– Ваня Алтынов ухаживал за Катей, – сказал он. – И даже жениться, наверное, хотел. Но у Вани Алтынова была другая женщина. Кате он про нее не говорил, обманывал свою невесту, в общем. Но на самом деле у него, кроме Кати, была еще и Женя Нефедова. А он не признавался. Обманывал он вашу дочь. Катю он обманывал.

Тут Ведьмакин дрогнул.

– Алтынов хотел жениться на Кате, – пробормотал он. – Правильно?

Он требовательно посмотрел на Горецкого.

– Правильно, – на всякий случай согласился тот.

– Он хотел жениться… А я его хотел убить…

Он уже не в первый раз говорил о том, что хотел убить Алтынова.

– Вы уверены? – спросил Горецкий.

– А? – отвлекся от каких-то своих дум Ведьмакин.

– Вы хотели убить Алтынова, – внушительно, как будто разговаривал с маленьким, произнес Горецкий. – Я правильно понял?

– Ага, – бормотал Ведьмакин. – Но я не помню, это вы сказали мне, что я хотел его убить, или я сам знаю, что хотел…

– Вы сами.

– Да? – озадачился Ведьмакин.

Он снова пытался продраться через лабиринт, он очень старался, Горецкий это видел.

– А за что я хотел его убить? – мучился Ведьмакин.

– Ваша дочь, – сказал Горецкий. – Алтынов обманывал ее. Он вашу дочь обманывал…

– Я его из-за Кати хотел убить.

Но Горецкий не порадовался своему успеху, потому что тут была подсказка, это он сам Ведьмакину подсказал.

– Из-за Кати хотел убить, – бормотал Ведьмакин, насилуя свою неподдающуюся память. – А Катя – моя дочь…

Он будто сам себя уговаривал.

– Но если она – дочь…

Он поднял на Горецкого непонимающий взгляд.

– Тогда почему я один?

– В смысле? – спросил Горецкий.

– Почему она ко мне не пришла? Почему мне писем не писала?

– Может быть, она не знала, где вы, – произнес нейтральным тоном Горецкий.

– Нет-нет! – запротестовал Ведьмакин. – Тут другое! Он ее обманул, и она за него замуж вышла! А? – глянул он бешеным взглядом.

Горецкий не сразу нашелся, что ответить.

– Но этого не может быть! – горячо сказал Ведьмакин. – Он ее не мог обмануть!

– Почему? – осторожно спросил Горецкий.

– Его ведь нет!

– А где он?

– Я его убил!

Опять начиналась сказка про белого бычка. Горецкий испытал разочарование.

– Забудьте про то, что вы его убили, – посоветовал он со вздохом. – Это вам кто-то вбил в голову про убийство это.

– Убил-убил! – продолжал упрямиться Ведьмакин.

– И Алтынова вы убили. И Ведьмакина тоже убили. Только Ведьмакин – это вы, – пытался втолковать ему Горецкий.

– Убил! – упрямился Ведьмакин.

– Чего ради? – спросил Горецкий. – Из-за дочери? Чтобы Катю свою обезопасить? – подыграл он Ведьмакину.

Но тот на пару с Горецким шутить не стал и вдруг сказал совсем неожиданное:

– Из-за Жени.

Горецкий перестал ерничать и насторожился.

– Мне Женя была нужна, – сказал медленно Ведьмакин, и это прозвучало так, будто сейчас говорил не он, а кто-то другой.

– А для чего вам Женя? – спросил, обмирая, Горецкий, потому что он понял, что Ведьмакин вдруг увидел проблеск света во тьме того страшного лабиринта.

Но это был всего лишь проблеск.

– Я не знаю, – пробормотал Ведьмакин с виноватым видом. – Я не знаю, зачем она мне.

Глеб наблюдал за тем, как Женя нарезает овощи для салата. Получались крупные куски. Не лень и не отсутствие аккуратности, а осознанное действие.

– Я сегодня на улице видела страшную картину, – сказала Женя. – Человека сбили.

– Избили? – не расслышал Глеб.

– Сбили. На дороге. Этот… не автобус, а как его… Такие штуки у него на крыше…

– Троллейбус.

– Да, троллейбус, – хмурилась Женя.

То ли оттого хмурилась, что по-прежнему отдельные слова она забывала, то ли оттого, что неприятно было вспоминать увиденное днем.

– Понимаешь, он дорогу перебегал, – сказала Женя. – А тут этот троллейбус – бах!