«Святая Лулулла, неужели они не могут снять их с него здесь, а не в лабораторных условиях?!! — думает лорд Корвус. — Ему же тяжело, ему больно, Чахи меня забери! Совсем с ума посходили!» Поэтому копает он еще яростнее, чем в первый раз, проклиная все на свете — войну, ситийцев, собственное бессилие, судьбу, блутен, бомбы… и выбивается из сил еще до того, как из-под каменных глыб извлекают еще два тела. Невысокая темноволосая женщина прижимает к груди малыша, такого же темненького, с первым черно-фиолетовым пушком на совсем еще небольших крыльях.

— Что там? — требовательно вопрошает Хорт. — Принесите сюда, я не вижу.

— Женщина. Мертвая. И ребенок. Тоже, наверно, того… Посмотрите, Ваше Величество.

Сокрушительная резь в спине не позволяет даже подняться, и лорд Корвус на четвереньках подбирается к императору, которому на колени как раз кладут покрытое синяками и ссадинами тельце с пушистыми крыльями.

— Ой, какой же хорошенький!

Корвус ожидал услышать что угодно, но не такое. Реакция императора непредсказуема. Хвост демона Чахи мне в глотку, что с ними со всеми?

— Милый! Милый! — голосят перепачканные хортуланцы и тянут к ребенку руки.

— Прелесть, правда? Дай мне потрогать! Ой, красота! Пушистенький! — со всех сторон доносится сюсюканье и умилительные стоны.

На Хорта вообще странно смотреть: он тискает малыша, не подающего признаков жизни, гладит, целует, наконец решительно прижимает к себе:

— Лорд Корвус, этого мы тоже возьмем. У вас он все равно не выживет. А мы ему сейчас блутенчика, да, милый? — император щебечет, как мать родная.

Лорду Корвусу становится отчаянно плохо: он не понимает, что происходит вокруг, но Медео рассказывать нельзя, ни-ни. Хватит с него тела несчастной Эрлы. А про мальчиков скажем, что не нашли, хотя очень старались. Совершенно верное решение, император.

Хорт благосклонно кивает:

— Вот и правильно. А теперь нам пора домой.

Замыкая ряды хортуланцев, которые волокут к глайдеру четыре тела, мало отличающихся друг от друга по степени жизненной активности, — двух его правнуков, Эрлы и императора Хорта, Корвус все-таки решается спросить:

— Зачем?

Хорт, не открывая глаз, делает ему знак продолжать.

— Зачем вы забираете их к себе, император?

Темно-синие глаза, подведенные золотом, открываются, внимательно смотрят на лорда Корвуса:

— Как «зачем»? Для генетических экспериментов. И вы, мой лорд, не будете нам в этом мешать, — веско заключает император Хортуланы и снова проваливается в полумрак.

— Кателла?

— Значит, ты взял детей, Хорт.

— Угу, — в зубах у императора зажаты позолоченные шпильки, с которыми он мастерски управляется. Прическа приобретает все более затейливый вид. Кателла следит, затаив дыхание, но нити разговора не теряет.

— История повторяется…

— История? Какая история?

— Наша. Моя. И твоя, кстати, тоже.

За шестьдесят лет до начала Звездной конфедерации единственной межпланетной организацией, способной принимать реальные решения и вести (читай: насаждать) единую политику на межзвездном пространстве, заселенном разумными существами, была так называемая Торговая гильдия. Решения принимались по старому доброму принципу «Кто смел, тот и съел», а заправляли всем самые смелые и обладающие самыми крепкими челюстями — ситийцы и хортуланцы.

Земля, Хоммутьяр, Аппа считались в то время — в эпоху первых робких пространственных переходов — задворками Вселенной, в расчет особо не принимались, да и не рвались особо конкурировать с давними хозяевами космических морей и океанов: молодые цивилизации копили силы, концентрировали ту интеллектуальную и техническую мощь, которая спустя несколько десятилетий позволила им заиграть первую скрипку в межпланетном оркестре.

А пока жителям и властителям больших и малых планет, входящих в Торговую гильдию, оставалось только молиться своим богам о том, чтобы ни ситийцам с их захватывающими дух военными технологиями, ни хортуланцам с их непостижимыми ментальными способностями не удалось разрушить ту хрупкую вещь, которая является мерилом всего, — равновесие.

Тронный зал дворца Дар-Аккала, 58 лет до начала Конфедерации

Охотничий хлыст, в очередной раз просвистев в воздухе, останавливается в высшей точке замаха.

— Мне надоело Ваше нытье, лорд-канцлер, — цедит сквозь зубы королева Аккалабата. — Если нам категорически необходимы эти корабли, то они должны у нас быть. Любой ценой. Вы меня поняли.

— Да, — одно слово из-под разметавшихся белых кудрей.

— Громче.

— Да, Ваше Величество, — глухо и обреченно. — Они хотят двоих. Чистокровных. Из хороших семей. За один корабль. И те, и другие.