилось несколько задач.

На начальном периоде «Альфа» должна была обеспечить безопасность встречи кого-либо из членов ГКЧП с президентом России Ельциным, для чего планировалось нейтрализовать его охрану. Группа прибыла в Архангельское, где ночевал Ельцин, скрытно взяла в кольцо президентскую дачу, но никто из членов ГКЧП для переговоров с Борисом Николаевичем не приехал. Утром Ельцин спокойно отбыл в Москву, в Белый дом. Команда на его задержание не поступала.

В ночь с 20-го на 21-е «Альфа» должна была осуществить штурм здания Верховного Совета РСФСР.

— С учетом того, что в здании находились несколько сот вооруженных защитников, — рассказывал 25 августа 1991 года генерал Расщепов, — подобную операцию можно было бы осуществить только крупными силами, с использованием современных средств подавления. В частности, прорабатывался вопрос использования огневых средств, автоматического оружия, гранатометов, специальных средств. Планировался захват первых двух этажей здания Белого дома с подавлением сопротивления.

— Почему все-таки штурм не был предпринят?