Записывали Сталина в Грановитой палате. Ночью за считанные часы соорудили выгородку — угол Мавзолея, чтобы не оставить сомнений: дело действительно происходит на Красной площади. Сталин в простой солдатской шинели, что и давеча, подошел к микрофону с листом бумаги. Прозвучали первые фразы.

И вдруг Киселев, к своему ужасу, увидел, что оператор знаками показывает — запись не идет. Паркет поехал под ногами режиссера, своды Грановитой палаты обрушились на него…

Когда он пришел в себя, Сталин в сопровождении Большакова уходил от микрофона по направлению к двери. Киселев бросился наперерез:

— Товарищ Сталин, одну минутку!

В горле пересохло, снова помутнело в глазах. Сталин остановился, с изумлением глядя на киношника.

— Товарищ Сталин, — не узнавая своего голоса, сказал Киселев, — в кино есть закон: обязательно делать дубль. Вам придется зачитать еще раз…

Сталин повернулся и послушно зашагал к микрофону. На этот раз запись была хорошей.

Рассказывают, Сталин узнал, что в документальных лентах дублей не бывает. И сказал при случае Большакову:

— А этот ваш режиссер, что снимал в Грановитой, смелый человек…

Однако вопреки ожиданиям Киселева не тронули.

В 1989 году известный писатель Юлиан Семенов задумал выпускать ежемесячную газету с непривычным для советского уха названием «Совершенно секретно».

— О чем вы будете писать в своей газете? — настороженно спросил я, когда ко мне на Старую площадь пришел популярный детективист.

И Семенов рассказал одну из невероятных историй. Вот она.

Много лет подряд союзное Министерство финансов возглавлял Зверев. Работал он и при Сталине.

Как-то после войны министр, обеспокоенный высокими гонорарами ряда крупных писателей, подготовил на эту тему докладную записку и представил ее лично Сталину. Ознакомившись с материалами, Сталин сказал, чтобы к нему пригласили Зверева.

Министр вошел в кабинет, поздоровался. Сталин, оторвавшись от бумаг, рассеянно кивнул. Однако сесть не предложил. Видно, аккуратные столбцы цифр вызывали у него раздражение. Зверев обрадовался: неужели потрафил?

— Стало быть, получается, что у нас есть писатели-миллионеры? Ужасно звучит, а, Зверев? Миллионеры-писатели…

— Ужасно, товарищ Сталин, ужасно, — подтвердил министр.

Хозяин протянул блюдущему государственный интерес финансисту его папку с материалами:

— Ужасно, товарищ Зверев, что у нас так мало писателей-миллионеров… Писатели — это память нации. А что они напишут, если будут жить впроголодь?

Зверев растерянно смотрел на Сталина. А тот сравнивал своего министра с завистливым крестьянином, считающим заработки усердного соседа, который не самогон пьет, а работает от зари до зари, вместо того чтобы на собраниях глотку драть.

А нынешние российские власти приравняли и без того нищих писателей к лоточным торговкам. Те даже в более выгодном положении: кто, кроме них самих, знает их подлинные доходы? А писательские — как на ладони в любой бухгалтерии. И должны они томиться в одной очереди к налоговому инспектору с декларацией о своих доходах.

Перед самым смещением Хрущева к нему на дачу привезли зарубежный фильм. Существовала такая практика: прежде чем купить иностранную ленту, ее смотрели наверху, и, если нравилась, Госкино получало указание приобрести для массового показа.

На тот раз фильм был французский. И назывался «Кто вы, доктор Зорге?». Хрущев не обратил внимания на фамилию режиссера — Ив Чампи, он с увлечением следил за развитием острого сюжета.

— Вот это фильм! — восхищенно произнес Никита Сергеевич, когда в зале погас свет. — Не то что наши, смотреть тошно. Только называются шпионскими, а на самом деле — сплошная тягомотина.

Тут кто-то возьми и ляпни:

— А ведь это не вымысел, Никита Сергеевич. Рихард Зорге — реально существовавший разведчик.

Хрущев не поверил:

— И что, нашим военным о нем ничего неизвестно? Из заграничных фильмов о своих героях узнаем?

Рассерженный Никита Сергеевич позвонил куда следует. Там попросили время, необходимое на подготовку подробной справки об интересующем человеке. Вспыхнув от нетерпения, он дал сроку ровно один день.

А уже через неделю, изучив объективку, самолично продиктовал указ Президиума Верховного Совета СССР о присвоении Рихарду Зорге звания Героя Советского Союза. Есть сведения, правда, до конца не подтвержденные, что кое-кто в хрущевском окружении возражал против этого акта: мол, в таком темпе подобные дела не делаются, надо хорошенько изучить вопрос.